Щербаков Михаил Константинович

лучший посох в мире, лучший кнут. Am Em+5 Em

Джим, овчар в округе славный, Em Em7 Em+5 Em

через реку стадо гонит вброд. Am Em+5 Em

Все, казалось бы, нетленно, Em6/C# Gdim

все незыблемо - но случай тут Bdim C#dim Cdim

как тут - привет, землетрясенье, Hdim Adim C7/G

дно колеблется, и тонет скот. H7/F# Am6

Em Am6 Em Em6
В берег врос, молчит, не лает

пес, помощник Джима, тоже Джим.

Нем и я, моя отвага

вся ушла, на черном скрылась дне.

В сотый раз забыв, что зримый

мир вокруг скорее все же мним

чем зрим, - стою, смотрю, гадаю:

жизнь моя, иль ты приснилась мне?

тоже Джим - иначе что за пыл?

Сам же все привел в движенье,

сам расставил семафоры, плут.

Вялый слог, набросок бледный,

штрих-пунктир, сеанс гипноза был -

и сплыл... Так что по нем я стражду,

что к нему мои все взоры льнут?

Край земли - хоть сядь и ноги свесь.

Двадцать лет пустых, как космос,

счастья вкус, житья иного след.

Скажут мне: уж не венец ли

долгих домыслов о Боге весь

твой здесь? Не это ль, скажут, Бог твой?

Вздор, скажу, такого слова нет.

бунтовщики, мятежники

имеют наглость жечь костры, валяться на траве

и замышлять недоброе.

Отряд кивнул - и следует.

Найти злодеев окружить врасплох и повязать,

маневры все привычные.

смутьянов жмет в их логове.

И к горлу каждого копье приставлено - и мы

считаем до пятнадцати.

и что за чем последует.

На счете "три" сдаются все, оружье побросав,

сдаются все как милые.

хоть палачом, хоть пытчиком.

Кто выкуп выплатить сулит, кто - выдать вожаков.

Ну, ни стыда, ни гордости.

сдается так, как следует.

Лежит, мерзавец, на траве и, глядя в небеса,

свистит мотив бессмысленный.

прилег и стал насвистывать.

Как будто вовсе не причем (что, кстати, может быть.

Никто ж не вник, не выяснил.)

такого брать не следует.

И вот копье мое пронзает горло свистуна,

Всех прочих - в плен, и кончено.

Да не идет, не вяжется.

Оно понятно: сроду я ни слуха не имел,

ни музыкальной памяти.

Ла - ла -ла - ла, ла - ла - ла - ла,

Ла - ла - ла - ла,
Как раз того, что следует.

Просьба
Не умирай в камышах на подвижном песке, развернувшись лицом

к заозерной норвежской деревне, откуда слышны

набирающий силу Борей да гудение ветхих

мельниц...

ни колокольных тебе, ни иных голосов.
Пусть я опять удивлюсь, отряхнув с лепестка дождевой

блеск на руины и яшмы осколок в залив уронив:

почему повисают над камнем волшебные капли

и, не коснувшись волны; почему над ней застывает самоцвет?

в безвоздушной томясь тесноте, не своею

охотой катясь по железной дороге

к югу...

Игры с магнитной стрелой... долгота, ширина... нужды нет,

хоть на белой Аляске твое пресеклось бы дыханье,

разве тотчас в Калифорнии желтой не вспомнил бы я о тебе?

в неизбежный, центральный, любимый тобой, ненавидимый мною

город...

девять предместий одно за другим миновав.

дел, кроме древней настенной тарелки... мой Бог! сколько тайн

мы на этой глазури недавно различали!

В трещинах мелких ее сколько раз ненароком читалась судьба...

ненароком приблизившись, что мы на этой финифти

видим?

Что, приглядевшись, мы видим на ней? Ничего.

Dm G B

Dm A7 Dm A7

Спят осенние цветы,

Dm G B

Dm A7 Dm

И подбитая собака

Gm C F

Улеглась под сонный куст,

И собаке снятся знаки Зодиака,

A7 Dm A7

Сладковатые на вкус.

Та-ра-рам-па, гаснет рампа,

B7 Dm A7 Dm (d c# d e f - 1,2 струны)

Гаснет лампа у ворот.

