Мир образов

Таким образом, термины смерч, торнадо, тромб, тромб метеорологический, вертикальный вихрь, ураган, буря, тайфун обозначают три природные реалии, которые далее называются как смерч, вихрь, ураган.

Обратимся к анализу языковых средств, которые используются для формирования наглядно-чувственного образа, тем самым установим основные особенности исследуемого текста. Это тем более уместно сделать, что в разных частях текста автор неоднократно использует одинаковые или очень сходные речевые обороты по отношению как к разным стихиям, так и к одному и тому же явлению. Сходство речевых оборотов при характеристике смерчей, ураганов и вихрей позволяет обнаружить присущие им общие черты. Сходные высказывания по отношению к одному из объектов свидетельствуют о регулярности определенных характеристик, которые проявляются в разных местах и в разное время. Это связано с тем, что автор, описывая ту или иную стихию, обращается к реально бывшим событиям и выделяет их наиболее типичные черты. Например, при описании прыжков смерча автор употребляет одни и те же слова, в некоторых случаях заменяя отдельные из них синонимами: Смерч отрывался от земли и, как бы прыгая, проносился над головами наблюдателей; Смерч оторвался от земли и пронесся над его головой; Смерч, подходя к наблюдателю, прыгнул, поднялся и прошел над его головой (Наливкин, с. 8–9).

Повторяемость некоторых словосочетаний приобретает в тексте терминологический оттенок, а наличие в них яркой внутренней формы позволяет наглядно представить индивидуальное проявление той или иной реалии, например: гигантский волчок, колонноподобные смерчи, змеевидная воронка. Возбуждая в сознании читателя привычные образы известных объектов, например, извивающееся тонкое тело змеи, округлой формы колонну, автор помогает воссоздать наиболее полное и в то же время обобщенное, типизированное представление о воздушных образованиях. В то же время такие средства выражения не лишены наглядности, экспрессивности.

При описании смерчей, вихрей и ураганов автор использует достаточно широкий спектр изобразительных и выразительных средств. Наиболее часто такие средства обнаруживаются в прямой или косвенной речи очевидцев, на свидетельства которых опирается ученый. Люди, которые столкнулись с грозными стихиями, не только описывают то, что они видели, но и сообщают о своем субъективном состоянии, о перенесенном потрясении: Жители… с ужасом наблюдали за громадным черным грозовым облаком, низко ползшим над землей (Наливкин, с. 6); Учитель местной школы с интересом наблюдал за появившейся с запада громадной грозовой тучей (Там же, с. 44). Перепуганные жители с ужасом смотрели, куда пойдет воронка (Там же, с. 61). Субъективное состояние очевидцев мотивировано окружающей картиной разбушевавшейся стихии, что выражается в многочисленных характеристиках самих объектов и в номинациях действий природных явлений.

В научной речи употребление определений вызвано стремлением точно, объективно и однозначно охарактеризовать предмет. Таких дескриптивных или дескриптивно-характеризующих определений немало в рассматриваемом тексте. Они являются чрезвычайно важным средством в формировании целостного образа, раскрывая одну из сторон объекта. Помимо этого, в анализируемом материале высокой частотностью обладают оценочные определения: огромная сила, колоссальная скорость, гигантские волны, ужасный рев, катастрофический характер и т.д. Обратим внимание на то, что в преобладающем большинстве случаев эти определения выражают не авторское отношение к описываемым объектам, а их объективные характеристики.

Рассмотрим из приведенных примеров словосочетание ужасный рев. Слово рев служит номинацией звука, производимого смерчем, а прилагательное ужасный обладает негативной коннотацией и определяет этот звук как «чрезвычайный по степени проявления, превышающий обычную меру, норму» [МАС, т. 4, с. 472]. Вместе тем определение ужасный, выражая крайне негативную оценку по отношению к реву смерча, является носителем объективной оценки звука смерча. Достаточно обратиться к другим высказываниям, чтобы убедиться в силе звука смерча, превышающей силу, возникающую даже при значительном разрушении материальных объектов, например: Видно было, как что-то темное, кружась, с воем и ревом быстро двигалось на село. <…> Пожилая женщина со страхом смотрела из окна, как с соседних домов срывало крыши… Когда смерч ушел, женщина, радуясь, что ее дом уцелел, вышла на улицу. Обернувшись, она увидела, что и на ее доме нет крыши. Общий рев и шум были настолько сильны, что она не слышала, как это произошло (Наливкин, с. 19).

Для выражения оценочных характеристик автор в основном использует качественные прилагательные и наречия. Оценочный компонент играет важную роль в формировании наглядно-чувственных образов, так как описываемые природные явления, разрушительные по сути, все-таки в различной мере наносят ущерб людям, а это требует от ученого градации их силы, выявления причин разной степени разрушительных действий, что соответственно приводит к появлению оценочных характеристик. Любопытно, что по наблюдениям исследователей, «сравнения количественных показателей по разным видам наук показывают, что тексты естественнонаучных трудов более насыщены оценочной лексикой, нежели труды гуманитарного характера» [Милованова 1985, с. 82].

Автор книги «Смерчи» активно использует оценочную и экспрессивную лексику или такие сочетания слов, которые выражают смысл о предельно возможных или поражающих воображение размерах, скорости, разрушениях, звуках и других характеристиках. Например: невероятная сила, громадное (гигантское) облако, гигантские волны, колоссальнейшие разрушения, страшный шум и свист, огромная сила разрушений, поразительное явление, исключительная сила, мгновенно смахнул дом. Благодаря этому формируется впечатление масштабности происходящего, подчеркивается его исключительность, грандиозность. В анализируемой книге экспрессивная лексика чаще всего выражает отрицательную эмоциональную оценку, подчеркивающую разрушительную силу стихий: Через несколько минут смерч принял страшную форму и набрал огромную силу (Наливкин, с. 7); Облако… вращается с бешеной скоростью (Там же, с. 10); Огненно-дымовой вихрь вращался с поразительной скоростью (Там же, с. 41); Ураганы… вызывают колоссальнейшие разрушения (Там же, с. 24). В отдельных контекстах негативную оценку могут выражать глаголы-сказуемые, особенно в сочетании с дополнениями, указывающими на объект воздействия: Она (воронка. – Т.С.) разрушила два небольших города (Там же, с. 16); Черная громадная колонна будто набрасывалась на обрывистые берега (Там же, с. 51); Воронка обрушилась на дом (Там же, с. 52) и т.д.

Д.В. Наливкин активно использует сравнение, которое признается исследователями одной из форм логического мышления, способом установления аналогий. Возможно, поэтому и в изучаемом тексте данное языковое средство относится к достаточно частотным. Нередко сравнение представлено конструкциями с лексическими связками в форме, иметь вид, напоминать, в виде и др.: В это время она (воронка. – Т.С.) имеет вид почти цилиндрического громадного столба – колонны или хобота, расширяющегося к облаку и сужающегося к земле (Наливкин, с. 6); Каскад представляет собой облако или столб пыли водяных брызг у основания воронки смерчей. Он напоминает речные каскады, особенно когда состоит из пыли и обломков зданий (Там же, с. 13); Затем часть вихревого облака отвисает книзу в виде воронки (Там же, с. 6).

Используются также стандартные союзы как, как будто, словно, точно, с помощью которых вводится образ сравнения, иногда весьма распространенный, например: Доска летела с такой скоростью, что проткнула стену дома, как иголка протыкает материю (Наливкин, с. 11); Она (внутренняя полость смерча. – Т.С.) является как бы пустой (Там же, с. 6); Под концом воронки, на поверхности озера, вода начала как будто кипеть (Там же, с. 31); Вдруг что-то зашумело, и порыв ветра, словно пройдя между ними, разъединил их (мужчин. – Т.С.) (Там же, с. 43); В степи траву будто выкосили (Там же, с. 51).

В тексте часто встречаются сложные прилагательные, включающие морфему со сравнительным значением: хоботообразный, столбообразный, змееобразный и др., которые не являются сравнениями в полном смысле этого слова, но выражают подобие предмету, названному посредством морфемы с конкретным значением. Эти же образы сравнения могут объясняться в контекстах, дополняться уточняющими признаками, раскрывающими характеристики внешнего вида природного явления или его эволюцию, например: Змееобразные смерчи сравнительно редки. Кроме длинного извивающегося тела, напоминающего змею или бич, они отличаются наиболее горизонтальным положением (Наливкин, с. 24); Через 1–2 мин смерч стал похож на песочные часы: наиболее тонкая часть его была посредине (Там же, с. 25).

Представляется, что в формировании наглядно-чувственных образов читателям текста Д.Н. Наливкина помогает взвешенное отношение автора к соотношению терминов и общеупотребительной лексики. Так, в тексте широко представлены наряду с общеупотребительными словами общенаучные термины, которые не затрудняют понимания смысла. К данному лексическому пласту можно отнести следующие слова и словосочетания: диаметр, метр, километр, форма, размер, цилиндр, внутренняя полость, скорость вращения, скорость поступательного движения и многие другие. С помощью общенаучных терминов Д.В. Наливкин характеризует физические и пространственные свойства природных реалий, описывает их географическое местоположение.

Количество узкоспециальных терминов в тексте сравнительно невелико: транспортирование, всасывание, плащевые и лучевые струи воздуха, абразия, трансгрессия, ингрессия, эоловый, алеврит, алевритный и др. Некоторые из них автор объясняет сам, значение других становится ясно читателю из контекста, например: Транспортирование – это тот же перенос, но на значительные расстояния, порядка десятков и сотен километров и больше (Наливкин, с. 78). Важно, что автору удается донести до читателя не только суть узкоспециальных понятий, но и представить их различное понимание, причем не путем теоретического обоснования, а привлекая жизненный опыт читателя, обрисовывая всем известные ситуации. В этом отношении показательно введение термина абразия: Общепринято считать, что абразия – это разрушение берегов суши морскими волнами, прибоем. Поэтому абразию рассматривают как одну из форм деятельности моря. Формально это правильно, но по существу неточно. Море само по себе никакой абразии не производит и не может произвести. Достаточно прийти на берег моря во время штиля, чтобы убедиться в этом. Для абразии нужны волны, а волны создает ветер. Чем сильнее ветер, тем больше абразия; наибольшей силы она достигает во время страшнейших ураганов. Абразия – совместное действие двух элементов земной поверхности: волн и ветра (Наливкин, с. 97).

Ограничение количества характеристик в составе целостного образа может происходить и по другой причине: «Непосредственное исследование затрудняется или делается невозможным, когда этот объект мало доступен по своей природе» [Кочергин 1969, с. 8]. Это напрямую относится к изучению смерчей, вихрей, ураганов. Так, автор исследуемого текста замечает: Изучение… всего того, что связано с телом смерча исключительно трудно и просто опасно. Осуществить необходимые наблюдения в ближайшем будущем вряд ли возможно (Наливкин, с. 13). До настоящего времени ученые ограничиваются толь­ко описанием, которое, как правило, является результатом зрительного восприятия, чаще всего полученного на значительном расстоянии от объекта.

Помимо структуры наглядно-чувственного образа, которая устанавливается с ориентацией на известные анализаторы, выявлено, что автор, создавая образ того или иного явления, описывает его как в динамичном, так и в статичном состоянии. Подобное деление наглядно-чувственного образа известно и в общей теории познания, и в частных науках, занимающихся теорией образа, например, в психологии, литературоведении. Указанное различие уместно применить к исследуемому тексту. Результаты анализа контекстов с точки зрения описания динамичных или статичных состояний объектов оказались следующими: контексты, в которых объекты изображаются в динамике, составили 29%, причем чаще всего описывается изменение зрительного образа, а контексты, когда объекты рассматриваются в статике, соответственно – 71%.

Высокий процент динамичных состояний (почти ⅓) при формировании наглядно-чувственного образа смерчей, вихрей, ураганов объясняется тем, что указанные явления способны совершать самопроизвольные движения: смерч прыжками двинулся дальше… Скорость движения была значительной – около 160 км/ч (Наливкин, с. 33). Кроме того, эти явления сами по себе очень непостоянные, и их различные параметры могут изменяться на глазах: Они то прозрачные, небольшие трубы, 2–3 метра в диаметре… то громаднейшие воронки в десятки и даже сотни метров в поперечнике (Там же, с. 30). Часто автор описывает формирование, передвижение и исчезновение смерчей и других реалий, что также требует изображения названных природных явлений в динамике.

Исследование показало, что для создания динамичного образа смерчей, вихрей, ураганов Д.В. Наливкин в основном пользуется двумя способами.

Во-первых, свойство подвижности образа создается через описание движений и изменений природных реалий. Это может реализоваться в употреблении большого количества глаголов и глагольных форм, например: Скоро количество брызг увеличилось, они сконцентрировались, начали прыгать зигзагами, и вдруг из них образовался крутящийся столб (Наливкин, с. 35); Она (воронка. – Т.С.) стала светлее, распалась на несколько облаков и исчезла (Там же, с. 55).

Во-вторых, немалую роль в создании динамики образа играет характеристика природных реалий в процессе становления и изменения их цветовой окраски, размера или формы, что реализуется в употреблении слов с соответствующим значением, например: Оно (облако. – Т.С.) было небольшое и серое, но постепенно увеличиваясь, уплотнилось и стало черным (Наливкин, с. 95); Возникший гигантский огненно-дымовой вихрь создал громадное черное курчаво-дождевое облако (Там же, с. 36).

Интересно отметить, что для создания подвижного, изменчивого образа нередко используются антонимы: Воронки то возникали, то исчезали, но становились все длиннее (Наливкин, с. 59); Воронка снова поднялась над землей, но на этот раз ненадолго, вновь опустилась и двинулась почти по прямой линии (Там же, с. 59); Воронка то достигала земли, то поднималась, иногда исчезала в облаке (Там же, с. 33); Возникает вопрос, нет ли на рисунке двух образований – футляра, спускающегося из облака, и каскада, поднимающегося ему навстречу с земли (Там же, с. 14) и др.

Подчеркнем, что нередко названные способы создания динамичного состояния используются вместе, то есть глаголы и прилагательные, соединяясь в одном контексте, создают образ подвижного объекта, например: Смерч… начал утончаться, стал змееобразным и наконец нитеподобным, очень длинным, сильно изогнулся, разорвался в середине и прекратил свое существование (Наливкин, с. 25). Кроме того, в одном фрагменте текста могут употребляться антонимические словосочетания, включающие в том числе и указанные части речи.

Отмеченные особенности динамичных описаний соотносятся с данными, полученными в результате анализа частотности слов с позиции их частеречной принадлежности. Как известно, исследователи выявили, что для научного стиля характерно преобладание имен существительных над глаголами почти в четыре раза [см., например: Шустрова 1995, с. 34]. Однако в изучаемом тексте эта закономерность не соблюдается. Например, в предложении Налетевший смерч вырвал дверь у них (мужчин. – Т.С.) из рук, подхватил и поднял их в воздух, перенес на несколько десятков метров и плавно опустил на землю (Наливкин, с. 8) – шесть глаголов и глагольных форм и шесть существительных. Такое соотношение типично для рассматриваемого текста. Это объясняется прежде всего тем, что автор часто обращается к описанию единичных (происходивших в определенное время и в определенном месте) явлений, а также тем, что Д.В. Наливкин вводит в текст свидетельства очевидцев, которые как раз и рассказывают об изменениях, наблюдаемых ими в природе. Каждое из таких свидетельств позволяет ученому увеличить количество типичных признаков, которые в совокупности характеризуют это явление и приводят автора к выводу о том, что смерчи – это образования весьма изменчивые и разные (Наливкин, с. 9). Вместе с тем отметим, что в тексте немало и предложений с преобладанием существительных, особенно когда ученый переходит от описаний реалий к обобщениям: Это описание имеет и сходства и отличия от предыдущего. Основное отличие – неясность внутренней поверхности стенок воронки (Там же). Но такие высказывания характерны для другой группы контекстов, в которых дается статичное описание объектов.

В контекстах, содержащих статичное изображение объектов, не удалось выявить специфических приемов, связанных с употреблением тех или иных частей речи. Правда, наблюдаются некоторые закономерности в использовании глагольных времен. Так, при описании статичного состояния глаголы чаще стоят в расширенном настоящем времени (настоящем констатирующем), тогда как в описаниях динамичных состояний объектов более употребительны глаголы прошедшего времени. Можно также отметить, что для создания статичных образов Д.В. Наливкин чаще прибегает к таким типам речи, как описание и рассуждение, в то время как при создании динамичных образов автор использует повествование и описание. Приведем несколько примеров статичных описаний: Поперечник путей ураганов измеряется несколькими сотнями километров (Наливкин, с. 15); Снежные вихри достигают громадных размеров – до 100 м и более в диаметре и до 1–1,5 км высотой (Там же, с. 42); Эпопея ирвинского смерча, его длительный путь со сплошными разрушениями и десятками погибших – явления поразительные, но для большинства смерча обычные (Там же, с. 58). Из приведенных контекстов видно, что информация носит констатирующий характер и событие не развивается во времени.

Если сравнить между собой три описываемых явления, то можно обнаружить, что в динамичном состоянии менее всего по сравнению с другими реалиями предстает ураган (около 20% контекстов). По-видимому, это объясняется природными особенностями самого объекта, имеющего почти прямолинейное движение… и отсутствие скачков (Наливкин, с. 26), что, естественно, не позволяет наблюдать изменение его движения: находящийся на земной поверхности человек оказывается полностью «охваченным» этой природной стихией. Вертикальные вихри более динамичны по своей природе не только по сравнению с ураганами, но и со смерчами: они чаще возникают, очень изменчивы, существуют недолго, быстро исчезают. Поэтому неудивительно, что описание вертикальных вихрей в динамике составляют 38%. Это значительно превышает подобные контексты, в которых изображаются смерчи (29%).

Статичное или динамичное описание объектов отражает лишь одно из возможных их состояний, причем в обоих случаях могут проявляться различные компоненты, помогающие формированию наглядно-чувственных образов.

Анализ всего текста книги показал, что из трех видов выделенных характеристик, связанных с конкретными анализаторами, автор преимущественно обращается к воссозданию зрительного образа, который превышает все другие характеристики в несколько раз. Он составляет 94,3%, тогда как слуховой – лишь 5,5%, а обонятельный – 0,2%. Поскольку зрительные впечатления имеют сложную структуру, постольку важно выяснить, какие конкретно компоненты чаще всего фиксируются с целью создания определенного образа явления природы.

Иногда при описании разрушительных действий смерчей, вихрей, ураганов автор употребляет сравнения, которые помогают читателю наглядно представить масштабы происходящего, например: Наблюдатель… говорил, что будто гигантским пылесосом смели с земли всю растительность, рыхлую почву и другие подвижные предметы (Наливкин, с. 15); Громадные деревья ломались, как прутики (Там же, с. 62); Смерч в несколько секунд валил громадные четырехэтажные кирпичные здания… сдавливая этажи, как картонные коробки (Там же, с. 62).

Как и при описании разрушений, другие компоненты зрительного образа, в частности скорость природных объектов, их сила (интенсивность), размер, состав воздушных масс, могут передаваться двумя способами. Один из них – путем передачи непосредственного наблюдения за смерчами, вихрями, ураганами, которое совершает ученый или очевидец. В этом случае параметры оцениваются «на глазок». Второй способ – математический расчет тех или иных параметров по определенным формулам.

Этому соответствуют и разные формы выражения. Во-первых, используются определения оценочного или дескриптивного характера: бешеная скорость, страшная сила, низкий и широкий столб, большое облако, быстрое (бешеное) вращение, необыкновенная сила вращения, исключительная сила и т.д. Охарактеризовать скорость помогают наречия образа действия: быстро вращался, медленно двигалось, турбулентно двигались и т.д. Во-вторых, приводятся цифровые данные, например: Высота (воронки. – Т.С.)… достигает нескольких сот метров, реже до 1000–1500 м и более (Наливкин, с. 6); Прозрачные, небольшие трубы, 2–3 метра в диаметре (Там же, с. 30); Скорость ветра достигала 210–225 км/ч, а порывами – до 350 км/ч (Там же, с. 10); Скорости весьма различны и быстро изменяются даже у одной и той же воронки, но самое главное то, что они могут превышать скорость звука, равную 1200 км/ч, или 332 м/с (Там же, с. 10) и т.д.

Нередко в одних и тех же контекстах употребляются цифровые данные, характеризующие явления природы, и одновременно дается оценка их силе или размеру посредством определений: Громаднейшие воронки в десятки и даже сотни метров в поперечнике (Наливкин, с. 30); Вихри бывают огромных размеров… Прошел вихрь высотой 900 м (Там же, с. 39); Снежные вихри достигают громадных размеров – до 100 м и более в диаметре и до 1–1,5 км высотой (Там же, с. 42). Для понимания зрительного образа подобные определения имеют важное значение, так как помогают рядовому читателю осмыслить цифровые данные, понять, какие из них для каждого из явлений принято считать значительными или незначительными.

Существенную роль в формировании наглядного образа играют сравнения, которые нередко приводятся наряду с цифровыми данными. Сравнения со знакомыми читателю предметами или событиями окружающего мира вполне позволяют оценить скорость стихии: Во время… смерчей мелкая галька пробивала оконные стекла, не повреждая их вокруг пробоины, как револьверные пули (Наливкин, с. 11); Смерч… мчался… со скоростью курьерского поезда (Там же, с. 49); Двигалось оно (облако. – Т.С.) со скоростью товарного поезда – 25–30 км/ч (Там же, с. 7). Роль таких сравнений может быть оценена по достоинству, если учесть, что смерчи, как и вихри, обладают двумя скоростями – вращения и поступательного движения (Там же, с. 15). Каждая из них характеризуется своими цифровыми данными, причем в широком диапазоне, поэтому в тексте встречаются самые разные характеристики скорости: от медленного движения до колоссального, сверхзвукового вращения.

Вместе с тем отметим, что при описании разных объектов автор неравномерно использует отдельные параметры. Например, о скорости чаще говорится при описании смерча, причем используются все из перечисленных способов передачи этой информации. При описании скорости ураганов и вихрей цифровые данные единичны, скорость ураганов чаще характеризуется с помощью определений. При описании вихрей автор сравнительно редко использует прилагательные или наречия, например: Вихрь вышел из парка и стал медленно передвигаться к северу, на станцию (Наливкин, с. 40); Огненно-дымовой вихрь вращался с поразительной скоростью (Там же, с. 41). Гораздо чаще на скорость перемещения вихря или отсутствие движения указывается косвенно: Пыльные вихри бежали по долине (Там же, с. 37); Столбы пыли иногда стоят прямо, как мачты, крутясь на одном месте (Там же).

При характеристике размеров и особенностей конфигурации ураганов, так же как и при характеристике скорости, автор крайне редко обращается к цифровым данным, да и то называет ее приблизительно, например: несколькими сотнями километров. Однако цифровые обозначения размеров вихрей и смерчей встречаются во многих контекстах: Некоторые большие вихри достигают 1000–1500 м… и не только поднимают пыль, но и переносят мелких животных (Наливкин, с. 39); Ширина (пыльных вихрей. – Т.С.) несколько метров, высота несколько десятков метров, а иногда 100–150 м (Там же, с. 37); В середине его (смерча. – Т.С.) была полость диаметром 30–70 м, шедшая кверху на расстоянии около километра (Там же, с. 9); Ширина внутренней полости была около 130 м, толщина стенки всего 3 м (Там же). Кроме того, размеры смерча или вертикального вихря автор часто изображает в динамике, в процессе их возникновения, нарастания и исчезновения. В таких описаниях нередко употребляются слова, указывающие на изменение не только размера, но и формы, конфигурации. Например: Появилось низкое, черное, грозовое облако… из него спустилась воронка, быстро развившаяся в громадный разрушительный смерч (Наливкин, с. 21); Пыль и тончайший песок начали кружиться у земли, затем поднимались все выше и выше, образовался цилиндрический неправильный столб, вверху утончавшийся (Там же, с. 37).

Воронки смерчей представлены более светлыми и разнообразными цветами, причем, как правило, только простыми по структуре прилагательными: Воронка обычно светлее облака (Наливкин, с. 25); (Водяные смерчи. – Т.С.) прозрачные, небольшие трубы (Там же, с. 30); Она (воронка. – Т.С.) имела вид светлой тонкой изгибающейся трубы (Там же, с. 32); На поезд устремился громадный черный хобот, соединяющий небо с землей (Там же, с. 73); Серый извивающийся хобот, который свешивался из облака к самой земле (Там же, с. 76).

