Образность конфликтного текста

Образность в публицистическом стиле, как и в художественной литературе, определяется совокупностью факторов, прежде всего контекстом, целевой установкой автора и его творческой манерой. Для поэтических и публицистических образов декларируются сходные функции: отображение действительности, выражение отношения автора к изображаемому, воздействие на читателя. Все исследователи образа отмечают его наглядно-чувственную основу, оценочность, возможность постоянной актуализации (при наличии универсальной составляющей).

Несмотря на столь значительное пересечение параметров описания образов поэтического языка и языка СМИ, содержательный анализ выявляет несомненную специфику каждого из типов образов по многим из заявленных пунктов.

Принципиально различны контексты их функционирования: для поэтических образов важен широкий контекст традиционной культуры, для образов СМИ – гораздо более узкий контекст современной культуры.

Воздействие, осуществляемое с помощью художественных и медиа образов, различно по целям и исходным установкам авторов.

Источником истинно поэтических образов является вдохновение, стремление автора передать свой особый взгляд на мир. При этом не ставится задачи изменить мировоззрение читателя: это не замена мироощущения, а расширение кругозора, допущение возможности другого видения. В результате образного познания мы обычно получаем не новые знания о свойствах объектов, а иной опыт интерпретации этих свойств. Число подобных интерпретаций в принципе бесконечно, поэтому поэтические образы многомерны.

Ярким воплощением данных особенностей поэтического языка (ориентации на широкий культурный контекст и многомерности образов) является идея интертекстуальности, «зеркального коридора» образов, отражающихся друг в друге и уходящих в бесконечность. Интересно, что возникла эта концепция не на базе текстов СМИ, в которых индекс взаимного цитирования гораздо выше. Однако это вполне закономерно: многомерные образы для СМИ просто избыточны, при одноразовом восприятии они не прочитываются (то есть не актуализируются, даже если и являются потенциально многоплановыми).

Источником медиа образов выступает идеология. Это тоже интерпретация действительности, однако подаваемая не как возможность, а претендующая на «правильность», объективность в осмыслении окружающего. Это определяет цель публицистики: воздействие на читателя для того, чтобы он принял точку зрения автора. То есть происходит не дополнение к имеющемуся мировосприятию, а трансформация (а часто и конструирование) модели мира реципиента, ее «ломка» и «подгонка» под заданный эталонный образ. Отсюда и эксплицитная оценочность («это хорошо / плохо»). Заметим, что оценка может являться компонентом и поэтического образа, но отнюдь не обязательным («это выглядит для меня хорошим / плохим»).

Несомненно, что свою специфику имеет и область отображаемого. Для поэтической образности – это преимущественно внутренней мир человека (его чувства, эмоции) и мир природы, то есть те сферы, где отсутствие абсолютных истин и множественность интерпретаций, с одной стороны, – неизбежны, а с другой – не принципиальны для функционирования общества.

Для социально-ориентированного медиа пространства, напротив, бесконечность интерпретаций и игра смысловыми нюансами вряд ли оправданы, поскольку это значительно осложнит социальное взаимодействие. Показательно с этой точки зрения наличие базовой оппозиции политического дискурса «свой – чужой», которая задает четкую исходную категоризацию сферы общественных отношений.

Итак, функционирование образов в рамках различных текстов предопределяет не только ряд свойств самих образов, но и особенности их восприятия. Для изучения последних представляется целесообразным обратиться к особому типу текстов СМИ, которые отражают попытки ломки стереотипов, изменения / актуализации фрагментов картины мира – к конфликтным текстам. Вероятно, именно они максимально проявляют свойства современного публицистического образа. Это обусловлено рядом обстоятельств. Во-первых, по мнению ряда исследователей, конфликтность является неотъемлемой составляющей речевой деятельности журналистов, так как «негативация того или иного события, характеристики личности и т.д. принципиально конфликтогенна» [Факторович 2008, с. 70]. Во-вторых, повышенная конфликтность является одной из ярчайших примет современного русского коммуникативного пространства.

