Мингазова Р. Р. старший преподаватель

старший преподаватель

кафедры французской филологии ИФИ КПФУ
Апотропейная символика растений в татарской и французской лингвокультурах
В современной лингвистике неоднократно были предприняты попытки разработки принципов языковой номинации, под которыми понимаются своеобразные ономасиологические модели, по которым происходит название однородных предметов. Что же касается лексики природы, в частности фитонимов, проблема ономасиологических моделей осложняется многообразием ономасиологических путей. Ботанической номенклатуре как никакому другому лексико-семантическому классу слов присуще явление гетерономинативности, когда один и тот же объект действительности получает несколько наименований по нескольким различным ономасиологическим моделям. Растения, обладающие одним и тем же свойством, могут получать одинаковые названия и нагружаться сходной символикой, а также использоваться схожим образом. Так, название herbe à la fièvre (букв. ‘трава от лихорадки‘) носят одновременно дудник лесной, дягиль лесной, гравилат городской, золототысячник обыкновенный.

Категория существенности признака по отношению к реалии так же не является необходимой для номинации. На наш взгляд, речь должна идти о ситуативной существенности (мотивирующий признак или мотивема важен для представителя этноса в момент создания наименования) или культурно-ситуативной существенности (мотивирующий признак важен для этноса в целом, будучи одной из культурных констант).

Естественно, что большое количество растений получило свое название в связи с использованием их в народной медицине, знахарстве. Название может быть обусловлено желаемым результатом лечения или отражать названия тех болезней, недомоганий, которые можно, с точки зрения народной медицины, вылечить этой травой. Так, тысячелистник употреблялся для лечения ран, чем объясняются его французские названия herbe aux coupures (букв. ‘трава от порезов‘), herbe au charpentier (букв. ‘ плотницкая трава‘), saigne-nez (букв. ‘кровь из носа‘). В татарском языке можно привести следующие примеры: яра үләне ‘живучка‘, бүсер үләне ‘дикая рябина‘, ташьяргыч бедренец ‘камнеломка‘, үпкә үләне ‘медуница неясная‘, кантуктаткыч үлән ‘кровохлебка лекарственная‘, тычкан колагы ‘ястребинка‘.

В целом модель herbe à… (букв. ‘трава от…) весьма продуктивна во французском языке: это и herbe-aux-verrues (букв. ‘трава от бородавок‘) чистотел большой, бородавник, чистуха (оранжевый сок чистотела употреблялся для прижигания бородавок), и herbe aux hémorroïdes (букв. ‘трава от геморроя‘) ‘чистяк весенний‘, и herbe aux panaris (букв. ‘трава от ногтоеды‘) ‘купена‘, и даже herbe à tous les maux (букв. ‘трава от всех болезней‘) ‘вербена‘.

В словообразовательных моделях татарского языка отражается название болезни, в лечении которой использовалось растение, вторым компонентом могло быть слово тамыр ‘корень‘ или үлән ‘трава‘. Бизгәк үләне ‘василисник‘ (букв. ‘трава от малярии‘), очык печәне ‘тысячелистник‘ (букв. ‘трава от недержания мочи‘), чабыр үләне ‘богородская трава, чабрец‘ (букв. ‘трава против сыпи‘), кычу үләне ‘скабиоза‘ (букв. ‘трава от чесотки‘), бүсер үләне ‘грыжница‘ (букв. ‘трава от грыжи‘), шештамыр ‘норичник‘ (‘корень от опухоли‘), кутыр үләне ‘короставник полевой‘, яра уты ‘алоэ‘. В других случаях в словообразовательной модели фиксировался больной орган: йөрәк уты ‘майник, кардамин‘, үпкә үләне ