Глава I. Правовое положение информационных объектов в РФ

Правовое положение информационных объектов в РФ

Приступая к собственно исследованию проблемных вопросов, указанных во вводной части, необходимо сначала рассмотреть саму интеллектуальную собственность в ее нынешнем понимании, а самое главное, как она трансформировалась в связи с появлением компьютерных технологий и средств глобальной связи и распространения информации.

Понятие интеллектуальной собственности тесно связано с умственной деятельностью человека, потому что изначально именно человек является владельцем и распорядителем тех идей, которые родились в процессе этой деятельности. Данные результаты умственной деятельности могут реализовываться в следующих объектах, которые перечислены в Конвенции об учреждении Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС)⁴:

• 
  литературные, художественные и научные произведения;
  
• 
  исполнительская деятельность артистов, звукозапись, радио- и телевизионные передачи;
  
• 
  изобретения во всех областях человеческой деятельности;
  
• 
  научные открытия;
  
• 
  промышленные образцы;
  
• 
  товарные знаки, знаки обслуживания, фирменные наименования и коммерческие обозначения;
  
• 
  иные объекты, возникшие в процессе умственной деятельности.
  

В соответствии с вышесказанным ст.138 Гражданского кодекса РФ⁵ дает следующее определение интеллектуальной собственности: «интеллектуальная собственность – исключительное право гражданина или юридического лица на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполняемых работ или услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т.п.)». При этом исключительное право означает, что использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя. Причем под правообладателем подразумевается патентообладатель, обладатель авторского права, собственник товарного знака.

Не стоит также смешивать понятия интеллектуальная собственность и исключительные права. Тождество этих категорий, установленное ст.138 ГК РФ не может быть признано действительным с точки зрения права, т.к. фактически интеллектуальная собственность представляет собой совокупность имущественных (исключительных) и личных неимущественных прав.

Думается, современное понимание интеллектуальной собственности должно представлять информационные отношения по поводу результатов интеллектуальной деятельности и средств их индивидуализации, включающие взаимные права и обязанности создателя этих ценностей и государства - как исключительные, так и личные. Эти отношения регулируются в условиях и с учетом рыночных отношений на стоимостной основе.⁶

Изначально интеллектуальная собственность позиционируется не как разновидность права собственности, а отличная от нее категория; это установлено «de jure». На самом деле мы видим, что интеллектуальная собственность соответствует этой точке зрения только с позиции личных неимущественных прав (право на авторство, на имя, на защиту репутации автора). Именно эти права нельзя продать, передать, подвергнуть отчуждению иным способом. В отношении имущественной составляющей ситуация обратная. И патент (путем лицензирования) и некоторые авторские права (с помощью авторского договора), и товарный знак (через соглашение) можно продавать, передавать, отчуждать на время (фактически в аренду) и т.д.

Таким образом, объекты интеллектуальной собственности, отличающиеся от объектов права собственности, снабдили многими их атрибутами. Получается так, что держатель прав интеллектуальной собственности (например, книгоиздатель) может зарабатывать, просто продавая копии оригинального произведения.

Тиражирование копий и получение от прибыли только от их продаж было достаточно выгодным делом. Действительно, нужно лишь написать книгу, программу, а потом их сколько угодно копировать. Но изначально подобный процесс был технологически весьма непрост. В случае с выпуском книг, партитур, грампластинок, видео- и аудиокассет это и сейчас не вызывает нареканий. Поэтому и защита прав интеллектуальной собственности здесь обоснованна и законна.

С появлением компьютеров и сетей, которые их связывают, возникла необходимость законодательного регулирования информации и информационных ресурсов.

На наших глазах в сфере общественных отношений сложились особенные объекты – информационные. Регулирующие их использование правовые нормы сложились в совокупности в новую отрасль права – право информационное. Особенности этих объектов информационного права очень характерны: способность передаваться путем копирования, не изменяясь и не теряя своего качества, на большие расстояния без значительных затрат.

