О, город слез! Мечта, мечта

Контрольно-пропускной режим.

Раскрась его во все цвета -

Вовек не станет он цветным.

Какой бы кипарис ни рос -

Не здесь твои сады, Отрада.

Здесь город слез.

Брожу, прижав ладонь ко лбу.

Здесь мог бы я, хоть сам плебей,

Открыто презирать толпу.

Подставив, избежать седин.

Но даже умерев, не мог бы

Побыть один.

Клевретство, мятежи, нужда.

Ликует всяк, чужое съев.

Все как везде, все как всегда.

Воистину, роптать грешно:

Обычные дела животных.

Не Бог весть что.

Пять лет назад, вчера, сейчас -

Мне хочется сказать кому - то:

"Помилуй нас"!

Слава тебе, Господи!

Dm Am Dm

Хорошая погода, полная свобода:

Am

Хочешь - трезвость, хочешь - хмель,

Важна метода, а не цель.

Все науки мира - много знать не вредно,

Но зачем из кожи лезть,

Прочти Шекспира - там все есть.

Хлынет кровь из вены может и не слишком

Страшно, но изрядно жаль,

Поменьше пены - вот мораль.

Либо выйдет драма, верха над судьбою

Не возьмешь - мотай на ус:

Она - не дама, ты - не туз.

Кислород, дыши азотом, медленно, не часто

И не всласть, не от души,

Закрытым ротом, но дыши.

Блаженство и отрада, знай, что дело плохо

И скорей беги к врачу,

Да нет, не надо, я шучу.

Будто новый Мефистофель якобы похож

Ан фас на ангела - все ложь:

Он даже в профиль не похож.

Нежный, как молитва, вспомни о шипах,

Пред тем, как розы рвать рукой:

На то и бритва, милый мой.

Погода - хуже нету. Сяду, что ль, в карету

Да поеду, вдаль кося,

Мораль по свету разнося,

Конец куплету, песня вся.

Восточная I
Em Am

Двенадцать лун на знамени моем,

C H7

И панцырь тверд, и шпага тяжела.

Я рыцарь-тень, блуждающий верхом

Dm E7 Am

В зеленом, как заросший водоем,

F Em

Краю; и мгла, лежащая кругом,

Коню и мне глаза заволокла.

Cm D7

Я следую невидимой тропой,

Прислушиваясь к небу и к густой

G Cm

Листве, но вероятнее всего,

Что небо мне не скажет ничего,

D7 Em

И джунгли мне не скажут ничего,

А только зверь пробежит иногда,

G

В стороне таясь и ступая легко,

Оберегая от мелких колючих растений

E7 Am-H7

Давнюю рану.

Он молод и поэтому силен,

Он лучше слышит то, что говорят

Стволы; и каждый новый аромат

Ему, коню, понятнее сто крат,

Чем мне, но я прозрачен как и он,

Я тоже миф, хотя и не такой

Стремительный, как этот молодой

Скакун, еще не знающий того,

Что небо нам не скажет ничего,

И джунгли нам не скажут ничего,

А только птица мелькнет иногда,

Улетая в дальнюю темную глушь

Той самой чащи, куда, сколько б я не скитался,

Вряд ли доеду.
А в той глуши, веками невредим,

Стоит шалаш, бессонное жилье,

Там дева-тень, прозрачная как дым,

Ночей не спит под кровом травяным,

И влажный ветер с деревом сухим

Поют над обиталищем ее.

Она не спит и дерево скрипит

Все жалобней, пока она не спит

И плачет вероятно от того,

Что небо ей не скажет ничего,

И джунгли ей не скажут ничего,

А только гром подпоет иногда,

Тем двоим над крышей ее

Обещая всему континенту большие дожди в феврале

И жаркое лето.

Песенка о молодости
Ой, чистое окно! За окном - воля. Hm H7 Em

Дом - не дом, а сказка, и чего тут только нет! Em6 Hm F# G

Даже добрый дух есть. Зовут - Коля. H7 Em Hm

А хоть бы и Дима звали, не о нем сюжет. Em Hm F# H7

Парит вверху над домом кораблик воздушный. H7 Em

Не то инопланетный, не то обман зренья - H7 Em Am

Не дал объяснения пока никто. H7 Em F#

Поодиночке, либо всем народом враз - F# G F#

Бывало, выглянем, а он, красавец, там летит, - Hm H7 Em Hm

И значит как бы все в порядке, с Новым годом вас! Em6 Hm F# H7

И тридцать первого числа, и первого. H7 С H7

А траектория его загадочна - Em E7 Am Em

Не то парабола, не то гипербола... Am6 Em H7 Em F#

Спросят: чем вы жили? И не вымолвишь в ответ,

Что мол, пили водку... ели клубнику...

