Вопрос о соблюдении права на публичное разбирательство дела
По делу обжалуется отсутствие публичного разбирательства дела в суде апелляционной инстанции. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.
Басо Гонсалес против Испании
[Bazo Gonzalez v. Spain] (N 30643/04)
Постановление от 16 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией]
Обстоятельства дела
В приговоре, вынесенном после публичного состязательного разбирательства, судья по уголовным делам N 1 оправдал заявителя по предъявленному обвинению в покушении на контрабанду сигарет. Прокурор и прокуратура обжаловали приговор. Заявителю было предложено представить возражения. Пользуясь помощью адвоката, он оспорил жалобу и просил оставить без изменения обжалуемый приговор, за исключением принятия доказательств суда первой инстанции. Стороны не просили о публичном разбирательстве, и, не сочтя его необходимым, провинциальный суд в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом решил не проводить его. После состязательного разбирательства указанный суд удовлетворил жалобу и, не изменяя приговор в части обстоятельств дела, осудил заявителя за покушение на контрабанду. Он указал, что суд первой инстанции неправильно истолковал закон, в связи с чем нельзя было считать, что имела место декриминализация действий заявителя. Заявитель обратился c жалобой в порядке производства о защите конституционных прав и охраняемых законом интересов (amparo) в Конституционный суд, который отклонил ее.
Вопросы права
Не оспаривается, что заявитель был осужден провинциальным судом, не будучи заслушан лично. Чтобы определить, имело ли место нарушение статьи 6 Конвенции, необходимо исследовать роль провинциального суда и характер вопросов, которые он рассматривал. В соответствии с испанским законодательством этот суд принимает доказательства лишь в исключительных случаях: если заявитель не мог представить доказательства суду первой инстанции или когда они были представлены, но безосновательно отклонены, а также доказательства признаны приемлемыми, но не приняты во внимание судом первой инстанции, на что заявитель не мог влиять. Далее при отсутствии новых доказательств суд мог решать вопрос о проведении публичного апелляционного разбирательства в зависимости от того, считал ли он это необходимым для лучшего понимания дела. В настоящем деле провинциальный суд в качестве суда апелляционной инстанции мог вынести новое решение по существу, что он и сделал. Пределы рассмотрения судом дела позволяют Европейскому Суду заключить, что проведение публичного разбирательства не имело существенного значения. Аспекты дела, которые суд должен был исследовать для установления виновности заявителя, преимущественно относились к вопросам права: в решении с достаточной ясностью указано, что в задачи суда не входило проведение новой оценки доказательств, которые заслушивались судом первой инстанции. Его роль свелась лишь к иному толкованию по сравнению с судом первой инстанции вопроса о том, были ли определенные преступления декриминализированы законом. Соответственно, апелляционному суду не требовалось рассматривать вопросы факта и права. Напротив, вопросы, которые рассматривал провинциальный суд, носили исключительно правовой характер, и отсутствовали изменения обстоятельств дела, признанных установленными в первой инстанции.
Что касается жалобы заявителя на невозможность обжалования в части обстоятельств дела, признанных установленными в первой инстанции, поскольку он был оправдан, Европейский Суд подтверждает, что в испанском праве отсутствовали положения, позволяющие оправданным лицам обжаловать приговор в части обстоятельств дела, признанных установленными. Однако он отмечает, что разбирательство дела судьей по уголовным делам N 1 включало публичное слушание, в ходе которого заявитель мог представить любые доводы, которые он считал необходимыми, с тем, чтобы опровергнуть спорные факты. В апелляционном разбирательстве документы прокурора и прокуратуры, касающиеся жалобы, направлялись заявителю, и ему предоставлялся срок для ответа, который был подготовлен с помощью адвоката. Таким образом, разбирательство может быть признано состязательным.
Европейскому Суду достаточно вышеизложенного, чтобы признать, что публичное разбирательство не являлось необходимым. Учитывая характер вопросов, которые рассматривались провинциальным судом, и тот факт, что заявитель мог представить письменные возражения на любой стадии разбирательства, отсутствие публичного разбирательства не нарушило право заявителя на справедливое разбирательство дела.
Постановление
По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).
По жалобе о нарушении подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции
Вопрос о соблюдении права на защиту через посредство выбранного защитника
По делу обжалуется неуведомление несовершеннолетнего заявителя о его праве на получение юридической помощи до первого допроса в полиции. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.
Пановиц против Кипра
[Panovits v. Cyprus] (N 4268/04)
Постановление от 11 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией]
(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.)
По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции
Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни
По делу обжалуется хранение отпечатков пальцев и информации ДНК в случаях оправдания обвиняемого по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции.
