Щербаков Михаил Константинович



страница1/13
Дата23.04.2016
Размер3.51 Mb.
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
Щербаков Михаил Константинович.
Михаил Константинович Щербаков, родился в 1963 г. и живет в г. Обненске Калужской области. Окончил Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (1988). Филолог. Песни пишет с 1979 г. на свои стихи.

Тема покоя
C Em C7Fm

Как ни горды мы, как ни ранимы,

Cm G Ab-Fm-G7

Неисчислимы жизни дары.

C Em C7Fm

Вот отступает тем равнины,

Cm F#dim F6-G7

И возникает тема горы.


C Gm-A7

И, обнажая швы и пробелы,

Dm Fm G7

Как субмарина из глубины,

Bm C7 Fm

Вдруг выплывает тема победы,

Abm Eb G7(C)

И вытесняет тему вины.


Образ пророка, образ героя

Флагами машут издалека...

Но, как и прежде, тема покоя

Благословенна и глубока.


И, оказавшись у поворота,

Там над стремниной встань и замри.

Сколько ни длится тема полета,

Все возвратится к теме Земли.



Молитва безумца
Кто бы и где бы я ни был,

в чьей бы не тлел оболочке,

всюду - я думаю только

о Тебе.
Ибо - о ком же мне думать,

витая за гранью

веществ и материй,

исследуя тайны

прозрачного мира,

где все бесполезно,

где все невесомо,

а Ты - настоящий,

а Ты - всевозможный, единый?!


Долгий, как тысяча странствий.

Черный, как Черное море.

Главный, меж тьмою и светом,

Судия.
Это - невнятная просьба,

последняя песня

беззвучного горла,

молитва безумца,

лишенная смысла;

безумца, который

не хочет надежды,

не жаждет покоя,

но просит о малом, Боже!


Слыша мои заклинанья,

видя воздетые руки,

знай: это все, что угодно.

Но не я.


Калейдоскоп детский
Не угодно ль: вот, оптический прибор, нехитрый,

так, система трех зеркал в цилиндре,

плюс цветные пустяки... как видишь,

вещь нарочно для тебя, беглянки

скрытной, склонной к миражам.
На свет ее направь. Ну чем тебе не явь?

Глазей, зевай спросонок, напоминай дитя.

Еще бы флот тебе к подзорной сей трубе.

Но ты такой ребенок, с каким нельзя шутя.


Мне-то что, мне легче, я ведь не беглец, я

здесь живу, мне нравятся несчастья..

ergo: мною можешь пренебречь, отныне

только в это зазеркалье глядя,

в дивный этот окуляр.
Что в нем есть... вопрос не в том, спроси

чего в нем нет... любой на выбор

колорит, хоть флот, хоть гавань,

словом, рафинад, каштаны, детство

в городе приморском, яхты, джонки, мачты, кливера...
Но кто, смотри, вон там? По всем статьям - я сам.

Залез в одну из джонок. Ни дать ни взять матрос.

Хоть впору звать пажей и гнать меня взашей.

Но я такой ребенок, с каким нельзя всерьез.



Века плывут, подобно китам...
Века плывут, подобно китам,

в своей среде молчаливой.

Их ровный путь уныл, как и мой.

Но мой - имеет предел.

Волна идет за мной по пятам,

Дымясь и прядая гривой:

ей дух недобрый, бес водяной

смутить меня повелел.


Мне страх неведом, но такова

волны холодная злоба -

томит и давит, мыслью одной

чертя узор по челу:

избегнет ли моя голова

ее огромного зоба?

И если да - какою ценой?

А если нет - почему?


Устанет ждать невеста меня,

но траура не оденет;

сосед - богач повадится к ней,

она не будет горда.

И к марту их помолвит родня,

а после Пасхи поженит.

И тем черней над жизнью моей

волна сомкнется тогда...


Недобрый дух! Изыди из мглы!

Явись, как есть, предо мною!

Хочу, пока не скрылась луна,

узнать, каков ты на вид.

Взгляну ль - и стану горстью золы?

Иль вовсе глаз не открою?

Понравлюсь ли тебе, Сатана?

Иль Бог меня сохранит?



Мужайся
Bm F Bm F Bm F Bm F

Пока не грянул горн, и залп не прозвучал,

C#m G# C#m G# C#m G# C#m G#

Пока ни лавр, ни терн чела не увенчал,

E F# C#

Мужайся! Ведь даже кровь твоя на эшафоте



Am G# C#m (F)

О смерти лишний раз напомнит палачам.