В современной лингвистике конфликтные тексты получают терминологическое осмысление в рамках лингвистической конфликтологии и юрислингвистики. Первую интересует описание речевого поведения в конфликтных ситуациях. Приоритетные задачи лингвистической конфликтологии связаны с выявлением маркеров конфликтности, установлением конфликтогенных факторов (то есть условий, которые способствуют речевому конфликту), изучением способов образования и / или разрешения речевых конфликтов. Основу юрислингвистического подхода к конфликтному тексту составляет анализ речевых конфликтов, вовлеченных в сферу юридической практики. Прикладным разделом юрислингвистики является лингвистическая экспертиза конфликтных текстов.

В данной работе в качестве материала исследования привлекаются тексты общественно-политической газеты «Правда Северо-Запада» (выпуски 2007–2008 гг.), которая распространяется в городах Архангельске, Новодвинске и Северодвинске; имеет самый большой тираж из газет, продаваемых в розницу. Ее конфронтационное самоопределение очевидно. Главный редактор данного издания, Илья Азовский, так характеризует газету: «Мы – самая оппозиционная и самая острая газета в Архангельской области. Мне все равно, кого на чистую воду выводить...» [URL: https://www.lenizdat.ru/a0/ru/pm1/c-1064455-0.html]. Эти слова находят косвенное подтверждение и в мониторинге нарушений прав журналистов и СМИ на территории РФ, осуществляемом Фондом защиты гласности (www.gdf.ru): отмечены случаи нападения на журналистов «Правды Северо-Запада», а также уголовного преследования журналистов данного СМИ.

Название данного издания акцентирует его региональный статус. Современная местная периодика попадает в сферу внимания исследователей преимущественно в связи с изучением различных процессов, происходящих в рамках функционирования публицистического стиля. Несомненно, сформированным является и историко-типологический подход, представленный в работах А.О. Пяри, О.А. Петренко, И.Е. Ивановой, Л.В. Григорьева и др. Это обусловлено тем, что «без изучения истории провинциальной журналистики невозможно понять сущность эволюционных процессов, происходящих в отечественной журналистике в целом. Это особенно важно в современных условиях, когда региональная печать стала одним из самых значительных компонентов в системе СМИ России и роль ее, по мнению современных теоретиков и практиков журналистики, постоянно возрастает» [Петренко 2006, с. 3].

В рамках антропологической парадигмы перспективным направлением изучения региональной прессы являются попытки осмыслить ее как материал для конструирования региональной модели мира. Так, И.Е. Иванова предлагает осмысление провинциальной периодики как «самостоятельного этнокультурного феномена, включенного в эстетические и художественные искания, выстраивающего модели мировидения эпохи» [Иванова 2006, с. 7] и реализует его на примере описания мифосмыслов по материалам тверской периодики XIX века. Очевидно, что для изучения актуальной модели мира следует обратиться к текстам современных СМИ.

Первым шагом в конструировании публицистической модели мира представляется описание тематической направленности образов СМИ. По предмету отображения выделяются: 1) образы природы; 2) образы людей. Отметим, что в поэтических текстах данные группы объектов образного осмысления представлены чрезвычайно широко. СМИ ориентированы преимущественно на отображение социальной действительности. Образы природы используются крайне редко, перечень их функций ограничен. Проиллюстрируем сказанное примерами из нашего материала.

Единственным примером развернутого образа природы (точнее, погоды, климата) является фрагмент репортажа о поездке в г. Нарьян-Мар: Холод. Первое, что встречает путника в аэропорту Нарьян-Мара. Этот холод потом сопровождает человека, вылезая из самых неожиданных мест. Поначалу его можно не заметить... Но потом, глухой тундровой ночью, когда туман стелется по Печоре, холод подкрадется и накроет. Непременно накроет (№ 37, с. 5). Вероятно, появление данного образа обусловлено именно требованиями жанра репортажа (эмоциональность, создание «эффекта присутствия» и пр.).

