Функционирование в русской поэзии XVIII–XIX веков

Подход к изучению художественного текста, представленный в данной работе, основывается на иной идее. Мы исходим из того, что особенности формирования эстетической модели мира целесообразно осуществлять прежде всего на фоне тех фрагментов действительности, которые широко интерпретированы посредством устойчивых единиц языка, так как именно такой фрагмент можно считать важным для представителей данной лингвокультуры. Сведения о свойствах и признаках того или иного объекта, которые выявлены в ходе описания определенного фрагмента языковой картины мира, служат ориентиром при установлении того, какие новые стороны объекта раскрываются посредством художественного мышления и какие новые средства по сравнению с общеязыковыми появляются в поэтических текстах.

Изложенные представления основываются на том, что в ходе многовекового развития общенародный язык, являясь достоянием нации, накапливает результаты познания мира, сведения о значимых фрагментах действительности. Воспроизводимые единицы языка (слова, устойчивые обороты, паремиологические высказывания), в которых фиксируются такие знания, могут быть представлены в виде совокупности денотативно связанных единиц, ориентированных на определенный объект мира. В работе Т.В. Симашко, предложившей способ описания фрагмента языковой картины мира посредством выделения денотативных классов, был установлен ряд значимых объектов и реалий семантического пространства «человек – природа» [Симашко 1999]. К данным фрагментам относятся, в первую очередь, природные явления: гроза, дождь, снег, град, ветер и др., сведения о которых закрепляются в словах различных частей речи, а также единицах иной структуры (словосочетаниях, предложениях). В диссертационных исследованиях А.Г. Бондаревой [2003], Н.В. Анисимовой [2003], Н.В. Осколковой [2004], С.А. Цапенко [2005] данная методика описания фрагмента языковой картины мира была применена при изучении денотативных классов <лес>, <облака>, <ветер>, кумулятивного поля <суточный круг времени>. Особенности художественного освоения ветра как природного явления в русской поэзии XVIII–XIX веков представлены в работе Н.В. Осколковой. Исследователь рассматривает эстетическое поле как часть денотативного класса <ветер>, которая отражает «результаты эстетического освоения фрагмента мира» [Осколкова 2004, с. 19].

Состав и особенности денотативного класса <снег>, содержащего значимые сведения об объекте, названном в имени класса, описывались на базе устойчивых единиц – слов, фразеологизмов, пословиц, поговорок [Симашко 1999], достаточно подробно изучены единицы данного класса на материале диалектов Архангельской области [Хохлова 2005]. Мы исходим из предположения, что данный вид атмосферных осадков как значимый для русского языкового сознания не мог не получить освоение и в поэтической модели мира (или, иначе говоря, словесно-образной модели действительности, по В.П. Григорьеву).

Поскольку поэтический язык – это особые условия реализации всех смысловых потенций слова, это особая среда, в которой отражается индивидуальное мировидение автора, постольку важно установить, каким образом осуществляется художественное освоение этого объекта мира. Вместе с тем язык поэзии – неотъемлемая часть национального языка. Поэтому рассматривать особенности эстетического осмыслении целесообразно на фоне тех сведений, которые получены путем анализа воспроизводимых единиц языка, составивших денотативный класс. В этом случае «появляется возможность осознать, в чем состоит реальная новизна поэтической речи: в открытии ли таких сторон объекта, которые неизвестны вне ее, или в особой проекции духовного мира личности на вполне привычные явления. Какие художественные средства изображения того или иного явления природы складываются, в какой мере, как именно и когда появляются новые? Можно ли говорить о предпочтении при выборе явлений природы в качестве основы художественных образов... ? Есть ли такие стороны, качества объектов, на которых более всего сосредоточивается художественная мысль?» [Симашко 2003, с. 53].

Нами предпринимается попытка анализа той части денотативного класса <снег>, которая отражает результаты эстетического освоения данного фрагмента мира и находит выражение в русской поэзии XVIII–XIX веков.

Нельзя сказать, что поэтический образ снега не попадал в поле внимания исследователей. Так, О.В. Шульская анализирует контекстуальное значение слова снег, «нагруженное дополнительными ассоциациями», которые превращают это слово в символ в поэтическом языке А.П. Межирова и Е.М. Винокурова [Шульская 1979]. Попытка тезаурусного описания ключевых слов в идиостилях И.Ф. Анненского и Г.В. Иванова предпринята И.А. Тарасовой, изучившей синтагматические и парадигматические функции слов снег, снеговой, снежный [Тарасова 2003]. Е.В. Купчик, исследуя художественный мир А. Городницкого, выявляет поэтические образы (в том числе и образ снега), репрезентирующие концептосферу автора [Купчик 2006]. Однако в названных работах исследователи сосредоточиваются на изучении слова, художественного образа в контексте творчества отдельного автора. Тогда как в настоящей работе устанавливается динамика формирования эстетического поля денотативного класса <снег>, анализируются особенности языковых средств, привлекаемых поэтами названного периода для описания данного фрагмента действительности, изучается, какие компоненты рассматриваемого денотативного класса и каким образом становятся средствами образного описания других объектов мира.

Анализ поэтических контекстов XVIII–XIX веков свидетельствует о постепенном формировании эстетического поля денотативного класса <снег>, о вхождении в него на разных этапах новых компонентов из общенародного языка.

В формировании эстетического поля <снег> были обнаружены две основные тенденции. Первая состоит в постепенном расширении состава эстетически освоенных слов, а вторая – в его динамике. Обратимся к первой тенденции. В поэтическом языке классицизма нам встретились следующие единицы: белоснежный, буря, вихрь, вьюга, снег, снежный. Однако такие слова, как буран, метель, проталина, снежинка, снежок (‘комок из снега’), сугроб появляются лишь в поэзии сентименталистов. В языке романтиков состав эстетически освоенных компонентов денотативного класса <снег> заметно расширяется. Новыми для поэзии стали слова куржак, лавина, метелица, озимь, оснеженный, подснежник, подснежный, снеговой, снежок (уменьшительно-ласкательное к слову снег), уснежиться. В поэтическом языке реалистов среди новых единиц, денотативно связанных со снегом, были обнаружены слова заверть, пороша, порошить.

При воссоздании реальности автор не только «заимствует» языковые средства, но и перестраивает их, создает новые, собственно поэтические единицы [Кузьмина 1991, с. 63]. Окказиональным образованием в поэтическом языке В.В. Дмитриева является слово снежина (1809), в поэзии Г.Р. Державина – снегоблещущий (1810), в произведениях романтиков – оснежа (Ф.Н. Глинка, 1810), светлоснежный (А.С. Пушкин, 1820), сугробина (К.Ф. Рылеев, 1822), наснежный (А.А. Бестужев, 1829), снеговершинный (Н.М. Языков, 1843), вьюга-метель (Л.А. Мей, 1861). В поэзии реалистов также находим случаи авторских образований: в творчестве М.Ю. Лермонтова – снег-иней (1834), А.Н. Майкова – снеговенчанный (1844), Н.Ф. Щербины – многоснежный (1856). Создание «своих» слов можно объяснить стремлением автора точно воссоздать реалию, нарисовать более яркий художественный образ. Например, окказионализм снегоблещущий используется в стихотворении Г.Р. Державина как эпитет, обозначающий цвет седых волос Ладогона. По-видимому, характеристики типа белый как снег или белоснежный, активно используемые в поэтическом языке того времени, показались автору недостаточными для передачи цвета седых волос, освещаемых полночными звездами: Ладогона зрю сурова, / Снегоблещущи власы / Он, взбугря чела седого / Из-под длани, на красы / Взор стремит звезды полночной.

Аналогичную словообразовательную модель (‘основа существительного + основа причастия’) использует поэт середины XIX века А.Н. Майков при создании метафорического эпитета, описывающего горные вершины: Сабинских гор неровные края / И Апеннин верхи снеговенчанны <…> / Открылися в тумане голубом. Талант поэта проявился в умении одним словом нарисовать целую картину, открывшуюся герою: через облака просвечивают горные вершины, а снег напоминает автору корону. В то же время подобное сравнение передает особое – величественное, торжественное и одновременно восхищенное отношение лирического героя к горному пейзажу, к месту уединения.

Второй тенденцией формирования эстетического поля <снег>, как было сказано выше, является динамичность его состава. Известно, что использование слова в текстах определенного периода обусловлено не только замыслом произведения, но и художественным методом, господствовавшим на определенном этапе развития литературы. Как показал анализ собранного материала, в поэтическом языке актуализация единиц эстетического поля <снег> неравномерна относительно разных периодов развития литературы. Динамика состава выражается в том, что слово, уже вошедшее в состав эстетического поля, может и не использоваться поэтами следующих поколений. Например, в сентименталистских произведениях не обнаружено слово буря (‘ветер со снегом’), которое употребляли классицисты. Используемые романтиками слова лавина, озимь, оснеженный, проталина, уснежиться не обнаружены в произведениях реалистов. Интересна поэтическая судьба слова снежок: данная единица в значении ‘комок’ встретилась нам только в сентименталистских произведениях, а в функции уменьшительно-ласкательного наименования снега использовалась романтиками и реалистами. Данная тенденция свидетельствует об утрате активности определенных групп слов в те или иные периоды развития русской поэзии. Между тем интересно, что ряд подобных слов может вновь активизироваться на более поздних этапах. Поэтому полное осмысление этого вопроса требует выхода за рамки очерченного в работе времени, а также более широкого культурологического, лингвистического и литературоведческого анализа.

Когда писатель входит в литературу, он невольно попадает на определенный этап ее развития, в эпоху господства той или иной эстетической системы, которая накладывает отпечаток на его творчество. По словам А.Н. Веселовского, писатель «вступает в область готового поэтического слова, он связан интересами к известным сюжетам, входит в колею поэтической моды, он является в такую пору, когда развит тот или иной поэтический род» [Веселовский 1989, с. 17]. Заметим, что деление непрерывного литературного процесса на этапы, как бы тщательно оно ни аргументировалось, всегда будет условным. Вместе с тем нельзя не признать целесообразность того, что отдельные произведения следует анализировать, учитывая их принадлежность определенному литературному направлению (А.С. Бушмин, В.Э. Вацуро, К.Н. Григорьева и др.). В связи с этим материал систематизирован с учетом не только хронологии, но и эволюции литературно-эстетических взглядов поэта. Деление писателей на классицистов, сентименталистов, романтиков и реалистов основано на использовании авторами общего или близкого метода отображения действительности, схожих средств художественной выразительности, что, на наш взгляд, является значимым в рамках данного исследования. Нам представляется важным проследить, как меняется у авторов разных литературных эпох поэтическое восприятие окружающего мира и как оно проявляется в художественном языке, в особенностях используемых ими средств изображения снега как объекта мира.