Среди смерчей автор также называет водяные и огненные, связывая их с местом образования: Смерчи возникают как над соленой водой, так и над пресной (Наливкин, с. 31); огненными смерчами называются такие, чьи материнские облака созданы сильным огнем, массовым выделением тепла (Там же, с. 33). Однако, обозначая разновидности смерчей, ученый опирается не только на данные признаки, но и на особенности их поверхности, очертания – гладкие смерчи, расплывчатые смерчи, на наличие в одном облаке более одной воронки – групповые смерчи, например: Огромные размеры смерчевого облака, 30–50 км в поперечнике, длительность существования и разнообразие воронок позволяют предположить, что была группа воронок, возникших друг за другом (Наливкин, с. 27). Кроме того, автор выделяет особое вихревое образование – смерч-вихри – на основании особенностей связи воронки с облаком: Облако у смерч-вихрей отнюдь не материнское, а потомковое… У смерчей образуется материнское облако и из него обособляется воронка, непрерывно с ним связанная и за ним следующая, у смерч-вихря возникает вертикальный вихрь или воронка, а из нее и над ней образуется облако (Там же, с. 34).

Что же касается характера составляющих масс смерчей, то они чаще всего определяется объектами, которые всасываются воронками: Воронка смерча состоит из воздуха, наполненного водой, пылью, грязью, разным мусором и обломками (Наливкин, с. 62); Он (смерч. – Т.С.) набрал в свой гигантский хобот почти всю воду озерка вместе с рыбами, лягушками и другой живностью. Все это было поднято в облако и путешествовало там несколько километров. На окраине Серпухова засосанное озерко вместе с рыбами упало на землю в виде своеобразного дождя (Там же, с. 81).

В создании зрительных образов информация о местоположении явления представлена однотипно. Указывается либо положение облака или воронки относительно земной поверхности, либо наряду с этим называется характер их движения, например: низкое облако, низко ползущее над землей, высоко уходящее вверх, совершенно опустилось и т.д. В контекстах признак места расположения объектов может содержаться в словах разных частей речи, а также словоформах с пространственным значением: Облако легло на город (Наливкин, с. 27); Материнское облако опускается на землю (Там же, с. 13); Над морем нависли свинцово-черные тучи (Там же, с. 28); Пройдя немного по земле, воронка поднялась в воздух, временно прекратив разрушения. Она шла сравнительно невысоко над землей, иногда срывая верхушки деревьев... Пройдя несколько километров над землей, воронка опустилась, и снова начались страшные разрушения (Там же, с. 51).

Формированию представлений о форме смерчей в значительной мере способствуют термины метафорического происхождения. Основным из них является воронка, которая зарождается в грозовом облаке, а затем часть вихревого облака отвисает книзу (Наливкин, с. 6). Однако поскольку воронка обладает многообразием форм, то она в разных контекстах может обозначаться другими словами и выражениями, которые носят терминологический характер и уточняют внешние ее очертания. Сказанное хорошо проявляется в таком контексте: Воронка все более удлиняется и наконец соединяется с землей. В это время она имеет вид почти цилиндрического громадного столба – колонны или хобота, расширяющегося к облаку и сужающегося к земле (Там же).

Помимо этого, отметим, что в языке метеорологии сложился определенный пласт такой лексики, которая помогает наглядно представить форму воронки смерча. В таких словах содержится корень, значение которого легко ассоциируется с известными предметами, с частями тела животных или с их видом в целом, например: змееобразный, корзинообразный, столбообразный, хоботообразный, колоннообразный, спиралевидный, нитеподобный, бичеподобный и т.д.

В контекстах также широко используется этот прием представления информации о форме смерча. Надо полагать, это вызвано стремлением наиболее точно представить ее различные виды: Облако шло уже на большой высоте, воронка удлинилась, изогнулась и стала тонкой, как веревка (Наливкин, с. 27); Среди смерчей был редчайший двурогий, расплывчатый, с двумя соединенными воронками (Там же, с. 27); Жители, только-только пришедшие в себя после первого смерча, увидев грозную тучу, пришли в отчаяние: чудовищная вертикальная стена неотвратимо ползла на город (Там же, с. 53); Большой лохматый конец воронки повис прямо над моей головой (Там же, с. 8).