Далек небесный суд. Господь тебя храни!

Но близок суд земной, видны его огни.

И плохо, коль принесешь ему одни проклятья,

А он не примет их, зачем ему они?


(H7) Em H7 Em H7 Em H7 Em H7

И значит, вновь, во мгле, в ночи, среди могил,

Gm D7 Gm D7 Gm D7 Gm D7

Кричи навзрыд, до слез, до хрипа, что есть сил:

B Cm Gm

Спасибо - за самый ясный день и самый черный,



Ebm D7 Gm (F)

За то, что вынес, вышел, выжил и простил.


О гордый внук монархов, сын богатырей,

О вечный раб изгнаний, данник алтарей!

Мужайся! Недалеко уже на горизонте

Горят огни несчастной родины твоей.



Во славу Греции твоей и всех морей вокруг...
Во славу Греции твоей и всех морей вокруг-

Десятикрылый наш корабль мы назовем "Арго".

Покинем здешние снега и поплывем на юг.

Я буду править кораблем. Ты будешь петь, Марго.


По дивным песенкам твоим, которым сто веков,

По дальним картам тех земель, где что ни шаг, то миф,

Я наконец - то изучу язык твоих богов,

Его хрустальные слова и золотой мотив.


Вода, в которой , как тростник, архипелаг пророс,

Блаженством нас не одарит, но не казнит зато.

Она без крови горяча и солона без слез.

Ей не помеха наша жизнь. Ей наша смерть - ничто.



Это я
Это я, а не ты, соглядатай, и не прочий какой-либо, вне.

Это я, а не всякий десятый, не оно, не они, не оне.

Это я - извлеченный из колбы, на манер неваляшки без рук,

без ног -

экспонат, означающий сколь бы ни волшебный, а все же лишь звук.

Или, максимум, слог.

Это я, кто пяти континентов не видел, ибо жил на шестом.

Это я, кто своих документов не читал ни досель, ни потом.

Это я, кто в шагу от поживы оступался, хотя норовил

след в след,

почему-то боясь перспективы показаться резвее, чем был.

Почему бы и нет?

Это я, на размер ли, на вес ли, все равно, не они, не оно.

Даже если не я, даже если и никто, - все равно, все равно.

Это я, из кюветов обычно выбиравшийся жив, а не мертв.

Но тих.


А потом заявлявший публично, что искусство не требует жертв,

никогда, никаких.

Это мной бюрократ тупорылый помыкал от звонка до звонка.

Это мне серафим шестикрылый жала не дал, лишив языка.

Это мой разностопник ругая, огорчался ценитель (что юн,

что сед),

неподъемным его полагая для семи синтетических струн.

Почему бы и нет?

Это я, слезы ливший с не меньшей частотой, чем кричавшие "пли!"

Это я, ста друзей не имевший; уж не знаю, при чем тут рубли.

Это я, избегавший обмана, испытуя презренный металл

на зуб.


Это я, отрицавший тирана не за то, что он зверь и вандал,

а за то, что он глуп.

Это звон хрусталя и алтына, это радуга ртути и льда.

Экспонат, эшафот, гильотина, то есть нет, то есть да, то есть да.

Это я, на стене Валтасара нацарапавший только что весь

сей бред.

А спасется ль затем от пожара эта рукопись, право, Бог весть.

Почему бы и нет?

Это я, чьи капризные губы все никак не закончат куплет.

Почему бы и нет, почему бы, почему, почему бы и нет?



Пошлый романс
D-D7 Gm Dm

Наклоняясь к изголовью,

A7 Dm

Обратись ко мне лицом.



Gm Dm

Обменяемся любовию,

A7 D

Перекинемся словцом.


Cm6 D7

Счастья маленький обрывок

Gm D7 Gm

Улетит, как пять минут.

Gm6 Dm B Gm

У судьбы на мой загривок

D A7 D

Вечно сыщется хомут.


h a D Gdim D

У меня судьба не злая,

H7 Em

Просто глупая, хоть плачь!



A7 GmD

Все летит, куда не зная,

Em A7 D-D7

А я вслед за нею вскачь.


Gm Dm

Без дороги, как умею,

A7 Dm

По болотам хлюпаю.



Gm Dm

А роптать никак не смею

A7 D

На нее, на глупую.


И она, небось, не вправе

Обижаться на меня:

Я ведь ей служу, шалаве,

Лучше доброго коня.


Всю-то жизнь за ней, как мерин,

На веревочке хожу.

И покорен я, и верен, -

Мне бы плакать, а я ржу.


Не прошу награды лишней,

Не страшусь никоих мук.

Мне бы только хвост подлиньше,

Отмахаться чтоб от мух.


Да сберечься б в волчьем поле

От клыков и от когтей,

Да овса бы чуть поболе,

Да поменее плетей.



Сезон дождей
Em Am

Юго-Восток - ненастная страна.

F Em

Сезон дождей здесь тянется полгода.



Am

И день за днем с восхода до восхода,

F Am H7-E7

Лишь непогода царствует одна.


Am Dm

Вот и теперь - медлительный поток

B Am

Сошел с небес, томительно нахлынул,



Dm

Все изменил, все сдвинул, опрокинул

B/B B/A B/G B/F B/E A7

И поглотил страну Юго-Восток.


Dm Gm

Теченье вод, бескрайний караван,

Eb Dm

Не разобрать, где дно, а где поверхность.



Gm

Сезон дождей в смятение поверг нас,

Eb Gm A7

Затеяв свой унылый балаган.


Dm Am

Далекий город облик корабля

Dm Am

Приобретает в этой непогоде.



C D7

Но там никто по палубам не ходит

Am6 F7 Dm6-Am-H7

И не стоит на вахте у руля.


Матросы спят. Им горе не беда.

В сезон дождей предписано уставом

Все время спать, прикинувшись усталым.

Корабль дымит. Но с места - никуда.


Так, вероятно, греческий чудак,

Силач-атлант, прикинувшись бессонным,

Стоит и спит под небом невесомым,

Но напрягает мышцы - просто так.


И лишь мой дом в пустыне, как монах,

На полпути меж Югом и Востоком

Плывет один, открытый всем потокам,

Челном бесхозным путаясь в волнах.


Плыви, мой челн, привыкни ко всему,

Держись легко, скользи неторопливо.

И встречным всем рассказывай правдиво,

Как одиноко в море одному.



Возвращение
E Hm Em

Эй, эй, эй, южные страны! Дали морей...

Hm

Горные цепи, пустынь пески, озер и рек прохлада,



G C#7 F#

Все красоты земные, все радости и беды

H7

путешествий многолетних



Em F#

Мы познали, испытали на себе.

H

Теперь все это позади.



H7 E Em

Теперь - домой, на крыльях ветра - тра-та-та-та!

Am Em

К родимым берегам летим мы,



F# A H7 E

И эти берега уже близки, уже видны.


Эй, эй, эй, полные трюмы! Кучи богатств...

Полные бочки заморских вин, парча, хрусталь, алмазы...

Ждет богатых подарков отчизна дорогая,

августейшие особы

Заготовили награды, и войска

на берегу встречают нас.

Трубач трубит начало смотра - тра-та-та-та!

Построились полки в шеренги

И, трижды салютуя в нашу честь, кричат "виват"!
Эй, эй, но что же мы видим! Где же триумф?

Где же цветы, где же почет и слава, где объятья?

Все не так! Нас не желают! Нас видеть не хотят,

и принимают за врагов,

И, обратив стволы орудий в нашу сторону,

приказывают нам

Лечь в дрейф не ближе километра - тра-та-та-та!

Ай, где-то мы опять ошиблись

И снова что-то сделали не так. А это жаль...

Вьюга замолчит. Заря окрасит...
Вьюга замолчит. Заря окрасит

шпилей сталь и камень стен дворца.

Дама во дворце свечу погасит,

возблагодарив за все Творца.


Тяжек переплет ея псалтыри,

в золото оправлены края.

Тихо во дворце, покойно в мире

от смиренномудрия ея.


Двину дилижанс по той дороге,

что, хотя и будучи длинна,

к оному двору меня в итоге

вывести, я думаю, должна.


Но не напоят сады округи

сладостным дыханьем сумрак мой,

ибо, по замолкшей судя вьюге,

дело будет, видимо, зимой.


Впрочем, нужды нет, зимой ли, летом,

снегом или мхом фронтон порос...

Двери на замках, замки - с секретом...

Бдительна ли стража. вот вопрос.


Ну да ничего, вовнутрь проникну,

может, караул не так глазаст.

Если же и нет, ее хоть окликну,

что-нибудь да выкрикну, Бог даст.


Выглянет она. Авось, понравлюсь.

И уж ей, видимо, не спать.