Снег как вид атмосферных осадков в природе пребывает в различных состояниях: он может падать, быть в движении под действием ветра, покрывать поверхность, таять и др. Эти свойства снега разнообразно представлены в денотативном классе <снег>, однако в поэтической модели они не сразу находят отражение. Рассмотрим, какие свойства изучаемого фрагмента мира описываются представителями разных направлений.

В поэтической модели мира классицизма отражается представление о движении снега под действием ветра, о покрове снега и процессе его таяния. Например: Летит с крутых верхов на Ладогу борей, / Дожди и снег, и град трясет с седых кудрей (М.В. Ломоносов); Хребтом устлавшись ляжет снег (В.П. Петров); Скоро дунет южный ветер; / Животворной теплотою / Льды распустит и снега (В.В. Капнист). Отметим, что классицистической поэзии свойственна масштабность в изображении окружающего мира. С вселенским восприятием Земли связано использование в поэтическом языке слова снег в формах множественного числа: Хотя всегдашними снегами / Покрыта северна страна (М.В. Ломоносов). Возможно, этим объясняется преобладание контекстов, описывающих снежные просторы: Покрылися поля зеленые снегами (Н.Н. Поповский). В данном случае лексема снег употребляется для обозначения сплошной массы осадков, покрывающих какое-либо пространство.

В поэзии классицистов эстетическое освоение получает не только падающий и тающий снег, но и лежащий на поверхности. Это проявляется в том, что в поэтической модели мира снежный покров наделяется такими признаками, как глубина, упругость, белый цвет. Например: Глубокие снега растаяли во граде (М.Д. Чулков); Простерся мягкий снег в спокойстве на полях (М.В. Ломоносов); Когда, лишась цветов, поля у нас бледнеют / Или снегами вкруг глубокими белеют (М.В. Ломоносов). Авторами XVIII века снег как природное явление осознается неотъемлемой частью России, что находит выражение в использовании притяжательного местоимения: На все природы южной неги / Не променяю наши снеги (С.А. Ширинский-Шихматов).

В сентименталистской модели мира значимыми остаются свойства снега ‘быть в движении под действием ветра’, ‘покрывать поверхность’, ‘таять’. Подтвердим следующими примерами: Лишь страшные бураны <…> / Взвивают снежные столпы (В.В. Дмитриев); Под снегом стонет бор дремучий, / Лишенный летней красоты (Е.И. Алипанов); Но Псел скопленными струями, / Когда весенний таял снег <…> Под берестом смывает брег (В.В. Капнист). В контекстах, изображающих снежный покров, наблюдается сохранение классицистических традиций, что выражается в воссоздании панорамных картин, например, в поэзии Н.А. Львова: По снежным блещущим коврам / России радостным сынам / Послал (Новый год. – Н.М.) пути по всем странам, / Усыпал пухом и звездами. Вместе с этим заметна существенная избирательность в описании изменений природы, переходных моментов. Например, в строке Снег с кровли хижины нависнул над окном (Е.И. Алипанов) конкретизируется не только объект изображения – хижина, но и форма снежного покрова (с кровли нависнул). Этот пример иллюстрирует то, что в поэзии сентименталистов появляется при изображении снега новое свойство – локализация снега. Заметим, что в этот же период в состав эстетического поля входит новая единица, также реализующая признак ‘локальности снега в пространстве’ – сугроб: …и снежные сугробы / В пустынях занесли следы безумной злобы (П.А. Вяземского).

Сентименталистами осваиваются и другие новые признаки снежного покрова. Об этом говорит расширение синтагматических связей единицы снег. Например: …их окрыленный бег / Браздами ровными прорезывает снег / И, ярким облаком с земли его взвевая, / Сребристой пылию, окидывает их (П.А. Вяземский); Красивый выходец кипящих табунов… / Топоча хрупкий снег, нас по полю помчит (П.А. Вяземский); Покрыл могилы снег скрыпучий. / Над ним чернеют лишь кресты (Е.И. Алипанов). Новые компоненты в синтагматическом окружении лексемы снег свидетельствуют о появлении таких признаков снега, как ‘рыхлость’, ‘прочность’, ‘липкость / вязкость’, ‘способность издавать звук при воздействии на него’.

Особенным событием в наступлении русской зимы является первый снег, прикрывающий своей белизной осеннюю грязь. Певцом первого снега в русской поэзии по праву считается П.А. Вяземский: Приветствую душой и песнью первый снег. Появление первого снега вызывает радостное эмоциональное состояние, предвкушение наступления зимы и исчезновения в скором времени осенней грязи, ожидание зимних праздников, любимых русским народом.

Новым становится изображение падающего снега в безветренную погоду: Уж снеги пушисты / Вниз облаком идут (А.С. Жукова). Именно с начала XIX века, в период перехода от сентименталистского восприятия окружающей природы к романтическому, появляется и остается в поэзии в качестве постоянного образа изображение падающего снега: Лишь страшные бураны <…> / Несчастье странника в пути <…> / Но он – покоен, тверд, / Любуется звездящейся снежиной (В.В. Дмитриев); Снежинка каждая блистает / Тогда, как бы в ночи звезда! (Н.А. Львов). Обратим внимание на то, что подмечается и форма снежинок, и их сияние, подчеркнутое скрытым сравнением со звездами (звездящейся снежиной).

В романтической модели мира снег также занимает особое место. В произведениях романтиков снег изображается в самых разных состояниях: падающим, летящим, лежащим на поверхности, в момент таяния: Мгла вокруг, / Валится снег, власы в тумане леденеют (А.С. Пушкин); Безумный, я б желал, чтоб снова вихорь снежный / Затмил красу потоков и дубрав (В.И. Туманский). При актуализации таких состояний снега, как покрывать поверхность, таять, авторы используют причастные формы, которые, употребляясь наряду с глаголами, пополняют парадигматический класс слов со значением ‘покрывать’ и ‘таять’: Нивы печальные, снегом покрытые (И.С. Тургенев); Бегущие ручьи <…> / Растаявших снегов журча уносят воды (А.К. Толстой). При передаче свойства снега локализоваться в определенном месте помимо сочетаний снежный сугроб, снеговой сугроб встречается слово глыба, которое сочетается с прилагательным снеговая: На солнце искрами блистая, / Спадает глыба снеговая (М.Ю. Лермонтов).

В отличие от поэтов предыдущих этапов развития литературы романтики осваивают свойства снега более детально. Так, при описании падающего снега указывается направление падения. Например, в произведении В.А. Жуковского читаем: Снова снег пушистый увидали мы, / Наискось летящий. Среди новых эстетически освоенных признаков снежного покрова находится признак ‘рельефность’: Там долго снег лежит буграми, / И долго лед над озерами / Упорно жмется к берегам (Ф.Н. Глинка).

В поэтическом языке расширяется состав лексем со значением ‘падать’ за счет слов валить, валиться, крошиться, сеяться, летать, которые актуализируют не только свойство ‘падать’, но и признаки летящего снега (‘крупный’, ‘мелкий’, ‘сухой’ и т.д.), характер его падения (‘скорость’). Например: …уж крошится / На землю мелкий снег с небес (В.А. Жуковский); Ложася на весь десницею твоею / Повсюду сеются пушистые снега (А.А. Дельвиг).

Итак, в изображении снега как вида атмосферных осадков наблюдается, с одной стороны, расширение синтагматических связей, актуализирующих различные свойства снега, с другой – стремление авторов к «компрессии», к использованию таких лексических единиц, в значении которых содержится сема, определяющая признак падающего снега.

Помимо расширения парадигматической группы слов со значением ‘падать’, наблюдается стандартизация речевых оборотов, описывающих снег в падении. Так, устойчивыми становятся выражения Снег валит, Белый снег валит (-ся), Пушистый снег валит клоками, которые встречаются в произведениях разных авторов: В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова, К.К. Павловой, А.С. Пушкина, В.Г. Теплякова. Сравним: Клоками белый снег валится (М.Ю. Лермонтов); …когда валит / Пушистый снег (М.Ю. Лермонтов); Воет ветр в степи огромной / И валится снег (К.К. Павлова), …мгла вокруг, / И валится снег (А.С. Пушкин). Отметим, что падающий снег вызывает у поэтов восхищение и любование, они сравнивают летящие снежинки не только со звездами (как в произведениях сентименталистов), но и с насекомыми. Например, в стихотворении И.С. Тургенева «Первый снег» читаем: Здравствуйте, легкие звезды пушистого первого снега! <…> Но проворно летят за вами другие снежинки, / Словно пчелы весной, воздух недвижный пестря.

Как показывает материал, для романтиков существенным является изображение снега в определенные части суток: утром, на восходе солнца, или вечером, на закате. Заревое или восходящее солнце окрашивает снег в яркие краски: Снега сияли в лучах восходящего солнца, и в розовый блеск одеваясь (М.Ю. Лермонтов). Вообще, способность снега отражать свет вызывает восхищение, любование со стороны лирического героя: Дик и страшен верх Алтая, / Вечен блеск его снегов (А.С. Хомяков). В поэтическом мире романтика объектом воссоздания становится снег в зимнюю ночь: В небе месяц, в небе звезды, / Снег блистает серебром! (А.Н. Плещеев); Смотрите – месячным отливом / Озолотился первый снег (П.А. Вяземский).

Известно, что романтический герой стремится покинуть общество и обрести одиночество в пустынных, безлюдных местах: в горах, на море. И не случайно, на наш взгляд, эта особенность романтического восприятия мира проявляется в употреблении единиц эстетического поля <снег> в повторяющихся у разных авторов сочетаниях снежные горы и в вариантах, имплицитно обозначающих горы (вечные снега, снежны вершины и т.п.). Например, данные словосочетания находим у ряда авторов: Над зелеными долами / Блещут снежных гор хребты (К.К. Павлова); Прощай, прелестный край, где токи вод целебных, / Ключи кипучие и вечные снега. / И скалы дикие среди долин волшебных (А.С. Хомяков); Далеко мой стремится взор / Чрез эти снежные вершины (В.Ф. Раевский); Там в синих небесах снега вершин сияют (И.И. Козлов).

В романтической модели мира снежный покров получает разнообразное описание. Так, в эстетическом воссоздании снега появляются характеристики, передающие не только зрительные, но и акустические ощущения героя. К примеру, ступая по морозному сухому снегу, мы отчетливо слышим особый звук, который в поэтическом языке передается прилагательным с мотивированной внутренней формой: Отрадно мне! люблю хрустливый / Морозный снег (И.С. Аксаков).

В отличие от сентименталистов, воспевающих первый снег, романтики используют другие наименования-определения снега, свидетельствующие о наступлении зимы: Грязь, дождь, туман не преставал, / Пока снег зимний не напал (Н.А. Добролюбов); Всю-то, всю мою дорожку / Ранним снегом занесло (А.Н. Плещеев).

В произведениях ряда авторов снег предстает как неотъемлемая часть России, русской зимы. В поэтической модели мира романтиков снег описывается как нечто родное, ассоциирующееся с Отечеством, Родиной: И примирилась я с Москвою, / С отчизной лени и снегов (К.К. Павлова). Особенно важным является наделение снега признаком ‘находящийся в России’, что, возможно, было вызвано общественной ситуацией в стране в начале XIX века. В ближайшем окружении слова снег появляются лексемы со значением ‘принадлежащий России’. К ним относятся прямые названия русский, российский снег, топонимы, а также слова, актуализирующие ассоциативную связь ‘свой – чужой’. Например: Я с неба Аттики на русский снег упал (В.Н. Олин); В стране метелей и снегов, / На берегу широкой Лены (К.Ф. Рылеев); И должен сгнить в чужих снегах / Его непогребенный прах! (М.Ю. Лермонтов).

В произведениях реалистов у слова снег расширяются синтагматические связи, что свидетельствует в большинстве случаев об эстетическом освоении новых признаков этого объекта. К числу вновь фиксируемых признаков относятся ‘упругость’ – Упругий снег на улице хрустит (М.Ю. Лермонтов), ‘твердость’ – Под его ногами / Жесткий снег хрустит (И.З. Суриков), ‘тяжесть’ – Отягчены их ветви все / Клоками снега (А.С. Пушкин). Авторы более детально описывают падение снега. В ставшие стандартными поэтические конструкции со значением ‘падать’ (например: снег валится) включаются обстоятельства, обозначающие различные признаки процесса падения снега: ‘обилие’, ‘густоту’, ‘цикличность’. Например: А к вечеру, тяжелые, нависли (тучи. – Н.М.) / И начали обильно сыпать снег (А.М. Жемчужников); Снегу много с неба спало, / Время холода настало (Н. Бубнов); Снова снег валится / И мороз трещит (Н.А. Добролюбов).

В описаниях снежного покрова более прочное место занимает признак цвета. В поэтическом мире снег может иметь разнообразные цвета: серебряный, красный и его оттенки, бурый, синеватый. Например: Все мы видеть станем / Этот красный снег! (П.Ф. Якубович); Серебрится снежный прах (А.С. Пушкин); И видно оттуда <…> / И как серебрится на Альпах Пьемонта / В лазури покров снеговой (С.Я. Надсон). Зрительные ощущения, передаваемые автором через «цветовые» определения, вызваны как светом естественных объектов (луна, восходящее или закатное солнце), так и предметами, созданными человеком. Например, в произведении А.С. Пушкина метафорическое употребление слова радуга создает образ разноцветного снега, отражающего свет каретных фонарей: Двойные фонари карет / Веселый изливают свет / И радуги на снег наводят. Цветовой характеристикой наделяется даже тающий снег: Воспоминанье разбудил во мне <…> Об улицах, где тает желтый снег (Н.П. Огарев). Помимо цвета, в изображении тающего снега появляется еще один штрих: поэты создают образ растаявшего снега, пропитанного водой, что проявляется в использовании прилагательного талый. Например: Мелькнул цветок на талом снеге (П.Ф. Якубович). Обилие разнообразных цветов у снежного покрова вызвано стремлением авторов запечатлеть и передать словом необычные, едва уловимые моменты в природе.

Анализ материала показал, что на протяжении развития русской поэзии XVIII–XIX веков в художественной модели мира происходит постепенное освоение свойств снега в основных его состояниях, более глубокое осмысление и детальное воссоздание различных проявлений снега как вида атмосферных осадков. Новые черты в освоении рассматриваемого объекта находят выражение как в расширении состава эстетического поля <снег>, так и в формировании отсутствовавших ранее синтагматических и парадигматических связей лексем снег, снежный, снеговой.

В поэтике литературных систем XVIII–XIX веков снег, кроме эстетического воссоздания, становится образным средством при описании иных объектов. Создавая художественные образы, поэты используют различные свойства снега. Актуализация определенных признаков снега может быть продиктована различными причинами: темой, идеей произведения, его образной системой, методом отображения действительности.