Dm D7 Gm

День уходит, ночь приходит,

B7 Dm A7 D

Все проходит, все пройдет.

Путь не длинный, не короткий,

D D7 G Gm

Посвист плетки, запах водки,

D F#m

Кратковременный ночлег.

Скрипы сосен корабельных,

D D7 Gm

Всхлипы песен колыбельных.

Дальний берег, прошлый век...

На незрячих фонарях.

И поет певец бродячий

О далеких островах,

О бухарской чайхане,

И о грузчиках портовых,

И немного обо мне,

Ищет счастья - не найдет,

И о том, что все проходит,

Все проходит, все пройдет.

Ночь прошла, прошел прохожий,

Путник дальше захромал,

Смолк певец, ушла собака,

Только знаки Зодиака,

Да дождинок бахрома...

Все проходит, все проходит...

В календари не занесен, не изловим арканом, Am F7 Am

Наверняка слабоголос, исключено, что груб, A7/G D

По вековой лесостепи, по молодым барханам, Dm Hm7-5 F7 Am

Точно в бреду гробовщика, двигаюсь я, как труп. Dm F7 E7 Am
Солончаки, известняки, торсы в броне и в перьях,

Аничков мост, Трокадеро, улица Жабр и Фибр -

спутались так, что иногда, в американский берег

взор уперев, я узнавал, скажем, Тайланд и Кипр.

Разве что в тех двух областях я не завел семьи,

где только снег, только зима - и никакой рекламы.

На остальных материках семьдесят стран - мои.

Сборщики трав, рубщики верб - к общему всех клейму. Gdim D Dm Am

Семьдесят лет чары свои в хижины к ним и в норы Dm B Hm7-5 Am

Я приносил, но применить не находил к кому. Dm/F D/F# Dm/F Am

Каждый второй слеп или нем, или разут, раздет.

Слышал бы кто, что за латынь я им внушал, как лекарь.

Видел бы кто, сколько ножей щерилось мне в ответ.

от рядовой кинозвезды до золотой швеи,

исключено, что неземных, наверняка неверных,

ладных собой семьдесят жен в разных краях - мои.

Выйдет луна - не восхищусь, я не люблю луны.

В музыке сфер прежде я чтил сольный рефрен ударных.

Ныне он мил чуть ли не всем, что до меня - увы.

бравый капрал Наполеон завоевал Москву.

Ведал бы кто, как это все, как это мне противно!

Семьдесят жен, семьдесят стран, семьдесят лет живу.

Зыблется твердь, морщится дол, тянется вспять вода.

Да, это он, верхний предел, апофеоз отчаянья.

Ныне ему мало кто рад, что до меня - я да.

Раз уж ты есть, музыка сфер, не прозевай, развей,

распредели перечень сей в реве своем и визге.

Установи, кто я такой, что я за тварь, за зверь.

А ну-ка, выпьем, храбрые вояки,

D7 G

Друзья-сержанты, братья-денщики!

Не для тоски хмельной, не ради драки,

Em A7 D

А для того, что пить не дураки.

К тому же тост готов, достойный века:

F#m Em

Я предлагаю выпить за того,

О ком забота наша и опека

Em A7 Gm

На данный час для нас - важней всего!

Dm E7 A7 D

Во-во, за человека. Да-с! И только за него.

Кто, как не он, сквозь бурные потоки

Стремясь из мрака к свету напрямик,

Почти один, в немыслимые сроки,

Всего добился и везде проник?

Кто, как не он, кругом посеял злаки,

Освободил секреты от оков,

Открыл металлы, выдумал дензнаки,

Предугадав величье кошельков!

Каков? Ведь сын макаки, ан - дорос до облаков!
Пересеки леса, поля и реки,

Любые факты к делу привлеки, -

Кто, как не он, собрал библиотеки,

Открыл аптеки, создал парники?

Не говоря уже про крылья-руки,

Про вместо сердца - дизель на песке...

Да помести его в музей Науки -

И вся Европа хором скажет: "Ке-

-с-ке-се! Вот это трюки!" И - застынет в столбняке.
Плюс ко всему, среди трудов великих

Он ни о ком не думал свысока -

И даже нас, бездарных и безликих,

Определил в известные войска.