Даже если тотчас я отправлюсь

этой же дорогою, но вспять.


О, как заблестит тогда прекрасный.

Взгляд ее прощальный мне вослед!

Впрочем, это тоже - факт не ясный.

Может, заблестит, а может, нет.


Вон уже ограда, вон часовня,

камень стен внушителен и нем.

Только как же так? Я ей не ровня,

что такое делаю? Зачем?


Скачет по пятам луна-ищейка,

эхом отдается мрак тугой.

Мой ли это голос? Нет, он чей-то.

Я ли это еду? Нет, другой.



Прощание славянки
(бас- A H C#)Dm B

Когда надежды поют, как трубы,

Gm A7 Dm

Их зов дурманит, как сладкий дым.

A7 Dm B

Они предельны, они сугубы,



Gm A7 Dm

И так несложно поверить им.


Cm6 D7 Gm6

И вот дорога, и вот стоянка.

B7 Dm A7

Вокзал и площадь - в цветах, в цветах.

F A7 D7 Gm

Восток дымится. Прощай, славянка!

Dm A7 Dm

Трубач смеется, шинель в крестах.


Воспитан славой, к смертям причастен,

Попробуй вспомни, ловя цветы,

Какому зову ты был подвластен,

Какому слову поверил ты.


Броня надежна, тверда осанка.

Припев беспечен, все "ай" да "эй"...

А трубы просят: не плачь, славянка,

Но как, скажите, не плакать ей!


Пройдет полвека, другие губы

Обнимут страстно мундштук другой.

И вновь надежды поют, как трубы.

Поди попробуй, поспорь с трубой.


А век не кончен. Поход не начат.

Вокзал и площадь - в цветах, в цветах.

Трубач смеется, славянка плачет.

Восток дымится. Земля в крестах.



На всей земле
Am F7 B7 E7 Am

Без цели, без дорог, сквозь сумерки Земли

C A7 Dm F7 Am E7

Ведет нас скорбный Бог, весь бледный от любви.

Gdim/ Bdim/ C#dim/Bdim/Gdim

/C# /E /G /E /C# Dm

Наш путь лежит мо мгле и тянется в туман.

Am Em E7


Он вьется по холмам, петляет тут и там...

Am Em


А между тем на всей Земле, на всей Земле

C7 H7 Em (бас - E F# G G# A) Am

Не хватит места нам.
Но где-то за холмом - разгадка тайн Земли,

Как птица, бьет крылом в сиянье и в пыли.

И блещет на крыле то слава, то смола,

То пламя, то зола ссыпается с крыла...

А между тем - на всей Земле, на всей Земле

Не будет нам тепла.


И каждый поворот мы помним до седин.

И тяжкий мрак болот, и гордый блеск вершин,

И спящий на заре в долине темный храм,

И нечто, в глубине таящееся там...

А между тем на всей Земле, на всей Земле

Не выйдет счастья нам.



Океан
Ну, здравствуй, бог зыби.

Что нынче мне скажешь?

Чем я обязан столь странной встрече?
Ты, взявший у неба

всю зелень, все блестки,

часть их неужто дашь мне, слепому?
Как в детстве не знал я,

что значит "бом-брамсель",

так век и кончу - все знать не буду.
Зыбь зыбью. Смерть смертью.

Я был здесь. Я видел.

Но - там, в пустыне кто мне поверит?
Мне лишь бы не плакать,

прощаясь с тобою.

Вот ведь характер, чуть что - и в слезы.
Ты ж, звонкий, бей в бубны.

Но вторы не требуй.

Для этой песни мне слов не хватит.

Аллегория для голоса с хором
Ab-A Ab-A Dm E7 A Ebdim A

A

На приволье в здоровом теле



Hm

Крепкий дух и порядок древний.

E7

Но нельзя же, на самом деле,



A

Целый век просидеть в деревне.


Заливая стакан за ворот,

Hm

Говорю тебе как инструктор:



E7

- Отправляйся, малютка, в город,

A

Станешь доктор или кондуктор.



Am

У кондукторов нет никакого стыда

Em D#m-Em D#m-Em

Не работа у них, а забава:

Am

Разъезжай на трамвае налево-направо



Em H7 E7

И горе тебе не беда.

A Hm

И, слава Богу, к тому же платят,



Dm E7 A E7

Пускай немного - на пиво хватит.

A Hm

Зато не в поле, не среди леса,



Dm E Gdim E7

А при моторе, как царь прогресса.