Для классицистической поэзии актуальным является природный цвет снега, что воплощается в использовании эпитетов снежный, белоснежный. Например: Оттенились щеки белые <…> Цветом алым щеки снежные! (Н.И. Гнедич). В поэзии этого периода единицы эстетического поля <снег> присутствуют в сравнительных оборотах, описывающих внешность человека. Используя конструкции как снег; белый, как снег авторы сравнивают внешность человека с природным цветом снега: Светлые кудри вились по плечам обнаженным, / Белым, как снег (П.А. Катенин); Власами белыми, как снегом, покровен; / Кубанский князь то был (М.М. Херасков); …на лавре девять птиц / Явилися, как снег блестящих голубиц (Н.И. Гнедич). В некоторых случаях сравнительный оборот распространяется определением, связанным со словом снег. Например, в стихе Бела грудь, как снег пушистый (П.А. Катенин) происходит совмещение двух признаков снега (его цвета и легкости). Лексема пушистый передает в комплексе одновременно два смысла: во-первых, этим словом автор называет признак снега, с которым сравнивает цвет кожи; во-вторых, с помощью прилагательного передаются сенсорные ощущения лирического героя от бархатистой, нежной кожи героини.

В сентименталистской поэзии при описании внешнего вида человека употребляются эпитеты снежный, белоснежный: Жилки по груди кто снежной / Краской голубой, небесной / Кто нарисовал? (М.Л. Магницкий); Вид свой стройный облекла / Белоснежными волнами (Н.Л. Магницкая). В новой поэзии, пришедшей на смену классицистической традиции, особенности изображения снега с одной стороны – сохраняются, а с другой – получают дальнейшее развитие. Так, сравнительные обороты с единицей снег основываются не только на белом цвете снега, но и на других признаках данного вида атмосферных осадков. Сравним состав некоторых компаративных конструкций и признаки, положенные в основу сравнения, в произведениях И.И. Дмитриева и Г.Р. Державина: Они (голубочки. – Н.М.) белы как снег, равны с тобою цветом (И.И. Дмитриев); На разноцветных птиц, поющих средь сетей / На кроющих, как снегом, Луги (Г.Р. Державин). В тексте И.И. Дмитриева оперение птиц сравнивается с белым цветом снега, а лирический герой Г.Р. Державина восхищается пением птиц и любуется их порханием, напоминающим движение снега.

В поэтическом языке романтиков признак белого цвета снега остается актуальным. Помимо эпитетов снежный, белоснежный, уже ставших традиционными, романтики употребляют в этом же значении слово снеговой (‘белый как снег’). Например: Лик прелестный, грудь под снежной дымкой (В.К. Кюхельбекер); …снеговые / Плечи и руки тверды как гранит (Е.П. Ростопчина); Кудри спят на плечах снеговой белизны (А.Н. Муравьев). Заметим, что в поэзии конца XVIII века прилагательное белоснежный использовалось для обозначения цвета кожи (например, у Г.А. Хованского: Плода я вижу цвет / На щечке белоснежной), цвета седых волос (у Я.Б. Княжнина: С главою дряхлой, белоснежной / Являю скорбь ужасной тьмы), цвета одежды человека (к примеру, у М.Л. Магницкого: Вид свой стройный облекла / Белоснежными волнами), то есть только при описании внешнего вида человека. В период расцвета романтизма синтагматические связи единицы белоснежный заметно расширяются: оно употребляется для обозначения белого цвета объектов природы. Например: Приносит пленнику <...> / Кумыс <...> / И белоснежное пшено (А.С. Пушкин); Где ландыш белоснежный / Сплелся с фиалкой нежной (А.С. Пушкин); Я знаю, ты мила, ясна, / Как белоснежная лилея (И.И. Козлов).

Заслуживает особого внимания словосочетание лебедь белоснежный, встретившееся нам в произведениях А.С. Пушкина, К.Н. Батюшкова, К.Ф. Рылеева, Е.А. Боратынского. Например: Где лебедь белоснежный <...> / Закинув гордо шею, / Плывет во злате волн (А.С. Пушкин). Регулярность синтагматической связи данных лексем позволяет судить о формировании традиционных поэтических формул. В произведении Е.А. Батюшкова читаем: И лебедь белоснежной / На синем Стримоне, провидя страшный час, / Не слаще твоего поет в последний раз! В данном случае создаваемый образ является достаточно традиционным для поэтики романтиков, стремящихся описать мир идеальных сущностей. В стихотворении «Пустыня» К.Ф. Рылеев сравнивает луну в безоблачных небесах с лебедем белоснежным, что говорит как о стандартизации данного поэтического средства, так и о появлении у него дополнительной экспрессивной нагрузки: Уныла и бледна, / Средь ярких звезд одна, / Как лебедь белоснежный, / Плывущая луна.

В произведениях романтиков единицы денотативного класса <снег> используются при описании седых волос. Например, у А.А. Дельвига: Милый друг, твои кудри / Старость не скупо осыпала снегом! Форма творительного падежа лексемы снег выступает метафорическим сравнением, актуализирующим цвет снега, а внутренняя форма глагола осыпать – свойство снега ‘покрывать поверхность’. К.Ф. Рылеев в подобном случае использует глагол уснежиться в переносном значении: Уснежился черный волос, / И булат дрожит в руке.