А потому - разгладим наше хаки

И на века пребудем начеку:

Кто, как не он, сидит у нас в бараке?

Кто, как не мы, приставлены к замку?

Ку-ку! Ему - салаки! Нам - конфет и коньяку!

ИНТЕРМЕДИЯ I
Свой век, не ярче кривых стенных Dm

Щитов с реестрами основных C

Врачебных мер и здоровых норм Gm

Влачит в отделе готовых форм Fm

Аптекарь, пешка, не пуст, не густ - Eb

А в прошлой жизни он был мангуст, Bm

Борол рептилий, чудовищ бил, Abm

Как пел - но выстрел за них отмстил, Gb

Испортив песню. И вот теперь C#m

Отважный, нужный, прилежный зверь Hm

В музее чучелом в полный рост A

Молчит на полке. Но ты за хвост Em etc.

его не дергай, умерь, брат, пыл.

Он в прошлой жизни полярник был,

во льдах, без шубы, влача свой срок,

свистел сквозь зубы <<Зиганшин рок>>.

Ручной к нему приходил на свист

пингвин - и, кланяясь как артист,

чудно топорщил подобья крыл.

Он в прошлой жизни пожарник был,

на бочке ездил, огонь борол.

А в бочку был запряжен осел.

И бег осла, несмотря на плеть,

был вял, и дом успевал сгореть.

Когда ж весь город сгорел дотла,

пожар пожрал самого осла,

и след простыл от его копыт.

А в прошлой жизни он был самшит,

кустарник южный. Кавказ и Крым

сады свои украшали им.

Он круглый год зеленел, звенел,

ветвился, креп, тяжелел, плотнел.

Земли и солнца являл родство.

И мебель строили из него.

На днях, я слышал, ты стул купил?

Он в прошлой жизни Коперник был.

С утра жильцы пускай не вслух о том шумят, но глаз у всех косит.

Никто из первых рук не взял и взять никак не мог, но ясно всем:

Как есть влюбилась. Это ль не напасть? Да плюс еще туман с утра.

К чему теперь турецкий марш, какой такой еще скрипичный ключ?

Извлек из замши вещь, всего-то дел, нажал покрепче и сломал.

Когда-то стройный клен, потом умельца труд, зола, зола теперь.

Тиран скончался, город слезы льет по нем, Анета влюблена.

Ведь вот привел Господь родиться! Что за город? Право, я дивлюсь.

Седьмой покойник за семь лет, привыкнуть бы, а он все слезы льет.

У нас тут, знаешь, цирк, бедлам, смешно сказать, Анета влюблена.

Не стать уж, видно, ей на "ты" со мной во весь сезон, пока я здесь.

Тем паче нет, когда я буду там, увы, где скоро буду я.

Тогда еще хоть флейты посвист был окрест, а нынче медный звон.

Взгляни на птиц моих, они теперь застыли в клетках и молчат.

Спроси, кто дрозд из них, кто зяблик, я теперь ответить не смогу.

Бокал из тех, из лучших двух, любой бери, но пей пока один.

Вино невкусно мне, тяжел туман, в столице траур круглый год.

Не жаль Анеты, флейты жаль. Хотя что флейта? Бывший клен, и все.

Налоги растут не по дням, страна умирает, - g - e - h -b Am

Вы склонны к согласию с кем-то, кто уверяет, Am6

Что худшей бедой была бы все же война. H7 Em

Того же, кто вас заморочил иной программой, E7 Am

Я видел! Он давеча шел по проспекту с дамой, Am6 Em C

Ликом лоснясь, как вяленый лещ. Am H7 Em

Ведь он, чай, и формулы пороха знать не знает.

Гуляет с Мими своей - и пускай гуляет,

В кровать с ней, чай, норовит - и пускай в кровать, -

В том смысле шумит приватно или публично,

Что если зависело все от него бы лично,

Он бросил бы пить. И есть.

Чуть повод, провозглашай, что солдат не мясо,

Что танки ходить не должны по земле ни часа!

Воскликнул - и вышел проветриться на проспект!..

А танки должны не ходить по земле, но ездить...

Молчать бы лещу цивильному! Ибо есть ведь

Где-то потрава и на леща.

Полгода, с курорта скучного возвратится

И к милой Мими с мимозами разлетится -

Ан поздно, она не Мими уж, а Ми-Бемоль!