Правда, в городе тоже лужи

И нетрезвые рожи даже.

Только все же там вряд ли хуже

Ибо хуже уже куда же?

Не избавит от черствых корок

Здесь ни царь, ни герой, ни трактор,

Так что ты отправляйся в город,

Станешь доктор или редактор.

У редакторов нет никакого стыда,

Никакой страшный суд им не страшен

И не знают они ни конюшен, ни башен,

И знать не хотят никогда.

И на здоровье! На нет суда нет!

Житье коровье небось не тянет.

Когда свобода, губа не дура,

У нас природа, у них культура.


А ничего, что дороги плохи,

Ничего, что карман пропорот,

Накопи, собери по крохе

Сколько сможешь и топай в город.

И в глаза презирай того, кто

Обзовет тебя сельским фруктом,

Из тебя выйдет славный доктор,

Или редактор, или редуктор.

У редукторов нет никакого стыда,

Их и вовсе ничто не волнует,

Им и в бок не стреляет и в спину не дует,

Не служба у них, а мечта.

Стриги купоны! Крути педали!

А мы вороны - мы проморгали!

А мы не боги, чего посеем

Того в итоге и поимеем,

Если сумеем, если успеем!

Здравствуйте, полковник. Вы точны, как бес...
Здравствуйте, полковник. Вы точны, как бес.

Вижу, мало спали и черны, как лес.

Что ж, располагайтесь без чинов, прошу вас.

Запросто отстегивайте свой протез.


Трубка вас согреет и вино взбодрит.

Полон ваш бокал и золотист на вид.

Пробуйте - напиток благородный, древний.

Это только кажется, что он горчит.


Выпейте до дна и перейдем к делам.

Завтра наступление по всем фронтам.

Жуткая, бесцельная резня и бойня

Завтра суждена в числе других и вам.


Был вчера на штабу утвержден приказ,

Нынче он в деталях доведен до вас,

Завтра вы прикажете - и цепь замкнется:

Полк пойдет в атаку и падет за час.


Тысяча смертей за шестьдесят минут

Ради стратегических штабных причуд -

Это, согласитесь, не смешно, полковник,

Или - по-английски говоря - not good!


Следует из сказанного мной одно:

Нужно из цепочки исключить звено.

Именно затем я и позвал вас, сударь,

Именно за этим отравил вино.


Что предотвратил я и чего не смог,

Чей расчет простителен и чей жесток -

Мы обсудим после и не здесь. Прощайте,

Яд уже подействовал: зрачок широк.


В путь, мой дорогой, не поминайте злом.

Следующий гость уже стучится в дом:

Встречу на сегодня я назначил многим

И не собираюсь прекращать прием.



Романс - марш
Порою давней, хмельной да резвой,

Твои считал я имена, но бросил счет.

Звалась ты Мартой, звалась Терезой...

Не знаю, кто и как теперь тебя зовет.


Всегда внезапно, всегда поспешно

Встречались мы, где только случай выпадал.

От Люксембурга до Будапешта

Следил я странствия твои, потом устал.


Деля разлуку на сто и двести,

Я понимал, не услыхав ни "нет", ни "да",

Что никогда мы не будем вместе,

Но и навеки не простимся никогда.


Шутя исчезнешь, легко возникнешь,

Изменишь подданство, марьяж осуществишь, -

Но от меня ты едва ль отвыкнешь

И мне отвыкнуть от себя не разрешишь.


Письмо примчится - с невнятной маркой,

На невозможном языке, Бог весть о чем.

Была ты немкой, была мадьяркой...

Кто ты теперь, не разберу и с толмачом.


Да много ль ты мне напишешь, кроме

Расхожей истины: что всюду - как везде?

О новом муже, о новом доме,

О местной моде, о погоде, о дожде...


О том, какая в гостиной ваза,

Какой фонтан в твоем саду, какой бассейн...

А по-немецки - в конце три раза:

Auf Wiederschen! Auf Wiederschen!

Auf Wiederschen!

Любовь, как истина, темна и, как полынь...
Любовь, как истина, темна и, как полынь,

Горька. И соль все солонее с каждым пудом.

Пора менять пейзаж. Нельзя же быть верблюдом

Весь век, ad finem, до последнего "аминь".


Конца не будет череде ученых книг.

Словарь в пустыне - невеликая подмога.

Блажен, кто духом тверд и в истину проник.

Но истин много, много...


Порой фортуна предо мною, как во сне,

Встает - и вижу, что глаза ее незрячи.