Переносное употребление слова снежный находим в составе метафор. Например, словосочетание снежная пена построено на сравнении пенящегося вина с легким, пушистым, рыхлым белым снегом: Снежной пеною вскипает, / Златом искрится оно (вино. – Н.М.) (Н.М. Языков). В переносном значении изучаемые единицы используются в описании значимого для героя-романтика моря. В строках В.К. Кюхельбекера читаем: Где вал ударит о хребет валов, / Взревет и распадется пылью снежной. Здесь с помощью метафорического выражения снежная пыль автор воссоздает картину бурлящего моря, сравнивая брызги волн с легким, летящим снегом.

Анализ материала показал, что для поэтического языка традиционным становится использование единиц эстетического поля <снег> в сравнительных оборотах. В произведениях романтиков в структуру компаративных конструкций включаются определения к слову снег, которые носят уточняющий характер. Например, у А.С. Пушкина: Бела, как ранний снег холмов, / Выходит женщина нагая. Сравнение внешности героини с ранним снегом помогает автору передать представления о нежном, беззащитном, хрупком образе женщины. Все более распространяется сравнительная конструкция белый как снег за счет увеличения состава описываемых с ее помощью объектов. Например, в контексте На белых, как снега Биармии, конях <…> / В безмолвии спустились! (К.Н. Батюшков) белые кони получают образное сравнение с горными вершинами благодаря употреблению имени собственного Биармия. Топоним, обозначающий древнюю снежную страну в северо-восточной европейской части России, создает ассоциацию со снегом, покрывающим горные вершины.

Помимо белого цвета, основанием в сравнительных оборотах выступают и другие признаки снега. Например, свойство ‘таять’ используется поэтами для передачи молниеносности, быстрой смены чего-либо: Да новый хор певцов исчезнет перед нею, / Как снег перед лицом огня! (Н.М. Языков); Братья вероломны / Спешат от ложа моего – / Все врознь, как токи снеговые (Ф.Н. Глинка). В строках А.П. Буниной находим сравнение быстрого и бесследного исчезновения благ с необратимостью процесса таяния снега: Как тают от огня пылинки малы снежны, / Так прочны блага их единым гибнут днем!

Поэтическому осмыслению подвергается свойство снега ‘находиться в движении под действием ветра’. Например, М.Л. Михайлов, описывая цветущую липу, сравнивает слетающие с дерева лепестки с движением снежинок во время метели: То не снег, не иней льдистый, / То цветов весенних белых / Рай пушистый, рой душистый <…> / Снег стал вешними цветами.

Актуализация природного цвета снега, ставшая традиционной для поэтического языка различных литературных методов изображения, способствует формированию у белого цвета символического значения. Этот вывод подтверждают контексты, в которых единицы эстетического поля <снег> используются при описании нравственных качеств, черт характера человека. Например: Она мила невинной красотою: / Ее душа, как снег на теме гор, / Блистающий полуденной порою, / Еще чиста (А.А. Григорьев); Чиста, как снег на горных высотах, / И кротости исполнена безмерной / Была душа твоя (А.Н. Плещеев); Была нежней и холодней, / Чем снег зимы (М.Ю. Лермонтов). В данных контекстах происходит описание не внешности, а внутреннего мира человека, сравнение нравственной чистоты и внутренней красоты человека с белым цветом снега. Однако ресурсы поэтического языка неиссякаемы: в произведениях романтиков находим случаи «обратного наименования», при котором слова, обозначающие нравственные качества человека, используются в переносном значении при изображении белого, светлого, чистого снега. Например: Нечем тешить пытливые взоры: / Снег да снег, все один, вечно девственный снег (Л.А. Мей); Люблю глядеть, когда по девственному снегу, / По ярко-белому, слегка ложится тень (И.С. Аксаков). Устойчивость сочетания девственный снег позволяет авторам использовать его в функции выразительного средства: В наряде блестящем сияешь, как девственный снег (К.К. Павлова).

Особую группу контекстов составляют те, в которых единицы эстетического поля <снег> используются в метафорах, основанных на сравнении снежного покрова с тканью, ковром, постелью, пеленой и подобными наименованиями, имеющими общий признак ‘то, что покрывает сверху’: Там словно сребро до боярских ворот / Разостлан ковер снеговой (В.И. Туманский); Я вижу здания янтарных городов, / Покрытых тонкими из снега кружевами (В.Г. Тепляков); Деревья снежной опушены одеждой (И.С. Аксаков); Снег, первый, наших нив о девственная ткань! (П.А. Вяземский); Снег <....> Раскинул скатерть белизны своей (В.К. Кюхельбекер). Ставшее традиционным сравнение снежного покрова с кружевом, скатертью передает восхищение лирического героя, его любование блестящим, бархатистым зимним одеянием земли. Устойчивость художественного образа не случайна: в данных сравнениях выражается национальное представление русского человека о снеге как о ткани, застилающей землю. Подобные сравнения находим в народных лирических песнях: Кралечка-девочка! / Напряди-ка ниток / Из белого снегу! [Русская... 1984, с. 189; Живая... 1975, с. 259]. Этот фольклорный образ преобразуется поэтами: И смятый дуб на снежный одр катился (В.Г. Тепляков); Мне снился тихий дол в краю безлюдном; / Как саван, белый снег на нем лежал (М.Л. Михайлов). Слой снега представляется человеку и как покрывало земли, и как постель, благодаря чему можно говорить о значимости для русского человека свойства снега быть мягким, рыхлым: Тебе мягкая перина – снегова пороша [Живая... 1975, с. 259].

