ПРОБЛЕМА СОПРОТИВЛЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ ПСИХОЛОГО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

• 
  индивид (сфера природного),
  
• 
  личность (сфера социально-значимых образований),
  
• 
  индивидуальность (сфера собственных привнесений) [2].
  

Взгляды психологической антропологии на личность связаны в основном с социальным контекстом, согласно которому личность представляет собой продукт воздействия среды. Нетрудно заметить, что человек связан с социумом на протяжении всего процесса онтогенеза. И в результате этой связи каждый представитель общества познает те социально-значимые единицы (нормы, законы, правила, ценности, образцы), которые обеспечивают совместное существование и поддерживают «необходимый порядок» в социуме. Важно понять, что познание этих социальных единиц осуществляется, главным образом, за счет устоявшихся в социуме социальных ролей, образцов межличностных отношений и образцов семейного поведения. Отсюда вполне естественно предполагать, что социум воздействует на человека унифицировано; так сказать, использует одинаковый подход к разным людям. Впрочем, в результате человек усваивает структуру и систему общества, характер его социальных связей и отношений, получает представление о возможностях накопления и передачи культурного наследия. В конечном счете, именно социум обеспечивает рост, развитие, формирование и создание личности. И в этой связи принципиально важным видится тот факт, что социум создает регулируемую, управляемую и предсказуемую личность, заставляя человека быть не тем, кто он есть, а ориентироваться на «нечто среднее», на «социальный заказ». Для этого социум начинает подавлять возможности раскрытия врожденных природных свойств, имеющихся в «резерве» у каждого человека, уже с самого его рождения – именно тогда запускаются механизмы формирования личности.

В известной мере, такой подход – опора на стандарт, на среднее значение – достаточно рационален. Он позволяет выработать общий понятийный язык и способствует согласованному функционированию группы. Однако, с другой стороны, истинная гармония, по словам Гераклита, рождается из разнообразия, поскольку именно оно, подобно биологической функции «мутации», предполагает дальнейшее развитие и совершенствование социума. Думается, не случайно У. Джеймс, говоря о том, что «каждый человек похож на всех, каждый человек похож на группу», далее добавляет «и, в то же время, ни на кого не похож» [1]. Такие «непохожести», «отклонения» (девиации) от общепринятого, от стандартных значений, некий «шаг в сторону» от начальной отправной точки, а в наиболее общем виде, изоляция от влияний и социума, и биологической унаследованной «отягощенности», в терминах психологической антропологии выражаются в понятии «индивидуальность».

«Индивидуальность - это все то, что создано самим человеком, прежде всего для себя: все, что он не принял, как пример, и не перенял, а то, что он сам сконструировал для себя и, самое главное, для защиты от социума» [1]. В контексте психолого-антропологического подхода, термины «личность» и «индивидуальность» отражают результаты социального воздействия и собственного индивидуального преобразования: «человек в мире и мир человека». Таким образом, сущность индивидуальности заключается в том, что она фактически противопоставляет себя социуму, а значит, так или иначе, демонстрирует девиантное поведение.

Необходимо отметить, что основные взгляды на девиацию в психологической антропологии сфокусированы вокруг трех точек зрения:

• 
  девиация как отклонение от привычного поведения;
  
• 
  девиация как несоответствие общепринятым образцам, ценностям, установкам;
  
• 
  девиация как «переход за запретную зону», нарушение норм [2].
  

На сегодняшний день факты все больше убеждают, что гармония не может основываться на способности индивида только следовать за социумом, быть ему послушным, подчиняться. Во всяком случае, если человек будет беспрекословно подчинять свое поведение любым оказывающим на него давление воздействиям со стороны социума, то у него, по меньшей мере, возникнет так называемое «полезависимое поведение», подавляющее способность самостоятельно функционировать, а, в конечном счете, он не сможет быть самим собой.

Применительно к этому имеет смысл отметить, что по отношению к среде и социуму человек может находиться в трех состояниях, а именно:

• 
  в состоянии адаптации (изменяется до требований среды и совпадает с ней);
  
• 
  в состоянии экспансии (нападает на среду);
  
• 
  в состоянии защиты (сопротивление среде) [1].
  

«Индивидуальность отстаивается» - говорил А.Г. Асмолов [1]. Из этого следует, что основные критерии для оценки индивидуальности могут быть связаны именно со спецификой ее сопротивления социуму, и в первую очередь с тем, насколько индивид готов к принятию поступающих воздействий и предлагаемых влияний.