Итак, возникли новые, прежде неизвестные объекты права, по поводу которых люди вступают между собой в правовые отношения (купли-продажи, аренды, охраны от противоправных посягательств и т.д.). При этом сложилась определенная ситуация, занятная с одной стороны и представляющая правовой нонсенс с другой. По сути дела, как указано в Законе «Об информации, информатизации и защите информации»⁷ (далее – Закон об информации), сфера действия этого закона не пересекается с Законом «Об авторском праве и смежных правах»⁸ (далее – Закон об авторском праве). Но это не так! И совершенно непонятной и необоснованной выглядит позиция законодателей, которые допустили такой промах. Ведь эти две сферы общественных отношений пересеклись, только родившись, давно произошло их взаимопроникновение. Получилось, что, несмотря на все старания нынешних законодателей, статус информационного объекта, информационного ресурса без труда преодолел статус интеллектуальной собственности в области компьютерных и информационных технологий. Поэтому данная работа во многом уделена описанию проблем именно авторского права, как наиболее непрочно (и это показало время) привязанного к материальному носителю.

Произошло то, к чему объекты интеллектуальной собственности стремились изначально как объекты творческих отношений. В силу своей «идеальности», будучи непотребляемыми, эти результаты мыслительного процесса сдерживались только материальным носителем. Так как авторское право охраняет лишь форму интеллектуальной собственности, а не ее содержание (в отличие от патентного права), дело было за появлением такой формы, которую трудно или невозможно, а то и вовсе бессмысленно охранять.

Сегодня из-за дешевизны оптических носителей и простоты их записи, из-за легкости и скорости копирования в сетях глобальной информационной коммуникации объекты авторского права (пока только авторского права) плавно преобразовались в информационные ресурсы, бесплатные и общедоступные. Известно, что в случае нелицензионного копирования и распространения информации очень трудно найти настоящих нарушителей права, а тем более наказать их. В случае же с распространением подобной информации через Internet это вообще невозможно сделать, так как попытки отследить и уличить кого-либо натыкаются на яростное сопротивление поборников свободы слова, свободы информационного пространства и прочих «прав человека».

Тем не менее, обладать и пользоваться правами, а также извлекать из них доход хочется любому. Из-за этого возникла проблема юридического закрепления прав на информационные объекты.

В условиях информационной революции правовое регулирование хронически отстает от технологических и социальных реалий; у Internet и права есть многочисленные «точки пересечения», где как раз точечное регулирование крайне необходимо; в условиях повсеместного применения информационных технологий «избыточное регулирование» не только вредно, но и попросту не имеет смысла (тем более с учетом особенностей правосознания российского населения) и т.д. Похоже, что с этими аксиомами уже согласились даже чиновники соответствующих ведомств, еще год-два назад рассматривавшие информационные технологии всего лишь как очередной объект приложения своих бюрократических талантов.⁹

Известно, что п.1 ст.4 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г.¹⁰ и п.1 ст.128 ГК РФ констатировали, что «к объектам гражданских прав относятся вещи, иное имущество, в том числе имущественные права». Предписание ГК РФ отличается (в рассматриваемом аспекте) от предписания Основ тем, что исключительные права специально выделяются и причисляются ГК РФ не к имуществу, а к результатам интеллектуальной деятельности. Таким образом, имущественные права (не только вещные, но и исключительные, обязательственные, корпоративные и секундарные) оказались не просто объектами гражданских прав, но и квалифицированными как имущество, а исключительные права – как результаты интеллектуальной деятельности.¹¹

Данные предписания представляются с учетом всего сказанного не просто нетрадиционными, но и весьма странными, внутренне противоречивыми, абсолютно не подкрепленными ни практикой, ни научными изысканиями.

Нередко случается, что какие-либо правовые категории, широко известные науке и используемые в учебном процессе, оказываются «пустыми» с точки зрения законодательства. Но обратное явление (есть в законодательстве, но нет в науке) наблюдается крайне редко. Между тем случай причисления имущественных прав к объектам гражданских прав представляет собой как раз тот редкий пример, когда конструкция, совершенно не разработанная в науке, вдруг оказалась внесенной в законодательство. Более того, во второй части ГК РФ встречается ряд положений, которые не позволяют назвать предписание ст. 128 случайностью, а, напротив, свидетельствуют о намеренном, осознанном и весьма последовательном проведении законодателем концепции, согласно которой имущественные права суть не что иное, как разновидность имущества (например, п.4 ст.454, п.2 ст.567, п.1 ст.572).¹²

Состояние же учебной литературы не может быть охарактеризовано иначе, как состояние растерянности и неготовности к восприятию данной законодательной новеллы. Весьма показательно, например, что в учебнике гражданского права 1994 г. (писавшемся уже в период действия Основ гражданского законодательства) не говорится ни слова об имущественных правах как объектах гражданских прав.¹³ Учебник коллектива Санкт-Петербургского университета умалчивает о причислении нормой ст. 128 ГК РФ имущественных прав к категории «объектов гражданских прав», сохраняя упоминание лишь об исключительных правах на результаты интеллектуальной деятельности.¹⁴ Лишь авторы из бывшего ВЮЗИ решились воспроизвести в своем учебнике положение ст. 128 ГК РФ о причислении имущественных прав к имуществу, но не смогли дать ему какой-либо оценки или комментария.¹⁵

Неразрешенность указанных и прочих проблем ставит на практике в законодательный тупик, когда принятие любого числа новых «информационных» законов не способно обеспечить должного уровня упорядоченности информационных правоотношений.

Законы информационного права оказались неэффективными на практике, так как содержали формулировки, часто не соответствующие ни ГК РФ, ни логике, ни насущной необходимости. Встает вопрос: как же надо сформулировать соответствующие положения соответствующих законов? Почему, с точки зрения многочисленных экспертов, отнесение информационных продуктов к объектам права собственности неправильно?

Всем известно, что имущество (вещи), которое может быть в собственности, делится на движимое и недвижимое. Кроме того, есть интеллектуальная собственность, которая является объектом исключительных прав, не относящихся к обычной собственности. Есть воздух, природные ресурсы, радиочастотный спектр, небесные тела. А еще объекты, изъятые из оборота, которые не являются объектами правоотношений, либо ограниченные в обороте. Следовательно, объектный состав отношений между субъектами права достаточно сложен и включает самые различные виды. К ним ГК РФ относит собственно вещи, работы и услуги, результаты интеллектуальной деятельности, информацию и нематериальные блага (ст. 128 ГК РФ). Часть объектов материального мира к объектам гражданского права не относится. Обратим внимание, что информация по определению законодателя не относится к результатам интеллектуальной деятельности. Налицо проведенное различие между содержательной, «объективной» информацией и формами ее представления (в произведениях литературы, искусства, программах для ЭВМ, базах данных и т.д.).

Чтобы уяснить уникальность и новизну информационных объектов, рассмотрим, к какому из видов объектов гражданских прав принадлежит сайт в Internet. Очевидно, что это комплексный объект, состоящий из совокупности субобъектов, относимых к нескольким отраслям права: авторскому (дизайнерское решение, способ представления материала), информационному (содержание как самый важный компонент), средствам индивидуализации (адресация сайта в информационном пространстве глобальной сети, позволяющая однозначно получить доступ к нему, а также идентифицировать его владельца при необходимости). Кроме того, сайт не может существовать без участия лиц и организаций, поддерживающих его (провайдеры доступа, хостинга и т.д.).