А хоть бы и смородину, не о ней сюжет.

Летела моя молодость, моя младость.

Махал крылом кораблик с небес и был светел...

Никто и не заметил, как он исчез.

И строчки вьются вкривь, как традесканция.

А пишу я их, к примеру, в поезде,

И следующая станция - Франция...

И что кораблик тот в кино все видели.

А все же мне бы на него, хоть изредка,

Поглядеть бы наяву, хоть издали.

Вместо "гутен морген" кукарекнуть как петух:

Холодна ли водка? Сладка ль клубника?

Все ли добрый дух сильней недобрых двух?..

Она затем и молодость, что крылата!

Чего не понял в двадцать, вдруг - поймешь в сорок.

Уж тут никто не зорок. Всяк близорук.

А незабвенный мотылек - кораблик мой -

По параболе несется Бог весть где.

И конца и края нет параболе той.

На первой буковке от слова честного,

Но летит он, кувыркаясь в воздухе,

По параболе Лобачевского...

Одного застолие влекло, другого - храм.

Кто бренчал монетой, а кто - гитарой:

Там-тарам-тарам-там-тарай... там-тарам-тарам...

Никаких островов нет.

Успокойся, не трать сил.

Это все моряки лгут.

С моряков невелик спрос.
Верь мне:

ни один из моих слуг

не встречал островов тех.

Я допрашивал всех, сын.

Я пытался искать сам.
Семь дней

семь моих кораблей шли;

семь точнейших морских карт

я имел под рукою;

семь ночей не смыкал глаз...
Все зря!

Сколько я ни глядел в даль,

горизонт был всегда чист,

океан был кругом пуст.

Я вернулся ни с чем, сын.
Бог весть,

кто велел морякам лгать!

Вероятно, в любой лжи

заключен потайной смысл...

Но они говорят вздор!
Сын мой,

моряки - это так, звук...

Корабли - чепуха, блажь...

Ибо некуда им плыть.

География - бред, сын.
Цепь волн

образует сплошной круг.

Одинок материк наш.

Острова - это счастье.

Никаких островов нет.
Семь дней

длится путь или семь лет-

либо вспять повернет он,

либо в зубы китам, там,

на которых стоит мир...
Подходи к океану не ранее, чем

уяснишь наставленье мое. Подожди,

пока станешь разумен и трезв. И тогда-

подходи к океану, без риска ослепнуть

при виде семи островов из легенды,

семи островов золотых... Моряки

говорят: их не больше не меньше,

но именно семь...

Под знаменем Фортуны, до боли, до дрожи,

B E7 Am

Настраивал я струны, прости меня, Боже!

И пел в восторге диком о счастье великом.

Dm6 Am E7 Am

А счастье было сладко, но редко и кратко.

Звезда моих Америк взошла и погасла.

Поднявшись из долины почти до вершины,

Я двинулся обратно, зачем - непонятно.

Корыстные царевны мой жар потушили.

Одна на свете дама, и та - моя мама,

Меня любила просто, ни за что, ни про что.

Моя былая гордость до дна исчерпалась,

Людей просить не смею, царей не имею,

Тебя просить негоже, и все же, о Боже!

Всему нашел я цену, цена небольшая.

Не дай мне, Боже, боле ни дрожи, ни боли.

Взамен всего такого - ты дай мне покоя.

Куда в мои-то лета мне эти просторы!

Пускай в иные страны текут океаны.

Зачем, зачем, Владыко, мне столько воды-то!

Избавь мой слабый гений от всяких учений.

Не нужно мне Сорбонны, но дай мне свободы!

И я, презрев лавины, дойду до вершины.

До главного вопроса, до смертного часа,

Когда в одеждах белых сквозь первые вьюги

На мой отцветший берег слетят твои слуги.

я искал себя, с фонарем и без;

но нашел только лед и лед,

неподвижный хлад, точно взгляд с небес.

Видел я отраженный луч,

ото льда летящий назад к звезде,

видел тьму облаков и туч...

Но себя, увы, не нашел нигде.

я проник затем, не сомкнув ресниц.