Исследования, проводимые под руководством Л.Б. Филонова, показали, что в целом готовность принимать предлагаемые воздействия у индивидуумов носит избирательный характер, а сопротивляются они преимущественно в связи с вторжением в какой-либо из шести личностных слоев. Первый из них связан с предоставлением индивидуумом оперативной информации, значимой для установления взаимодействия с ним. На втором блокируется возможность поиска общих интересов, обеспечивающих эмоциональную синтонность взаимодействия, поскольку она создает опасность непредвиденных воздействий. Третий слой вызывает противодействие в связи с прогнозируемым непринятием того облика, который предлагается личностью для совместной деятельности. Четвертый слой связан с выявлением травмирующих и потому скрываемых свойств и качеств, которые, в этой связи открыто не презентуются. Пятый слой предполагает адаптацию к индивидууму, в связи с чем им защищается этот слой по причине возможного неадекватного воздействия. По поводу проникновения в шестой слой личности блокируется возможность потери индивидуальности [1].

На сегодняшний день эти данные несут в себе особо важное значение, поскольку современная действительность характеризуется наличием весьма кардинальных изменений в социуме. В первую очередь, имеется в виду проведение разнообразных реформ, в частности, реформа образования, реформа здравоохранения, реформа правоохранительной системы. Отсюда, и особенно с учетом того, что ярче всего индивидуальность проявляется именно в условиях трудностей, исследования, разрабатывающие вопросы сопротивления, как основного критерия оценки индивидуальности, становятся достаточно перспективными.

Доказательством этому служат результаты предварительного исследования, проведенного на курсантах одного из учебных заведений системы МВД России в период с 1 по 31 марта 2011 года, то есть с момента вступления в силу закона «О полиции». Курсанты второго и третьего курсов (средний возраст 20-22 года) были обследованы с помощью методики установления психологических барьеров, разработанной Л.Б. Филоновым. В результате было установлено, что наиболее охотно курсанты открывают первый, второй и третий личностные слои. Иными словами, в большинстве своем, курсанты, не противятся воздействиям социума до тех пор, пока вопрос не касается свойств и качеств, отрицательно их характеризующих. Вместе с тем интенсивность сопротивления значительно возрастает, когда воздействие достигает четвертого и пятого личностных слоев, то есть когда появляется возможность выявления свойств и качеств, являющихся травматичными для индивидуума, а также предъявляются требования некритического принятия осуществляемых воздействий, то есть адаптация к ним. Получается, что наибольший протест у курсантов в ситуации привыкания к новому законодательству вызывают требования о раскрытии своих отрицательных качеств, а также о «слепом» принятии норм вступившего в силу закона.

Несомненно, полученные данные являются весьма актуальными, особенно в связи с требуемым, сообразно новому законодательству, усовершенствованием системы комплектования органов внутренних дел. Вместе с тем, в контексте психолого-антропологических исследований, они представляют собой лишь общесоциальные значения, реальный смысл которых заключается в создании общей системы соотнесений, принципиально необходимой для обнаружения «отклонений» индивидуальности. Впрочем, акцент перераспределения на грань индивидуальности повышает актуальность полученных результатов в том числе и в сфере усовершенствования системы комплектования органов внутренних дел, поскольку главной задачей при отборе кадров в рамках усовершенствования данной системы должно стать выяснение не того, насколько типичным представителем социума является соискатель, но того, кем на самом деле он является или его собственных композиций (отклонений).

В конечном итоге, сказанное предоставляет возможность констатировать, что психолого-антропологический подход к исследованиям становится весьма перспективным, а проблема сопротивления, как основного критерия оценки индивидуальности, нуждается в серьезных и многогранных дальнейших исследованиях.
Литература:

1. 
   Ананьева Н.А., Филонов Л.Б. Психолого-педагогическая антропология.- М., 2006.
   
2. 
   Филонов Л.Б., Ананьева Н.А. Словарь-компендиум психолого-антропологической диагностики: учебно-методическое пособие. – М.: Изд-во МГОУ, 2008.
   