Здесь возникают дополнительные вопросы. Например, относится ли уникальный адрес информационного¹⁶ объекта к интеллектуальной собственности, охраняемой гражданским правом. Если нет, то должно быть обеспечено по аналогии с реальным миром право собственника на неприкосновенность доменного имени. Если да, то какой из объектов интеллектуальной собственности представляет доменное имя – товарный знак, фирменное наименование, либо иной объект.

Здесь уместно отметить, что различия между вещным правом и интеллектуальной собственностью конечно имеются. Они вытекают из различий между материальными вещами и информацией как таковой. Информационные объекты полностью непотребляемы, при их обмене не происходит полного отчуждения, в отличие от материальной вещи. В терминах ГК РФ право соб­ственности включает правомочия вла­дения, пользования и распоряжения имуществом. Попытки применить эту триаду к информационным объек­там безуспешны. Владелец имеет вещь в собственности, и вправе истребо­вать ее из незаконного владения. Владеть информацией без обес­печения доступа к ней другим лицам невозможно, иначе теряется юри­дический смысл владения. Пользоваться информацией может не только условный соб­ственник (скажем, автор произведе­ния), но и любое лицо, получившее доступ к ней, причем на равных с дру­гими условиях. Распоряжение ин­формацией также имеет, в отличие от материальных объектов, несколько иной смысл. Так как произвести от­чуждение информации (или, к при­меру, отдать ее в аренду или в за­лог) невозможно, речь скорее должна идти о распоряжении в виде определе­ния порядка доступа к информацион­ному объекту. Итак, собственник сайта, обладая авторс­кими и иными правами на компонен­ты, составляющие указанный объект права (а в том, что такие объекты суще­ствуют, сомнений нет, – они реально продаются и покупаются), обеспечива­ет другим лицам (пользователям) до­ступ к ним и определяет порядок досту­па. Указанная юридическая конст­рукция, конечно же, не совпадает с традиционной конструкцией права соб­ственности и в терминах пра­вового акта не прописана.¹⁷

Но не следует забывать, что традицион­ная триада правомочий собственни­ка не является абсолютной аксиомой и не присуща понятию собственности с са­мого начала. Вниматель­ное изучение исторического аспекта развития понятия собственности при­водит к несколько неожиданным вы­водам. Триада «владение – пользование – рас­поряжение» традиционна лишь для юристов - составителей гражданско-правовых законов и преподавателей юридических вузов.

Закрытый, исчер­пывающий перечень правомочий собственника, строго говоря, не имеет универсального значения и не раскрывает суть собственности как абсолютного права на определенное имущество. Указанная триада впервые была сфор­мулирована в Кодексе Наполеона 1803 года, причем с определенны­ми политическими целями, и лишь впоследствии стала включаться и в иные гражданские кодексы (в том чис­ле российский). Можно насчитать несколько десятков, если не сотен вариантов правомо­чий собственника (в том числе права на управление, на доход, на потребление, на уничтожение, на безопасность, на передачу иным ли­цам и так далее). В то же время суть собственности заключается в фиксации абсолютного пра­ва субъекта (собственника) на опреде­ленное имущество, причем «абсолют­ность» такого права заключается в не­зависимости субъекта от прав или обязательств каких-либо иных лиц. В ряде случаев такое абсолютное право тре­бует особой регистрации либо письменного оформления. Но, по общему правилу, собственность возникает (приобрета­ется) независимо от того, соблюдены формальности или нет. В эпоху освое­ния новых земель сначала строили дом на свободной территории и лишь потом оформляли документы и на зем­лю, и на постройку. К тому же в разных странах существуют разные требова­ния к таким документам.