Дразня обилием, из года в год богаче,

Ее сокровища подмигивают мне.


Краду!.. В наш век один ленивый не крадет.

Беру запретный плод и звонкую монету.

Слепа судьба и даже ухом не ведет.

Но счастья нету, нету...


"Воспрянь, - внушает мне мой ангел-проводник, -

Терпи, полынь пройдет, начнутся цикламены.

Равно полезен мед любви и яд измены

Тому, кто духом тверд и в истину проник."


"Ты прав, - киваю я, - измена пустяки.

Любовь важней, но и она трудов не стоит..."

И взор мой весел, и стопы мои легки.

Но сердце ноет, ноет...



Шарманщик
Мало ли чем представлялся и что означал

Твой золотой с бубенцами костюм маскарадный -

В годы, когда италийский простор виноградный

Звонкие дали тебе, чужаку, обещал...


Ведь не вышло, и музыка не помогла.

Небо поникло, померкло. Дорога размокла.

Даль отзвенела и, сделавшись близкою, смолкла...

смолкла -

И оказалась не сказкой, а тем, чем была.
Мало ли что под руками твоими поет -

Скрипка, гитара, волынка, шарманка, челеста...

Время глядит на тебя, как на ровное место,

Будто бы вовсе не видит. Но в срок призовет.


Ворожишь ли, в алмаз претворяя графит,

Или чудишь, бубенцы пришивая к одежде, -

В срок призовет тебя время; вот разве что прежде...

прежде -


Даст оправдаться - и только потом умертвит.
Мало ли кто, повторяя канцону твою,

Скажет, вздохнув, что "в Италии этаких нету"...

Самый крылатый напев, нагулявшись по свету,

Также стремиться к забвенью, как ты к забытью.


Не вздохнуть не возможно, но верен ли вздох?

Право, шарманщиком меньше, шарманщиком больше...

Все, кроме боли, умолкнет и скроется, боль же...

боль же -

Вечно была и останется вечно. Как Бог.

Балаган II
За тот же самый горизонт,

в те дальние края,

на тот неведомый пунктир,

куда, забыв резон,

из вена в век стремится мир, -

туда стремлюсь и я.


Судьба все машет мне флажком,

препятствий не чиня;

однако тот простой секрет ,

что в странствии моем

большого смысла нет, -

уже не новость для меня.


Ведь что стихи! Бряцанье шпор.

Меж прочих величин

их номер - даже не второй.

Стихи, положим, вздор -

как говорил один герой.

И даже не один.


Слова не труд, слова не в счет,

поэт на деле- враль

и плут, и дом его- корчма,

и календарь не врет:

и впрямь повсюду тьма,

и смысла нет стремиться вдаль.


А я стремлюсь и это жаль...
Но где- то льстивая поет

труба... красивая труба.

И снова в путь меня влечет

судьба... счастливая судьба!

Моя судьба.
И снова- пляска городов,

мельканье фонарей,

в глазах- дорожные столбы,

тошнит от поездов,

и гул бессмысленной толпы

страшит, как рев зверей.


О, кочевая жизнь шута!

И все- то лишь затем,

что иногда внезапный блик,

случайная черта,

слезою сквозь вуаль

блеснет , как адамант

с небес, - и чувствуешь на миг,

что ты не так уж нем,

что есть в тебе талант

и голос звонкий, как хрусталь.


А после- смерть, и это жаль...
Но где- то дальняя поет

труба... прощальная труба.

И снова в путь меня влечет

судьба... печальная судьба...

Моя судьба.


Каталог: public -> texts -> %D0%BF%D0%BE%D1%8D%D0%B7%D0%B8%D1%8F,%20%D0%BF%D0%B5%D1%81%D0%BD%D0%B8
public -> К проблеме cоматоформной дисфункции вегетативной нервной системы
public -> В. Н. Сгибов кандидат медицинских наук, главный психотерапевт Министерства здравоохранения и социального развития Пензенской области
public -> Учебное пособие «Теория государства и права в вопросах и ответах»
public -> Европейская академия естествознания администрация орловской области
%D0%BF%D0%BE%D1%8D%D0%B7%D0%B8%D1%8F,%20%D0%BF%D0%B5%D1%81%D0%BD%D0%B8 -> Лорес Юрий Львович
texts -> Алекcандр Иванович Доронин Бизнес разведка


Поделитесь с Вашими друзьями:
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13




©zodomed.ru 2024


    Главная страница