Сложность начинается уже с формирования отношения к самому понятию девиации. При общем негативном отношении, оно включает и элемент позитивности – без отклонений нет развития и любое инакомыслие представляет собой по существу отклонение. К примеру, в свое время реформаторские идеи и поступки академика Сахарова вызывали положительное отношение далеко не у большинства сограждан. В наиболее общем и принятом понимании отклоняющееся поведение – это отклонение от принятых в обществе норм (Worley R.M., 2011). Но нормы, являясь продуктом культуры, в свою очередь сильно варьируются от культуры к культуре и от субкультуры к субкультуре. Более того, они не являются неизменными по содержанию, наполняясь новыми элементами по мере развития общества и цивилизации в целом. В сегодняшнюю же эпоху резкого увеличения миграционных процессов, непосредственного столкновения с представителями иных культурных традиций и норм, электронной коммуникации их вариативность и изменчивость возрастает на порядки. Эти нормативные различия и их динамический характер ставят вопрос о культурном плюрализме норм и их конвенциальной природе. Следовательно, можно ставить вопрос о механизмах формирования как социально одобряемых, так и неодобряемых норм и путях и средствах их трансформации в обоих направлениях. В данном контексте мы подчеркиваем аспект бесперспективности запретительных средств девиации, акцентируя внимание на путях и средствах ее интеграции в общество или рекультурации, ресоциализации, предполагающих совместную созидательную активность в максимально благоприятствующих условиях.

Представленный выше тезис предполагает опору на соответствующие концептуальные основания, сформировавшиеся в современном мировом психологическом знании. Их определение полезно начать с рассмотрения общих тенденций развития психологического знания и его достижений. Авторское прочтение этих тенденций представлено нами в акцентированной публикации в академическом сборнике института психологии РАН с символическим названием «Прогресс в психологии: Критерии и признаки» (Янчук, 2010). В статье предпринята попытка нахождения ответов на ряда фундаментальных вопросов, связанных с состоянием современного психологического знания: почему в нем существует многообразие подходов и интерпретаций; почему не находится оснований интеграции психологического знания в целостную систему; почему при наличии множества исследовательских методологий наиболее актуальные проблемы так и не находят исчерпывающих решений; наконец, существуют ли возможности и механизмы развития психологического знания в условиях многообразия подходов и решений? Все эти вопросы применимы и к области отклоняющегося поведения.

Возможные ответы на поставленные вопросы предлагает авторский интегративно-эклектический подход к анализу психологической феноменологии в условиях существующего многообразия (Янчук, 2000). В его рамках обосновывалась необходимость постижения природы психологической феноменологии через сопровождаемую критической рефлексией интегративную эклектизацию различных традиций, подходов, логик и инструментов, при сохранении их автономии в последующем развитии.

Суть подхода заключается в многоплоскостном, полилинейном, разновекторном анализе, создающем возможность качественно иного инсайтирования, предполагающего включение в плоскость анализа аспектов множественности, диалогичности, диатропичности изучаемого феномена. Становление в позицию оппонента, включение в конкуренцию идей, критическая рефлексия, критическое позиционирование предоставляют возможность остраненного анализа, превращающегося в еще один «вечный движитель» прогресса знания. Речь идет не об интеграции как неизбежно порождающей тенденцию к монополии истины со всеми вытекающими последствиями, а об именно свободном оперировании разноплоскостным, разновекторным знанием, связанным с наиболее продуктивно работающими в проблемной области традициями и их инструментарием. Обосновывается необходимость смены одномерной логики или/или, верно/неверно, лежащей в основании классической рациональности, на постнеклассическую многомерную логику и/и, создающую основания для диалога и объединения ресурсов всех участвующих сторон на пути углубления представлений о природе и своеобразии психологической феноменологии.

Методологический фундамент интегративной эклектики составляют понятия поливариантности истины, онтологического плюрализма, диалогики и диатропики (Янчук, 2001, с. 312-313). Интегративная эклектика предполагает привлечение к анализу находок и достижений тех традиций, тех подходов, которые наиболее продуктивно работают в конкретной феноменальной области с последующей возможностью диффузии инсайтов и идей, их критической рефлексии через альтернативное позиционирование, способствующее преодолению парадигмальной и авторской предубежденности и на этой основе продвижения к более глубокому постижению исследуемого феномена, переходу на более высокий уровень обобщения за счет рассмотрения теоретических построений разных порядков сложности.