Немаловажный аспект вышесказан­ного проявляется в проблеме охраны программного обеспечения. С одной стороны, обладатели прав на программ­ное обеспечение имеют исключитель­ное право на его распространение пу­тем заключения возмездных лицензионных соглашений. С другой стороны, именно из-за «воспроизводимости» такого информационного объекта, как компьютерная программа, многим представляется несправедливым взи­мание немалых денег за перепрода­жу одного и того же несколько раз. Более того, в условиях использования Internet контроль за соблюдением лицензионных прав неэффективен. В результате говорят уже не о copyright¹⁸, а о некоем copyleft, которое становится символом свободного использования информации в информационную эпоху.¹⁹

Возникает вопрос: а может ли существовать компромисс? Да, может. Вся история развития интеллектуаль­ной собственности – это история ком­промисса между интересами авторов, интересами издателей и интересами пользователей. Напри­мер, через введение категории функ­циональности. Литературное произве­дение, помещенное в Internet с не­коммерческими целями, может распространяться (копироваться) без огра­ничений, о чем свидетельствуют примеры многочисленных электронных библио­тек. Главное здесь – не нарушать личных неимущественных прав авто­ра (право на имя, на неискажение текста и т. д.) Но сколь угодно широкое распространение Internet не отме­нит бумажных книг и бумажной прес­сы. Одно дело – читать текст с экрана компьютера, и другое – иметь воз­можность развернуть утреннюю газету в электричке по дороге на работу. И то, и другое имеет свои преимущества – полноту информации в первом случае, удобство и оперативность во втором. За это удобство (функциональность) люди будут платить всегда. Не случай­но крупнейшие разработчики про­граммного обеспечения все чаще го­ворят об «аренде приложений». Плата будет взиматься не за диск с гигабай­тами информации, основная часть кото­рой может быть ненужной конечному пользовате­лю, а за возможность пользоваться определенной функцией (например, текстовым редактором) определенное время. Тем самым противоречия меж­ду коммерческими интересами раз­работчика и интересами пользовате­ля будут устранены или суще­ственно сглажены. По крайней мере, у пользователя исчезнет ощущение, что его заставляют платить монопольно высокую цену за ненужный ему информационный продукт. А информационный, нематериальный объект будет юридичес­ки находиться в аренде (что вроде бы невозможно исходя из буквального прочтения нынешнего тек­ста ГК РФ).

Но любые усовершенствования в сфере использования информационных объектов обязательно должны сопровождаться изменением законодательного офор­мления прав на них. Информацион­ные, нематериальные объекты долж­ны охраняться так же, как и объекты материальные. Должна шире приме­няться и аналогия права, и аналогия закона. Ведь применительно к «сете­вой собственности» – доменным име­нам; сайтам и порталам; адресам элек­тронной почты; «сетевому простран­ству» на удаленных серверах, используемых только определенным пользо­вателем, – вполне применимы, хотя бы по аналогии, принципы регулиро­вания из отраслей права, относящего­ся к недвижимости, товарным знакам и т.д. Участок виртуального про­странства, закрепленный за опреде­ленным собственником по определен­ному адресу (который к тому же нельзя произвольно менять), тем более, если на нем уже существует сайт, должен так же ох­раняться в любой юрисдикции, как и земельный участок с находящимися на нем строениями. Если этого не про­изойдет в какой-то одной стране или группе стран – пользователи Internet «перетекут» в такую юрисдикцию, где их права (и вложенные ими день­ги и труд) будут более надежно защи­щены. Об­щество ближайшего будущего – это общество, где интересы собственников должны быть законодательно согласованы с интере­сами пользователей товаров и услуг.²⁰

Информационные технологии, все бо­лее совершенствуясь, создают столько возможностей для копирования, тира­жирования, распространения, измене­ния любых текстов, изобра­жений и чего бы то ни было, что защи­тить авторские произведения от произ­вола «читателей» становится все труднее и труднее. Едва ли не любой пользователь Internet превращает­ся в потенциального нарушителя чьих-то авторских прав. Права на объекты интеллектуальной собственности – в том числе и на авторские права физи­ческих и юридических лиц – наруша­ются в Internet едва ли не чаще все­го. Это явление достигло таких масшта­бов, что, во-первых, проблема защиты авторских прав в глобальном информационном пространстве давно превратилась в одну из первостепенных, а во-вторых, все чаще заговаривают о том, что пора пересмотреть саму концепцию ав­торского права.²¹

Правовых норм, которые надежно регулировали бы деятельность в гло­бальном информационном простран­стве, нет. Этому в свою очередь немало мешает то, что в сознании сетевого сообщества существует своего рода двойной стандарт, по которому в Интернете допустимо нарушать законы, соблюда­емые в offline, – следствие самой приро­ды электронных вещей (самых информационных объектов).