S. и Марпер против Соединенного Королевства
[S. and Marper v. United Kingdom] (NN 30562/04 и 30566/04)
Постановление от 4 декабря 2008 г. [вынесено Большой Палатой]
Обстоятельства дела
Согласно статье 64 Закона "О полиции и доказательствах по уголовным делам" 1984 г. (PACE) отпечатки пальцев и образцы ДНК, полученные у лица, подозреваемого в преступлении, могут храниться неограниченное время, даже если оно оказалось оправдано. Обоим заявителям предъявили обвинения в совершении преступлений, но они не были осуждены. Первый заявитель, несовершеннолетний 11 лет, оправдан по обвинению в попытке грабежа, тогда как в не связанном с этим деле второго заявителя о предполагаемом притеснении партнера разбирательство в его отношении прекращено на основании примирения сторон. С учетом того, что они не были осуждены, заявители просили уничтожить их отпечатки пальцев и образцы ДНК, но в обоих случаях полиция отказалась это сделать. Их заявления о судебной проверке отклонены решением, оставленным без изменения по результатам рассмотрения жалобы. При вынесении решения в Палате лордов лорд Стейн указал, что, даже если предположить, что имело место вмешательство в личную жизнь заявителей, оно являлось весьма незначительным и соразмерным преследуемой цели, поскольку материалы хранились только для ограниченных целей и не могли быть использованы в отсутствие сравнительного материала с места преступления, тогда как расширенная база данных предоставляет огромные преимущества в борьбе с преступностью.
Вопросы права
(a) Наличие вмешательства в права заявителей. С учетом природы и количества персональной информации, содержащейся в клеточных образцах, включая уникальные генетические коды, имеющие высокую относимость к обоим заявителям и их родственникам, а также способности профилей ДНК обеспечивать идентификацию генетических отношений между людьми или выводы относительно их этнического происхождения, хранение клеточных образцов и профилей ДНК само по себе представляло собой вмешательство в право заявителей на уважение их личной жизни. Хотя хранение отпечатков пальцев оказывало меньшее влияние на личную жизнь, чем хранение клеточных образцов и профилей ДНК, уникальная информация, которую они содержат о заинтересованных лицах, и ее хранение без согласия последних не могут рассматриваться как нейтральные или незначительные и тоже представляют собой вмешательство в право на уважение личной жизни.
(b) Соответствие вмешательства закону. Несмотря на то, что с учетом выводов о необходимости вмешательства в демократическом обществе Европейский Суд не считает нужным разрешать вопрос о том, отвечала ли формулировка статьи 64 PACE требованию "качества закона", он, тем не менее, отмечает, что это положение не отличается точностью в регулировании условий и порядка хранения и использования информации, содержащейся в образцах и профилях, в то время как большое значение имеет наличие ясных подробных правил, относящихся к пределам и применению таких мер, а также к минимальным гарантиям.
(c) Наличие законной цели вмешательства. Признано, что хранение информации преследовало законную цель предотвращения преступлений за счет содействия в идентификации будущих преступников.
(d) Необходимость вмешательства в демократическом обществе. Что касается пределов рассмотрения Европейским Судом, перед ним ставится вопрос не о том, оправданно ли в целом в соответствии с Конвенцией хранение отпечатков пальцев, клеточных образцов и профилей ДНК, но о том, является ли оправданным с той же точки зрения их хранение в делах заявителей как лиц, подозревавшихся, но не признанных виновными в совершении ряда преступлений. Ключевые принципы соответствующих документов Совета Европы, законодательство и практика других государств-участников требуют, чтобы хранение данных являлось соразмерным в отношении цели сбора и ограниченным по времени, особенно в полиции. Гарантии, предусмотренные статьей 8 Конвенции, оказались бы неприемлемо ослаблены, если бы использование современных научных технологий в системе уголовной юстиции допускалось любой ценой и без тщательного соотнесения их потенциальных преимуществ с важными интересами личной жизни. Любое государство, являющееся первопроходцем в развитии научной технологии, несет особую ответственность за установление их справедливого равновесия. В этом отношении всеобъемлющая без каких-либо оговорок природа права хранения таких материалов в Англии и Уэльсе особенно удивительна с учетом того, что оно допускает хранение данных независимо от характера или тяжести преступления, а также возраста подозреваемого. Кроме того, для хранения не был установлен предел времени, и имелись лишь ограниченные возможности для того, чтобы оправданные лица могли требовать удаления этих данных из общенациональной базы или их уничтожения. Отсутствовали также положения о независимой проверке оснований для хранения в соответствии с установленными критериями. Особую озабоченность вызывает риск стигматизации, поскольку с лицами, которые не были признаны виновными в каком-либо преступлении и имели право на презумпцию невиновности, обращались таким же образом, как с осужденными. Хранение могло являться особенно вредоносным в отношении несовершеннолетних, таких как первый заявитель, с учетом их особой ситуации и важности их развития и интеграции в общество. Таким образом, всеобъемлющая без каких-либо оговорок природа права хранения, примененного в деле заявителей, нарушила справедливое равновесие конкурирующих публичного и личного интересов, и в этом отношении государство-ответчик вышло за пределы приемлемых пределов усмотрения. Соответственно, хранение персональных данных представляло собой несоразмерное вмешательство в право заявителей на уважение личной жизни и не могло считаться необходимым в демократическом обществе.
Постановление
По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).
Компенсация
В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда. Государство-ответчик обязано применить под контролем Комитета министров целесообразные меры общего и/или индивидуального характера.
Поделитесь с Вашими друзьями: |