Зовут, предположим, Серж, лейтенант запаса...

Невкусно - однако рыба ты или мясо,

Голоден, сыт ли, а это - съешь!

Услышав в ответ негромкое "а пошел ты",

С позором плетется прочь, как мимоза желтый.

А воин ему навстречу на костылях:

Но это - трагедия тигра, а не койота!

Завидный удел! И зря пресловутый "кто-то"

Гневно вперяет в меня зрачки.

Пресекший у вас на глазах девятнадцать жизней.

Мне просто иные лозунги ненавистней

Триады "прицелился, выстрелил и убил".

Не делай, пока санитар отвернулся влево -

Пойди вон, раскинь пасьянс, обработай древо,

Ляпни пару мазков на холст.

Губами водя, подобно опять же рыбе,

В кургузой больничной робе с пятном на сгибе

Второго, еще не порожнего рукава.

должен ехать в провинцию, дней этак на десять, делать дела.

Расставаясь с избранницей, он орошает слезой интерьер A7 Dm

и, пожалуй, не врет, говоря, что разлука ему тяжела. Dm6 Fm6 G7

Заклинает богами земли и морей Cm

без него не подмигивать здесь никому, Ab

в сотый раз, напоследок, уже у дверей, Eb

умоляет писать ему, что бы там ни было, в день по письму, Gdim В

рисовать голубка на конверте и слать непременно скорей - D7 Gm

и красавица тем же вполне от души отвечает ему: A7 D

обещает писать, ободряет кивком, D7 G

одаряет цветком - наконец, отпускает B7/Ab D

и в десять минут забывает о нем. A7 D

А герой, повелев ямщику не зевать, D7 G

через сутки пути прибывает на место, B7/Ab D

въезжает в гостиницу и принимается существовать. A7 D

То есть, это он движется с делом и без, в экипаже и нет,

озирает окрестности в виде замшелых прудов и скульптур.

Что ни день, на подарки понятно кому не жалеет монет,

покупая смарагдовый хлам и серебряный всякий сумбур.

Или в номере (кстати, весьма дорогом)

вечерами письма от негодницы ждет.

Изнывает со скуки, дурак дураком,

не пьянея глотает ликер и бисквит без охоты жует.

Ожидает конверта с условным на нем от руки голубком.

И, томясь ожиданьем, шагает по бархату взад и вперед.

А кокетка не помнит, она занята,

что ни день, ежечасно ее с головой

поглощает забота то эта, то та.

То непрошенный гость у нее, то мигрень,

то канун маскарада, то сам маскарад,

то верченье столов, то большая примерка - и так что ни день.

То есть, рухнули связи, обмякли устои, померкли миры.

Почтальоны ушли, вероятно, в какой-нибудь горный поход

и один за другим, вероятно, упали с высокой горы.

Проведя две ужасные ночи без сна,

на девятые сутки в единый прием

он снотворного склянку, что свалит слона,

осушает, и мрак наконец оглушает его забытьем.

В это самое время внезапно о нем вспоминает она.

То есть, в ту же секунду она невзначай вспоминает о нем.

И, конечно, бросается прямо к бюро,

из бюро вынимает, конечно, бювар,

из бювара бумагу берет и перо.

И строкою строку погоняет строка,

и к рассвету посланье выходит густым,

как почтовый роман, а могло быть и гуще, да ночь коротка.

выпивает свой кофе, причем даже с юмором смотрит в окно.

А затем неспеша тормошит саквояж, достает револьвер

и, конечно, стреляется, прямо на бархате, что не умно.

А конверт и надписан уже, и закрыт

(не без помощи воска, смолы и огня),

силуэт голубка в уголке не забыт,

путевые издержки рассчитаны, нарочный сел на коня...

Остальные детали впоследствии следствие определит.

А пока угадайте, что в этом во всем привлекает меня.

Ну, конечно же, нарочный, Боже ж ты мой!

как он это поскачет сейчас, полетит,

не касаясь дороги, помчится стрелой.

А часа через два ни с того, ни с сего,

на дворе постоялом я встречу его

и в глаза посмотрю со значением, но не скажу ничего.