Наглядной демонстрацией принципиальной возможности такого рода интегративной эклектизации демонстрирует и настоящий сборник, в рамках которого представители разных областей знания, делясь друг с другом своими идеями и достижениями, расширяют горизонты видения проблемной области девиации. Простое ознакомление с представленным широчайшим спектром подходов и решений позволяет, во-первых, расширить горизонты собственного видения проблемной области, и во-вторых, генерировать новые перспективы и решения. Эта многоголосость и гетерогенность на самом деле не препятствует развитию познания, а способствует нахождению инновационных решений. Сошлюсь на мнение одного из ведущих представителей культурной психологии J. Valsiner, который подчеркивает: «Гетерогенность дисциплины порождает инновации, в то время как гомогенность убивает их. История психологии предоставляет нам множество примеров того, как исходно инновационные направления, превратившись в установившиеся «теории или системы», трансформировались скорее в ряд императивов, нежели созидателей инноваций» (2009, с. 6).

Именно качественная гетерогенность природы психологической феноменологии и ее проявлений, ее представленность в мультипарадигмальной системе координат была положена нами в авторское определение предмета психологического знания как «бытия-в-мире самости как био-психо-социальной социокультурно-интердетерминированной диалогической сущности во взаимодействии с социальным и физическим окружением в осознаваемо-неосознаваемо-экзистенциальном измерениях» (Янчук, 2009, с. 280). Обозначенный трехмерный континуум и должен задавать рамки психологического понимания и объяснения психологической феноменологии, в том числе и девиации, ориентируя на нахождение согласований, предоставляющих относительную определенность (упорядоченность) в само- и мироотношении. Отклоняющееся поведение детерминировано и биологической наследственностью, и изменениями, происходящими на физиологическом уровне. Точно так же как она связана и с психическими процессами и изменениями в них. Наконец, оно всегда имеет социальные последствия и происходит в конкретном социальном окружении. Девиация это отнюдь не всегда выбор осознаваемый. Бессознательные процессы (в том числе и усвоенные в раннем детстве искривленные автоматизмы, отношение к миру как к враждебному, пугающему и т.п.) могут, и зачастую выступают, в качестве ведущих предпосылок девиации. Наконец, девиация не просто констатируется, но и экзистенциально переживается. Человек воткан в-свое-бытие-в-мире, переживает его и неотрывен от этих переживаний. И решение проблемы девиации всегда носит и момент экзистенциального переживания и сопереживания. Лишь окунувшись в мир переживаний девианта мы получаем способность приближения к пониманию тог, что им движет и что он чувствует, совершая акт девиации.

Такого рода качественная разноприродность требует и особого типа объяснения психологической феноменологии, предполагающего, во-первых, исходную толерантность, плюралистичность и рефлексивность сознания исследователя; во-вторых, процессуальность; в-третьих, социокультурную интердетерминированность и конструируемость; в-четвертых, сосуществование качественно разнородных природ; в-пятых, экзистенциальную бытийность; наконец, в-шестых, механизмов особого типа интеграции как разнокачественных природ, так и знаний, накопленных в альтернативных традициях и подходах.

Эти идеи легли в основание развиваемого мною социокультурно-интердетерминистского диалогического похода (Янчук В.А., 2005-9), в соответствии с которым углубление понимания психологической феноменологии становится оптимальным при соблюдении следующих условий:

• 
  плюралистичности и толерантности по своей сути, реализующейся в исходном осознанном принятии факта возможности и полезности существования альтернативных объяснений природы анализируемых феноменов;
  
• 
  согласованности исходных онтолого-эпистемологических оснований, определяющих отношение к наиболее фундаментальным вопросам, связанным с познаваемостью изучаемой и объясняемой реальности, сопровождаемой констатацией совпадения и рассогласования позиций;
  
• 
  социокультурной-интердетерминированности, выражающейся в признании взаимовлияния и взаимообусловленности всех факторов, присутствующих в процессе функционирования изучаемого феномена;
  
• 
  диалогичности, проявляющейся в способности созидания совместного знания с учетом индивидуальных и культуральных различий, основанной на логике взаимообогащения и взаиморазвития;
  

Качественная специфичность психологической феноменологии выражается в ее культурной интердетерминированности. Претензии психологии на изучение интернализации, трансформации, экстернализации культуры и ее проявлений в миропонимании и взаимодействии с социальным и природным миром мне кажутся более перспективными по сравнению с пока явно безуспешным соперничеством с биологической наукой в ее областях, занимающихся изучением активности мозга.