Интересно отметить, как в поэзии одного автора меняется стиль в изображении снежного покрова. Если в начале творческого пути В.А. Жуковский следовал традициям классицизма, то позднее его литературно-эстетические взгляды изменились. Сравним, как обозначает снежный покров поэт на разных этапах творчества: (Зима – Н.М.) В сотканной ризе из снегов (1799) и О, радость! на земле из снега одеяло! (1814). Слова риза и одеяло соотносятся с разными сферами жизни человека, вызывают различные ассоциации, соответственно способствуют созданию образов разного аксиологического содержания.

Итак, в произведениях романтиков использование единиц эстетического поля <снег> отличается разнообразием. Компоненты денотативного класса <снег> выступают в роли эпитетов, функционируют в структуре метафор, сравнительных оборотов. При этом расширяется состав признаков снега, актуализируемых при создании художественного образа.

В поэтическом языке реализма наблюдается расширение выразительных возможностей изучаемых единиц. Так, в произведениях поэтов этого направления прочные позиции сохраняет такой компонент денотативного класса, как белоснежный, но его синтагматическое окружение становится богаче. Теперь это слово употребляется не только в описаниях внешности героя, цвета одежды, но и при изображении объектов природы, артефактов. Сравним: Я вижу – мелькнул рыболов белоснежный / И тонет теперь в вышине (А.В. Кольцов); Ко груди твоей белоснежной / Я голову тихо прижал (Н.А. Добролюбов); Он (атаман. – Н.М.) в рубахе идет белоснежной (В.А. Гиляровский) и Белоснежные тучки толпами / В синеве на просторе, плывут (И.С. Никитин); Надулся парус белоснежный (П.Ф. Якубович); Дадут ботвины нам с душистым огурцом <…> / Иль белоснежную, с сметаной, простоквашу (Ф.Н. Глинка). Более того, эпитет белоснежный используется в составе метафорических выражений: Природа спит спокойным сном / На белоснежном, пышном ложе (В.Г. Богораз). В стихотворении В.Г. Богораза происходит сохранение и трансформация фольклорного образа снежный покров – постель, перина: у автора в составе метафоры употреблен эпитет белоснежный, что не было характерно для произведений предыдущих этапов развития поэзии.

Свойства снега ‘быть белым’ и ‘находиться в движении под действием ветра’ используются поэтами при создании сложных художественных образов. Например, в строках Был черен волос твой. / Теперь морщины по лицу, / И снег житейских вьюг / В твоих кудрях (М.Л. Михайлов) метафоризация слов снег и вьюга позволяет создать образ уходящей молодости, изменяющей облик человека. У слова вьюга появляется переносное значение, которое можно сформулировать как ‘круговорот, быстрая смена чего-либо (о значимых событиях в жизни человека)’. Новое для поэтического языка значение лексемы вьюга становится возможным благодаря контекстуальному соседству с прилагательным житейский. А.М. Жемчужников, описывая быстротечность и необратимость человеческой жизни, использует сравнение, основанное на свойстве снега ‘покрывать поверхность, изменяя внешний вид объектов’: Событий, лиц, речей, имен / Восстановить уже не может (память. – Н.М.). / Как будто снег занес цветы.

Анализ поэтических контекстов XVIII–XIX веков, включающих единицы эстетического поля <снег>, выявил несколько тенденций как в формировании поля, так и в функционировании его единиц. Во-первых, состав эстетического поля на протяжении развития русской поэзии обогащался новыми единицами, которые, в свою очередь, неравномерно использовались в различных литературных системах, что свидетельствует о динамичности состава исследуемого эстетического поля. Во-вторых, в поэзии наблюдается стремление к эстетическому осмыслению все большего количества свойств снега в их различных проявлениях. Например, покров в изображении поэтов может быть глубоким / мелким, мягким / твердым, упругим / рыхлым; падать снег может при ветре и его отсутствии, в различных направлениях, обильно; падающий снег может быть мелким / крупным, пушистым, сухим / мокрым и т.п. Детализация в описании снега достигается с помощью расширения парадигматических и синтагматических связей единиц эстетического поля <снег>.

В поэтических текстах слово снег становится средством образного описания. На протяжении развития русской поэзии авторы создают художественные образы, основанные на различных признаках снега как природного явления. Анализ материала показал, что преобладающим становится сравнение кого / чего-либо с природным цветом снега.

Наравне с расширением сочетаемостных возможностей единиц наблюдается и стандартизация поэтических средств выражения. Так, приобретают устойчивость сочетания лебедь белоснежный, ландыш белоснежный, грудь белоснежна, снег валит, снег валит клоками, белый снег валит клоками, как снег, как белый снег, снежный саван, снежный ковер, снежный убор и т.д. Степень их устойчивости можно выяснить, лишь обратившись к следующим этапам развития русской поэзии.