Господа пассажиры, четвертый звонок, B

занимайте места, je vous prie, je vous aime, F

я - ваш новый форейтор, а кто не согласен - вот Бог, вот порог! Ebdim Am

Решено, что мы едем в Эдем - это значит, мы едем в Эдем, H7 Em

занимайте места, господа вояжеры! Таков эпилог. F#7 Hm

(Или, может, эпиграф? Не все ли равно? H7 Е

Я их, знаете, путаю: префикс один, Em6 Hm

да и корни, по смыслу, считай, заодно. F#7 Hm

Ох, уж эти мне эллины! Этот язык! H7 Е

Уж и как не вникал я в него, а не вник - Em6 Hm

между тем, не последний, по общему мнению, был ученик.) F#7 Hm

Меж этим пределом и тем

Am Em

Блуждая в изгибах пространства,

Забыв обо всем насовсем,

G Gm Dm

Я помнил о ней - и напрасно.

Мария, весна прожита,

A7 Dm

Умчались твои вороные.

Бессмертна была лишь мечта,

Am F Am E7

Бессмертна она и поныне.

Железо звенело не тише,

И праздник еще не иссяк,

И флаги трепещут на крыше.

Но выше, чем флаги, забор:

Трон старцев, тюрьма молодежи.

На входе стоит мародер,

На выходе встал мародер же.

К началу уж точно не выйти.

Бессмертен лишь всадник в ночи,

И то потому что невидим.

Мария, кораблик, душа -

Ничто ничему не подвластно.

Всю жизнь, спотыкаясь, греша,

Я думал о ней - и напрасно.

Мечта улетает жар-птицей,

На диком райошном балу

Останешься ты танцовщицей,

И, если случится, что дня

Не хватит для новой кадрили,

Господь, отними от меня,

Оставь для нее, для Марии.

Что толку прельщаться иными!

Сошлись бы и наши пути,

Но вечность легла между ними.

Так полно, простимся с мечтой,

Будь счастлива, вольная птаха.

Мой всадник уже за чертой

И на небо смотрит без страха...

Мария!..

В походных своих забавах,

Dm Am E7 Am-E7

Среди свободы и диких пчел,

Am Dm Am

Охотник, в густых дубравах

Dm Am E7 A7

Провел ты годы и вот пришел.

G C

Большая твоя двустволка

Стоит, прикладом прильнув к стене.

Dm B Am

Ждала я тебя так долго,

Теперь ты рядом - и я в огне.

До тех неровных твоих дорог,

Как чудо, твои скитанья,

И ты герой в них, о мой стрелок!

Пугая и льва и волка,

Навстречу зверю ты шел, как князь.

Ждала я тебя так долго,

Уж и не верю, что дождалась.

Тоска, дорога - все позади.

Мгновенье, ты так прекрасно,

За ради Бога, не проходи!

Смешная, кружусь без толка,

Да ну позволь же припасть к плечу!

Ждала я тебя так долго,

Зато уж больше не отпущу.

D G D Em

Hm F#7 Hm

Не попасть тебе на скрижаль.

D G D Em

Hm F#7 Hm

Поглотит тебя, как ни жаль.
Em Hm

Не возник в тебе ни второй Вольтер,

F#7 Hm

Ни, тем более, Робеспьер...

А служил бы ты в юнкерах, мон шер, -

F#7 Hm

Офицер бы стал, например.

О монархии и добре.

Ну, а там - как знать? - и войска бы вел

На Сенатскую, в декабре.

Доказал бы, что гражданин.

И тотчас же враз - под арест тебя,

В каземат тебя, в равелин!

Но зато - почет меж людьми,

Что и век живет, и другой не мрет,

Не в дворянстве суть, ты пойми.

Хоть и глуп и слаб, хоть и вор,

А, глядишь, восстал, да и стал - сатрап!

Косолап кацап, но хитер.

И в клочки его, и в кнуты...

Но и он герой! Только ты - не смог,

Только ты один, только ты.

Мимо войн прошел, не задет.

Проиграл бы хоть, что ли, двести тыщ

Государственных, - так ведь нет!

Образцом тебя не сочтет.

И поэт других предпочтет тебе,

И историк пренебрежет.

В коих ты исчез без следа.

Только я один, как всегда, один,

Только я один, как всегда...