Новейшие технологии с их возмож­ностями вынуждают переосмысливать проблему разграничения между «чужим» и «своим», а принципы такого разграничения, оказывается, вовсе не очевидны. А раз уж заново ставятся коренные, каза­лось бы, давно решенные, вопросы, – видимо, мы имеем перед собой перс­пективу далеко идущих культурных трансформаций, которым Интернет послужит (и уже начала служить!) катализатором.

Множество споров вокруг вопроса об охране прав создателя на свой продукт, свидетельствует, что эти транс­формации находятся в самом начале своего развития. Проблемы, возникающие в Internet, – в частности как гарантировать соблюдение авторс­ких прав, – еще стараются решить ста­рыми, давно опробованными юриди­ческими способами, думая, что они вполне достаточны.

Чтобы доказать принадлежность продукта, существующего в электрон­ной форме, определенному автору, тре­буются все более изощренные технические средства. Предлага­ют, например, гарантировать авторс­кие права на продукт путем его записи на неперезаписываемый носитель и сдачи в специальный депозитарий с последующим получением свидетель­ства об авторстве (В.Б. Наумов)²² или создавать особые, невидимые глазу, устойчивые к любым трансформациям «водяные знаки», которые вводились бы и считывались при помощи спе­циальных программных средств.²³ Повсеместно внедряется идея электронно-цифровой подписи, которая идентифицировала бы владельца документа с достаточной степенью надежности. К сожалению, недавно принятый Закон «Об электронно-цифровой подписи»²⁴ (ЭЦП) тоже недостаточно совершенен, так как ст.3 устанавливает назначением электронно-цифровой подписи не идентификацию владельца, а защиту подписанного документа, что невозможно осуществить, исходя из специфики данного юридико-технического инструмента.

Дело не только в том, что при со­временных темпах и объемах развития глобальной сети ника­кой организации не под силу угнаться за всеми выявленными случаями нару­шения и их проконтролировать. Полу­чается, что над уровнем электронных средств распространения информации должна появиться своеобразная надстройка – от­дельный, не менее сложно устроенный, «этаж» средств и способов для ограничений этого распро­странения информации и контроля над ним. Причем он должен нисколько не уступать пер­вому, основному этажу в скорости раз­вития и в оперативности, а если он таковым не будет, то потеряет всякий смысл, что свидетельствует о том, что старая система права безуспешно тя­нется за цивилизацией нового типа.

Исключительная ценность индивидуального авторства была задана знаменитыми по­этами-романтиками 16-17 веков в качестве впе­чатляющих всю культуру образцов, а затем спустилась на массовый уровень и превратилась в очевидность. То есть настоящую ценность автор­ство приобрело, когда связалось в об­щественном сознании с новизной, оригинальностью и индивидуаль­ностью.

Новизна, оригинальнос­ть и индивиду­альность на протяжении долгих веков су­ществования общества не имели высокого культурно­го статуса. Все остальные составляющие автор­ства, по сути, выводятся из этого: отношения автора с продуктом твор­чества, которые могут описываться в терминах собственности; мера допустимых заимствований, искажений и т. п., которые совершают с этим продук­том другие; право автора требовать наказания виновных в нарушении этой меры...