Там, дивясь, созерцал полет

узкокрылых рыб - точно бывших птиц.

Слышал смех голубых наяд,

тяжело звучащий в глухой воде,

видел прах боевых армад...

Но себя, увы, не нашел нигде.

я пробрался, но обнаружил там

только склад разноцветных руд,

нитевидный блеск, молибден, вольфрам.

Встретил глину, песок, гранит,

но себя опять не нашел нигде.

Словно я - неизвестный вид,

словно нет меня ни в какой среде...

продолжать все то, что и было сном,

я раскрыл наугад одну

из старинных книг, иностранный том.

Не вникая - какой тут прок,

что за том в руках и о чем глава,

взял я первые буквы строк

и, сложивши их, получил слова.

я тебе его пропою сейчас:

"Find yourself in а looking - glass,

in а looking - glass, in а looking - glass"

Отрешенно гляжу на взморье,

Возвращаясь на пепелище,

Осязаю рубеж времен.

Ни о прошлом, ни о грядущем

Не рассказывает безмолвие -

Черепки отгремевших пиршеств,

Парафиновый Парфенон...

Словно спрашивает: "Ну, где же ты?"

Словно просит: "Побудь со мною!.."

А я рад бы, да не могу:

От причала отходит судно,

На него все мои надежды,

Я слежу за его движеньем,

Оставаясь на берегу...

В голубом головном уборе,

Напевая морскую песню,

Ничего не прося за труд.

Эту песню придумал некто,

Никогда не бывавший в море,

Но поется там лишь о море,

И на судне ее поймут.

Ведь команда на судне этом

Составляют гвардейцы духа

Всех времен и любых кровей:

Открыватели многих истин,

Консультанты по раритетам,

Очевидцы больших событий,

Собеседники королей...

В долетевшем от них призыве,

Чтоб навеки проститься с сушей

И исчезнуть там, где заря.

Но, безмолвный и недоступный,

Белый призрак на черной зыби

Разворачивается к ветру,

Никого с собой не зовя.

Отправляется в край несчастий

Из великой любви к свободе

Для всемирной борьбы со злом, -

Я, покорный слуга глагола,

Я, поклонник деепричастий,

Остаюсь со своим неверным

Поэтическим ремеслом...

Наблюдаю почти бесстрастно,

Словно даже уже и это

Не могло бы меня развлечь, -

Как невидимые пределы

Разграничивают пространство,

И ничто этих черт запретных

Не осмелится пересечь.

Покидает сии границы,

Тяжело поднимает крылья

И, волнуясь, идет во мглу...

Я слежу за его движеньем,

Но пустуют мои таблицы:

Ни о прошлом, ни о грядущем

Ничего сказать не могу...

ибо вот то, что я высказать хотел бы, оно таково,

что, когда его все же высказать пытаешься, оно бежит,

а когда не пытаешься, ввек не избавишься от него.

Кое-кому в этом видятся контуры некоего совершенства.
Мне же мерещится нечто нелепое: новый наряд короля;

к чучелу чудища не подошедшие зубы, хребет, плавник;

темный аккорд вне тональности, вязкое "до-фа диез-ля";

в муках разбитую мастером вазу склеивающий ученик...

Кое-кто без особых причин именует это соблазном.
Бью себя по рукам, твержу: оставь, не сходи, брат, с ума;

ты, даже в родном диалекте не ориентируясь наверняка,

будучи лишь приложением к вывеске "Генрих" или там "Франсуа",

ловишь на слове то, для чего не выдумано языка...

Кое-кто, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни.
Nomen? Sermo? Aestus? Aevum? Aurum? Oriens?

Malum? Scelus? Luctum? Luctus? Maeror? Odium?..

Видимо, они уже эти, двадцатого раза по сто

нашей, не чьей-нибудь эры, в не чьей-нибудь нищете...

Стоп! Это все уже было, было... значит, не то, не то...

Кое-кому это кажется чем-то не совместимым с карьерой.
Мне же - вот только что - чудилось: вижу, нашел, сошлось!

Явственно обнаружились какие-то маяки, резеда, мистраль...

Правда, через секунду это покрылось коростой и взорвалось,

в воздухе вычертив снежную сверхскоростную горизонталь...

Кое-кто почитает за благо не трогать этого вовсе.
Carmen. Meturs. Merum. Mustum. Reditus. Requies.

Lumen. Flamen. Caelum. Deus. Venia. Otiu...