В целом среди природных образов конфликтных СМИ наиболее частотны образы природных явлений, погоды (вернее, непогоды). Проецируемые на социально-политическую действительность, они актуализируют идею о том, что данная сфера жизни не зависит от человека, не контролируется им, непредсказуема, в основном неблагоприятна для человека). Например: 1) Политическую моду диктует природа. То есть осень: дожди и холод (№ 40, с. 1). 2) Помните прошлый День города? ... Тяжелые тучи, дождь стеной, холод + «ж/д состав дензнаков», уплаченный в усладу публики и амбиций мэра (№ 27, с. 2). 3) Короче, ощущение, что Михальчук на аварии был неждан, как тунгусский метеорит сибирскими медведями. 4) Украинские вояки, как и молнии, непредсказуемы (№ 38, с. 1). 5) Холодно. Жутко холодно. Холодно на улице, холодно на работе и дома (№ 37, с. 1).

Вторую по частотности группу природных образов составляют образы животных. Это типичная для политического дискурса область когнитивного переноса, подробнее об этом cм.: [Чудинов 2001]. В основе практически всех зооморфных образов – установка на снижение и отрицательная оценка изображаемого.

Отметим, что образы конфликтных текстов в нашем материале отличаются крайней пестротой, даже в рамках одной статьи. Например, в № 40 размещена статья, содержащая зооморфные ассоциации в заголовке (Завелись... Не выведешь!), в подзаголовке (АПК: Гинтова ушли – «наследие» осталось. На птичьих правах. А птички – хищные) и в основном тексте: 1) Если кто-то умудряется доить богачей – это прикольно, но попытка «доить» северную деревню – неправильно это! 2) Общеизвестно, чем занимаются всяческие «союзы», «объединения» при отраслях экономики: лоббируют. Если сравнить с пчелами, то это называется ТРУТНИ (с. 10).

В юрислингвистической литературе сопоставления с животными относятся к числу потенциально оскорбительных. Так, одним из разрядов инвективной лексики являются «зоосемантические метафоры, содержащие, как правило, негативные оценки адресата речи и грубую экспрессию неодобрения, презрения, пренебрежения и т.п.; многие из таких метафор относятся к бранной (инвективной) лексике, оставаясь, впрочем, в рамках литературного языка. См., например: быдло, кобель, кобыла, рыло, свинья, сука, сукин сын, свиное рыло...» [Цена... 2002, с. 335]. Поэтому в газетных публикациях используются различные способы обыгрывания данных сопоставлений (ироническое переосмысление, использование невербальных компонентов и пр.) с целью некоторого дистанцирования от зооморфных сопоставлений, обладающих высоким конфликтным потенциалом.

К примеру, зооморфный образ строится на основе прецедентного высказывания: Вспомним Высоцкого: «Жираф большой – ему видней». У Высоцкого есть и продолжение: «... но виновен не жираф, а тот, кто крикнул из ветвей...». Подразумевалась, видимо, какая-нибудь макака. Очень похожая роль получилась у гендиректора большого «Аэрофлота» Окулова (№ 38, с. 1).

Или в качестве объекта для сравнения выступают мультипликационные персонажи: парочка мэрских деятелей (типа Вупсень & Гупсень) (№ 46, с. 15) (Вупсень и Пупсень – персонажи современного отечественного мультипликационного сериала «Лунтик и его друзья»; гусеницы, отличающиеся отсутствием воспитания и невысоким интеллектом, которые появляются всегда вдвоем. – Н.О.).

Зооморфное сопоставление может быть задано в форме загадки, создавая «иллюзию совместного семантического вывода», признаваемую «одним из продуктивных способов внедрения новых знаний в модель мира реципиента» [Иссерс 2006, с. 162]. Так, в № 33 на стр. 1 рядом с разделом «Шутка недели» (содержание: М. Саакашвили совершил попытку бежать в Турцию, переодевшись мужчиной) располагается фото трех мужчин (в центре – президент Грузии М. Саакашвили), рядом – подпись Узнай, где свинья в кадре? со стрелкой, указывающей на фото.