Итак, свои правила у собственности на тексты – а с ними и достаточно жесткие нормы, которыми определялись правовые отношения автора с другими лицами, – стали скла­дываться в европейской культуре к рубежу 18-19 веков, а юридические сред­ства, гарантирующие соблюдение норм, оформились позже. Для этого потребова­лось не только развитие буржуазного правосознания, но и ти­пографская, книгоиздательская индус­трия как самостоятельное экономичес­кое явление.

То есть вторым – а вскоре и основ­ным – источником обостренной цен­ности автора стало то, что он, будучи собственником своих произведений, смог получать от них доходы. Этот ис­точник действует и по сей день, и именно с недополученной прибылью, а не с романтически понятым достоинством автора связаны гражданско-правовые иски в сфере авторского права.

Статус «оригинального автора» на­чал постепенно закрепляться в законодательстве евро­пейских стран с начала 19 века. Юридическая основа охраны авторских прав – действующая до сих пор Бернская конвенция о защите литера­турных и художественных произведе­ний – была принята только в 1886 году, а изменения и дополнения, которые адаптировали ее к новейшим обстоятельствам, были внесены лишь в 20 веке (1948, 1967 и 1971 гг.). За ней последовала Стокгольмская конвенция 1967 года (ратифицированная СССР). В результате современный автор имеет право на воспроизведение, распространение, публичное исполнение, перевод и переработку того, что он лично произвел. Владея правами, автор может передавать их за вознаграждение, распространять бесплатно, отдавать напрокат. Нарушением авторского права и оказывается все то, что не вписывается в рамки названных законов. А не впи­сывается в них все больше фактов.

Информационные технологии и Internet – гигантская бомба, заложенная под ожидания и ценностные установки прежних типов. Какое-то время – ибо разные слои культуры и цивилизации изменяются неравномерно – могло казаться, что в мире, который они создают, можно жить по старым правилам. Но чем дальше, тем яснее, что старые правила могут быть сохранены только ценой чрезвычайно сложных интеллектуальных и технических ухищрений. Но дело в том, что Автор боль­ше не располагается в центре культур­ной Вселенной. И надо заново осмыс­ливать структуры, по которым эта Вселенная организована.²⁵

Значимость Автора для культуры и общества была актуальной до тех пор, пока сохраняли свое значение установки и ценности романтического и буржуазно­го типа. Соответственно, его значение будет убывать вместе с их значением – а убывать оно будет непременно, так как в этих установках и ценностях нет ничего ни универсального. Некогда создав Автора, новизна как ценность его же и разрушает, когда воплощается в стремительно развивающихся электронных информационных технологиях. Они размывают любой готовый результат уже самой скоростью своего развития. Информационные технологии и Интернет (как инструменты органи­зации информационного пространства) доказывают, что если человек и создает что-то действительно новое, так это новые условия, в которых выявилось, по-новому себя проявило то, что в продуктах человеческого интеллекта заключалось уже изначально.

Итак, говоря об интеллектуальной собственности, авторстве и информации, нельзя забывать о том, что жизнь порой ставит совершенно новые условия для развития общественных отношений, которые, в свою очередь, провоцируют правоотношения. Недаром в ГК РФ остаются открытыми перечни прав, объектов, способов и т.д. Это сделано в расчете на появление новых объектов и субъектов отношений, которые при необходимости легко получат соответствующий правовой статус – путем добавления в перечни. Когда нормы закона устаревают, т.е. действуют замедленно и ограниченно, их обновляют – изменяют и дополняют. Если нормы закона тормозят общественные отношения, не действуют и не соблюдаются (в силу специфики самих отношений), то меняют всю систему норм, т.е. правовой институт, а при необходимости и отрасль. Нынешний юридический механизм находится именно в таком положении.

Переходя к рассмотрению конкретных объектов, отметим, что именно ненужная политическая и юридическая чехарда, а также лоббирование своих интересов мировыми корпорациями породили проблемы правового положения объектов интеллектуальной собственности в сфере компьютерных и Internet технологий.