Этот вывод кажется обоснованным еще и по тому, что достижения отечественной психологии в западном психологическом сообществе связываются как раз с культурно-историческим подходом (Л.С. Выготский) и идеями диалогизма (М.М. Бахтин). Так как и культура, и социальная феноменология сами по себе являются продуктом активности человека, то в обозначенном контексте знаковым является вывод Э. Кассирера о том, что ключом к постижению природы человека является символ: «У человека между системой рецепторов и эффекторов, которые есть у всех видов животных, есть и третье звено, которое можно назвать символической системой. Это новое приобретение целиком преобразовало всю человеческую жизнь. По сравнению с другими животными человек живет не просто в более широкой реальности — он живет как бы в новом измерении реальности. Человек живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия — части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть. Человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека» (Кассирер, 1988, с. 28-29). Еще ранее эта идея была обоснована в работах символических интеракционистов (Кули, Мид, Блумер и др.), показавших не просто символическую опосредованность социальной активности, но и ее интерактивный характер, проявляющийся в том, что значения, определяющие интерпретацию происходящего, конструируются в процессе совместной активности и реализуются в символической форме. Таким образом, психологическая феноменология обладает символической природой, продуктом и содержательным насыщением которой и является культура. Следовательно, и изучаться она должна в контексте культурной интердетерминированности и на иных по сравнению с физической природой методологических основаниях, предоставляя возможность субъектной рефлексии и самого научного познания. Девиация это всегда и определенное культурное содержание и культурное окружение, в котором она растится, либо преодолевается.

Очерчивая горизонты психологической науки будущего, J. Shotter подчеркивает: «Таким образом, мы уходим от индивидуалистской, третьесторонней, внешней позиции созерцающего наблюдателя, исследователя, коллекционирующего фрагментированные данные с социально «сторонней» позиции наблюдения за реализующейся активностью, соединяющего пробелы между фрагментами при помощи изобретательного воображения теоретических категорий, к более интерпретационному подходу; уходим от использования выведения утверждения (конечно, на некотором основании) о том, что по существу ненаблюдаемые, субъективные сущности, предположительно внутриличностные, все же существуют, к моделям герменевтического изучения; от теоретических к более практическим интересам, связанным с вспомогательными средствами и способами, неизбежно применяемыми нами при проведении исследований» (1997, с. 60).

Осознание проблемы сложности прогрессирования психологического знания в условиях многообразия, обусловливает поиск соответствующих механизмов взаимообогащения и взаиморазвития субъектов созидания научного знания. Для этих целей представляется полезным привлечение подхода диалогической лингвистической коммуникации М.М. Бахтина. М.М. Бахтин подчеркивает, что «идея интериндивидуальна и интерсубъективна. Идея – это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний» (Бахтин, 1994, с. 294). Следовательно, и понимание также носит диалогический характер. Значение не схватывается, не отражается, а формируется и уточняется в диалоге участвующих в процессе взаимного познания и понимания людей, направленного на выработку совместных решений с учетом наличного потенциала участвующих сторон. Без взаимопонимания нет ни взаимообогащения, ни взаиморазвития, достижение которых становится возможным только через диалог и посредством диалога.

Учитывая конвенциальный характер современного знания, оно должно быть диалогическим по своей природе. Это требует изменения исследовательской методологии: от интраспективной (методология первого лица, основывающаяся на самоанализе) через экстраспективную (методология третьего лица, основывающаяся на отстраненном, опосредованном наблюдении), к диалогической (методология второго лица). Последняя предполагает активный, субъект-субъектный характер взаимодействия исследователя и исследуемого, направленного на взаимопрояснение адекватности сформировавшегося поля разделяемых значений. Примерами такого рода диалогических методологий являются нарративная методология, многоголосое и совместные исследования (Gergen, Gergen, 1997, с.34). Будучи впервые реализованным в изучении ВИЧ-инфицированных пациентов в попытках углубления понимания их переживания происходящего, эта методология привнесла фундаментальных нововведений в понимание внутренней психической реальности исследуемых и их переживаний. Первое связано с признанием уже очевидного факта – в своем взаимодействии с миром субъект полагается на свое его понимание, которое может сильно отличаться от понимания окружающих и попросту недоступно им. Следовательно, вооружая исследуемого инструментами объективного (и субъективного) самоанализа, мы получаем возможность приближения к уникальности его внутреннего мира, недоступной внешнему наблюдателю в принципе. Вступая в диалог с ним, мы получаем возможность расширения границ понимания проблемного поля посредством совместных уточнений и прояснений до момента совпадения интерпретаций и переживаний, осознавая потенциальную бесконечность этого процесса. Более того, самый квалифицированный исследователь (ученый, практикующий психолог, психотерапевт, и т.п.) никогда не будет свободен от собственного опыта и переживаний как бы он ни старался и какие бы совершенные средства не использовал. Ибо у информанта и исследователя разные истории жизни, отличающиеся опыты переживаний, не могущие стать идентичными в принципе. Относительно завершенная, опять-таки субъективная и временно привязанная, версия происходящего будет формироваться в сознании читателя, знакомящегося с описанием проблемы первым лицом, третьим лицом и т.п. постижение это всегда бесконечный процесс уточнения знания при понимании его вечной относительности.