Отдельную группу составляют образы животных, помещенные в рубрике «Фотофакт» и сопровождающиеся ироническими комментариями. К примеру, в № 37 размещена фотография мэра г. Архангельска Н. Павленко, держащего в руках голубя. Комментарий к фото: Мэр Павленко запускает голубей. Всегда важно выражение лица. Лицо мэра выражает озабоченность: голубь, безусловно, хорошая птичка, но любой голубь имеет одну дурную особенность. Повторим: лицо мэра выражает озабоченность, ибо птичка какает, а за чистоту потом предъявы – мэру. Логическая цепочка приводит к главному вопросу момента: а надо ли запускать голубя? Еще раз повторим: лицо мэра выражаем озабоченность. Логика диктует: посмотрите, где голова голубя и какая часть тела птицы обращена к мэру. Теперь сплюсуем результаты исследования в одно предположение: мэр пытается выяснить – не произойдет ли выброс в ближайшее время. То есть голубь летит, а потом проявит характер или сделает главное голубиное дело прямо на взлете. Интересно, что ответила часть голубя, обращенная к мэру? Судя по передней части, настроение у голубя было хорошее. Голубю все равно, а Павленко – отрадно (с. 2).

Образы растений в проанализированных нами конфликтных текстах «Правды Северо-Запада» практически не встречаются. Единичный пример такого типа был обнаружен в той же рубрике «Фотофакт» (№ 35), где под заголовком «Архангельск – город поганок» помещены две фотографии грибов, сопровождаемые следующим текстом: В Архангельске пышным цветом расцвели поганки. Красивые, стройные, вполне могущие стать одним из символов города – объекта туристического паломничества (поскольку все остальные достопримечательности наши чиновники раскрутить, видимо, не способны). Снимки сделаны на главном архангельском бульваре – вдоль Троицкого проспекта – в районе АГТРК «Поморье» и Центральной кофейни. Символично! (с. 4).

Итак, образы природы для публицистических текстов не являются доминирующими. Центр образной системы публицистики составляют образы двух типов: образы людей и образы событий (по терминологии Т.В. Чернышовой, событийные концепты). В основу разграничения положены выполняемые образами функции. Для образов первого типа ведущей является характеризующая функция, то есть презентация человека как участника социально-политической коммуникации. Для второго типа более важна идеологическая функция. Событийный концепт – это «структурный компонент концептуальной организации текста, который актуализируется в сознании адресата-интерпре­татора в процессе концептуального освоения факта-события, получившего в тексте статус языкового факта, и позволяет охарактеризовать те когнитивные процессы интерпретационной деятельности человека в ходе освоения им языкового факта-события через текст, которые обусловлены его психосоциальными установками, а также дискурсивными особенностями среды, которая воспринимающим индивидом оценивается как «своя» [Чернышова 2007, с. 155]. Несомненно, что образы событий не могут быть воссозданы без включения образов людей, однако они зачастую анонимны (участники событий), собирательны / коллективны (образ народа) или целостных образов людей не создается, хотя они называются (например, упоминания предпринимателя Петровского при рассказе о нарушениях в принадлежащих ему магазинах).

В конфликтных текстах «Правды Северо-Запада» заметную роль играет образ автора (в первую очередь образ главного редактора издания И. Азовского, а также авторов постоянных рубрик «Нарконтроль жжот» Тимати Травкина и «Бюро журналистских расследований» братьев Мухоморовых). Кроме того, выделяются образы политиков и других ньюсмейкеров, создаваемые на протяжении ряда публикаций (к числу таких «сквозных» образов анализируемого издания относятся образы предпринимателя А. Крупчака и спикера Архангельского областного собрания депутатов А. Кожина). В качестве примера образа автора конфликтных текстов рассмотрим образ И. Азовского. Для иллюстрации положений о реализации в конфликтных текстах образов персонажей обратимся к образу А. Кожина и ряду других образов, представленных менее развернуто, но обладающих выраженной спецификой.