встать, потоптаться несколько - и снова назад, в дурман...

Есть, наконец, эксперты авторитетнее, нежели кое-кто...

Шар замедляет движение... Прах осыпается со стремян...

Кое-кто ничего вообще под этим не разумеет.

Хор испанцев и хор французов
1. ("Испанцы")
Сердцу все в Испании мило, то есть много милее,

чем, допустим, во Франции.

Все здесь, вплоть до чисел и звуков, большей прелестью дышит,

чем в какой-нибудь Франции.

Здесь и площадь в размере свыше полумильона километров

квадратных впечатляет сама по себе.

А населенье впечатляет подавно,

доходя до мильонов почитай сорока.

уж никак не во Франции.

Реки - Эбро, Тахо, Дуэро - протекают уж точно

ни в какой не во Франции.

Нипочем не найдется проповедник в Париже, что бы мог

без акцента по-испански сказать "не убий",

Кроме невзрачной полосы пограничной ничего у

французов с нами общего нет.

не в пример той же Франции.

Сонмы знаменитостей наших популярны повсюду,

кроме разве что Франции.

Всевозможные гранды, короли Фердинанды, тенора, портретисты -

здесь родятся весьма и весьма.

А у французов - где певцы, кто монархи? Мы их даже не знаем

и не жаждем узнать.

видим, кто в бреду горячки и душевном помраченье,

ни аза ни в чем не смысля, нашей Франции прекрасной

вдруг Испанию, к примеру, легковерно предпочтет.

раса та же, даже те же Пиренеи, только хуже,

и язык почти такой же как у нас, хотя и хуже,

по-испански "буэнос диас", по-французски "добрый день".

даже солнце - номинально - той же Солнечной системы,

но под нашим дивным солнцем все цветет и колосится,

а под их противным солнцем все со страшной силой мрет.

кобры, зубры, динозавры, не сказав ни слова, дохнут,

мрут амебы, жабы, крабы, даже люди - уж с чего бы

им, казалось бы, туда же? - все же тоже и они.

пред величием Франции.

Впрочем - и гордиться там нечем, и прославиться трудно,

то ли дело во Франции.

Говоря откровенно, даже как-то неловко, что предмет разговора

чересчур неказист удался.

Так что не ясно, для чего мы так длинно о подобном

предмете вообще говорим.

Серый, как мир, сюжет. "

Можно не продолжать. "

Киев, январь, любовь. "

Свадебный марш, цветы, Dm

Утренный сладкий лепет: Am (bass tremolo h-c-h-c-c#)

"Верю, ты будешь долгим, Dm

Счастье мое..." B E7

Куда-то считать вулканы, Am (chc) Dm (gfgf)

Сказал, что до марта, Am F7 D7/F#

Вышло до сентября. F E7 Am

Никто не ответит, (chc) Dm (gf)

Никто угадать не сможет, Am (chc) Dm (gfgf)

Чем эти недели Am F7 D7/F#

Жила она, как смотрелась. F E7

Нечего зря скрипеть.

Те же Она и Он.

Где бы найти других.

Та же в глазах мольба.

Тот же припев под утро:

"Верю, ты будешь долгим,

Счастье мое..."

Индейцев спасать каких-то,

Ни много, ни мало -

На год или на полтора.

Никто не опишет,

Никто никогда не скажет,

Зачем миновали дни ее

Эти, в какую пропасть.

Всюду Она и Он.

Ветхие, как Сатурн.

Снова визит, рассвет.

Снова почти чужой,

Еле знакомый голос:

"Верю, не верю - здравствуй,

Счастье мое..."

Искать Атлантиду, что ли,

На целую вечность

И еще на один день.

Ее не допросишь,

Она и сама не знает,

Во что обошлись ей

Часы эти все, минуты...

И затеряться там.

Хватит стращать людей

Мраком монастыря.

Здесь не-монахов нет,

Всяк подчинен уставу:

Веришь, не веришь - бедствуй,

Пой, уповай...

Я марку бы назвал, да забываю постоянно. Dm Dm6

В него шатенка голенастая уселась, дверью хлопнула, Dm A7

и все, и все, и только брызги из-под колеса. Dm Dm6

Странно, вы как хотите, мне странно, D7 Gm

ведь я почти уже любил ее за некоторый пафос очертаний, Gm6 Dm A7 Dm

так сказать, и вообще за выражение лица. A7 D7

Gm Gm6 Dm A7 Dm A7

Когда знакомишься на улице, тирады о погоде

не проходят, устарели как идея.