Еще одной прогрессивной тенденцией в развитии психологического знания является осознание его именно интердетерминистского характера. В первую очередь, это обусловлено тем, что любое объяснение и понимание психологической феноменологии, осуществляемое в системе мультипарадигмальных координат, исходно предполагает взаимодействие и взаимовлияние всех задействованных факторов и систем интерпретаций. В этой связи нельзя оставить без внимания принцип взаимного детерминизма или интердетерминации А. Бандуры, представленный им в одной из наиболее фундаментальных работ ХХ века «Социальные основания мышления и действий» (Bandura, 1986), в которой он формулирует основные принципы метатеории человеческого поведения, впоследствии положенные в основание активностной теории человеческого развития, адаптации, и изменения (Bandura, 2006). Анализируя известную формулу К. Левина B=ƒ(P,S), описывающую поведение как функцию от личности и ситуации, автор обосновывает их отношение взаимозависимости.

Применительно к обсуждаемому контексту это означает, что углубление в понимании психологической феноменологии отклоняющегося поведения предполагает акцентирование внимания наряду с традиционно доминирующими личностными особенностями субъектов, и на характере и содержании их активности, и на непосредственном и опосредованном социальном окружении, находящихся в отношении реципрокной детерминации или интердетерминации. Изменение в социальном окружении порождает изменения в личности и в ее активности. Точно так же изменения в характере активности может приводить к изменения в личности и отношении к социальному окружению, например, профессиональная деформация. Проводя психокоррекционную и психопрофилактическую работу с девиантом, мы должны учитывать высокую вероятность его возвращения в прошлую среду, которая во многом и способствовала девиации и которая может активно противодействовать измененным. Следует помнить и о том, что часто девиант попросту никому не нужен кроме своих близких и девиантного сообщества, в котором он получает единственную возможность реализации себя как личности.

Для позитивных изменений необходима поддерживающая социальная среда, благодаря которой и появляется единственная возможность обретения и укрепления нового, измененного Я. И если эту среду не создавать, велик риск рецидива. Но и адаптация к этой новой поддерживающей среде требует соответствующих способов активности, которые не появляются сами по себе, а обретаются в процессе специально организованного обучения, требующего особых усилий по созданию возможностей для их генерализации на практику реальной жизни. Общество должно осознавать, что благодаря его молчаливому неучастию в происходящем и происходит формирование девиации. Только благодаря тому, что кто-то прошел мимо, кто-то посчитал, что его это не касается, а кто-то смалодушничал, из этого ребенка, или взрослого, сформировался тот самый девиант, встреча с которым в какой-то исторической перспективе может трагически закончится для их самих. Общество следует учить не равнодушию, формируя ту самую личную ответственность за происходящее, которая и является залогом социальной гармонии. А начинать это надо с самых первых шагов формируя ту самую гуманность, толерантность, выражающуюся в безусловном принятии другого вне зависимости от пола, расы, ограниченных возможностей, в том числе и инакомыслия. Потенциально принимая саму возможность инаковости, мы сохраняем уникальную возможность диалога, являющегося единственным ресурсом и средством переубеждения переиначивания. Открытость другим голосам является основополагающим свойством толерантного и плюралистичного сознания, являющегося высшим достижением современной цивилизации.