Предпочитаю для начала выразительный какой-нибудь

вопрос философического свойства, например:

"Где я? Скажите, девушка, где я?"

На многих действует, а этой хоть бы что, не удивилась,

как не удивился бы реаниматор или милиционер.
Нет, я не жалуюсь, я в принципе привык бы и к тому,

что мир бывает нечувствительным и черствым,

что благородным образцам соответствует не шибко

или требованьям высшим отвечает не вполне.

Черт с ним! Не отвечает, и черт с ним.

Но почему в таком количестве, во всяком переулке,

изначально бесконечно и как раз по отношению ко мне?
Еще я мальчиком все думал, заведу себе зверька,

а то их вон-то сколько скачет по полям-то!

Возьму в приятели разумного жирафа, муравьеда

или просто кенгуру. Я даже имя подыскал:

Лямбда! Я назову его Лямбда.

Так думал я, но детство кончилось, а бедный муравьед

и по сегодня остается невостребованным. Скачет, где скакал.
А незнакомка номер два уже тем временем

взошла на тротуар, фосфорицируя и рдея.

Весьма мила, не хуже прежней, даже лучше, то есть даже

лучше всех. И очень кстати, я ведь тоже не любой.

"Где я? Девушка, девушка, где я?

Не к Вам, не к Вам ли я теперь уже почти совсем испытываю

что-то, что по некоторым признакам похоже на любовь?"

КАРАВАН (С народным рефреном)
Школяр в объятьях младой Гертруды Am Dm

дремал на левом своем боку. E Am E7

Во сне ему рисовались груды A F#m

песка - не к марш ли броску? - D C#m

и шли по песку E Am6

верблюды. E7

Другой верблюд ишел.

И третий верблюд ишел. Dm6

И весь караван ишел.) Am E Am

к концу семестра гудел висок. Cm# D E7

Дремал школяр. Предстоял сочельник. A F#m и т.д.

А марш, который бросок,

во всех был далек

значеньях.

Другой верблюд устал.

И третий верблюд устал.

И весь караван устал.)

Во сне шептала она: "Зер гут,

школяр, созвездья красой и силой

твоей не пренебрегут.

Тебя не убьют,

мой милый."

Другой верблюд упал.

И третий верблюд упал.

И весь караван упал.)

был сон. Светало. Редел туман.

Кругом скрипели врата часовен.

Вдали гремел барабан,

серьезный, как Ван

Бетховен.

Другой верблюд издох.

И третий верблюд издох.

И весь караван издох.)

О, чуждый трепета сон младой,

когда не помнишь ни книг, что адом

грозят, ни Девы Святой,

ни имени той,

что рядом.

Другой верблюд воскрес.

И третий верблюд воскрес.

И весь караван воскрес.)

плечо, бальзамом висок натер.

Сказал Гертруде: "Прощай, Августа."

Зевнул, пригладил вихор.

И вышел во двор.

Там пусто.

Другой верблюд ушел.

И третий верблюд ушел.

И весь караван ушел.)

1
Ты сам изрек: тот чист - кто нем, в том свет.

Hm F# H7 E Em6 Hm C#7 F#7 H Hm (H Hm)

Я внял, я знал: ты прав, слов нет, слов нет.

Я внял, хоть был строптив, криклив, картав. ->Cm

Стал нем - и что ж, ты прав, нет слов, ты прав.

Ужимки публики манерной,

Говор F

Скверный, Fm

Амуры крылышками плещут,

Резвятся гипсовые нимфы,

Блещут F

Нимбы Fm

Дурной латунью - и глядит Ab7/F# G F

Как сгусток весь, как перекресток. F Fm

Ему хотя бы две-три бомбы,

Уж он тогда бы эти нимбы,

Он бы

Им бы,

Его подошвы набок сбиты,

Он спотыкается и бредит,

Спит и

Не о погромах ли? Ну да!

И казни тоже снятся.

И непременно сразу праздник,

Мавры

В красных

И шелку чтобы для медовой

Ежесезонной куртизанки

Вдоволь

И все что хочешь за окном.

Он мал, он зол, он молод.

По физкультуре не отличник,

Первый

Хищник

Еще вдобавок и заика,

И близорук, и раб желудка...

...Дико,

Однако это - тоже я.

Нет-нет, и взвою, взвою...