Завершая размышления над проблемой концептуальных оснований проблемы отклоняющегося поведения, сошлюсь на высказывание одного из крупнейших психологов современности A. Bandura, который в своем анализе перспектив развития психологии пишет: «Психология является одной из дисциплин, уникально охватывающих сложное взаимодействие среди биологических, интраличностных, межличностных и социоструктурных детерминант человеческого функционирования. Как основополагающая дисциплина она особенно хорошо подходит для продвижения понимания интегрированной биопсихосоциальной природы людей и того, как они активно управляют и формируют повседневный мир вокруг самих себя. Сегодняшний мир ускоренных социальных, информационных, и технологических изменений с мгновенным коммуникационным доступом по всему миру обеспечивает людей расширенными возможностями привносить собственное влияние, чтобы опираться на события, влияющие на их жизнь. Осуществление индивидуальной и коллективной активности привносит все больший вклад практически во все сферы жизни: в развитие человека, адаптацию и изменения. На более широком социальном уровне изменения концентрируются на том, как включить эти активностные человеческие возможности способами, формирующими лучшее и жизнеспособное будущее» (Bandura, 2006, c. 176).

1. 
   Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. – Киев: Навукова думка, 1994, с. 294.
   
2. 
   Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры. / Проблема человека в западной философии. – M.: Наука, 1988, с. 28-29.
   
3. 
   Шоттер Д. М.М. Бахтин и Л.С. Выготский: интериоризация как «феномен границы» // Вопросы психологии. 1996. № 6, с. 107.
   
4. 
   Янчук В.А. Методология, теория и метод в современной социальной психологии и персонологии: интегративно-эклектический подход. – Мн.: Бестпринт, 2000.
   
5. 
   Янчук В.А. Введение в современную социальную психологию. – Мн.: АСАР, 2005.
   
6. 
   Янчук В.А. Постмодернистский, социокультурно-интердетерминистский диалогизм как перспектива позиционирования в предмете психологии // Методология и история психологии. 2006. Т. 1. Выпуск 1., с. 193-206.
   
7. 
   Янчук В.А. Постмодернистская социокультурно-интердетерминистская диалогическая перспектива метода психологического исследования // Методология и история психологии. 2007. Т. 2. Выпуск 1. с. 207-226.
   
8. 
   Янчук В.А. Постмодернистская социокультурно-интердетерминистская диалогическая перспектива в научном объяснении психологической феноменологии // Методология и история психологии. 2008. Т. 3. Выпуск 1. с. 179-194.
   
9. 
   Янчук В.А. Прогресс в понимании психологической феноменологии: социокультурно-интердетерминистская диалогическая перспектива / Прогресс в психологии: Критерии и признаки / Под ред. А.Л. Журавлева, Т.Л. Марцинковской, А.В. Юревича. - М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 2009, с. 262-285.
   
10. 
    Bandura A. Social Foundation of Thought and Action: A Social Cognitive Theory. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1986.
    
11. 
    Bandura A. Toward Psychology of Human Activity // Perspectives on Psychological Science. 2006. Vol. 1. № 2, pp. 164-179.
    
12. 
    Gergen K.J., Gergen M.M. Toward a Cultural Constructionist psychology // Theory and Psychology, 1997. V. 7, pp. 31-36.
    
13. 
    Valsiner J. Cultural Psychology Today: Innovations and Oversights / Culture and Psychology. 2009. Vol. 15 (1), pp. 5-39.
    
14. 
    Worley R.M. Deviant Behavior. 21st Century Anthropology: A Reference Handbook. 2010. SAGE Publications. 27 Mar. 2011. [Электронный ресурс] режим доступа:
    
    Каталог: uploads -> media
    media -> Актуальные проблемы автомобильного транспорта
    media -> Вопросы для самопроверки
    media -> Программа тематического усовершенствования «основы кольпоскопии. Заболевания шейки матки» 36 часов 23. 03. 2015 27. 03. 2015
    media -> Тестовые задания для самоподготовки, контроля
    media -> Beровања и обичаји у Срба
    media -> Тесты 2 уровня для ординаторов по специальности
    media -> Кровотечение в последовом периоде. Алгоритм ведения роженицы
    media -> Основные принципы диспансеризации кардиологических больных: группы риска
    media -> Вопросы к экзамену по общей и медицинской радиобиологии для отделения биохимии 4 курса (фгос)
    media -> Вопросы к экзамену по общей и медицинской радиобиологии для отделений биофизики и биохимии 2011\2012 уч г
    
    
    
    Скачать 0.99 Mb.
    
    Поделитесь с Вашими друзьями: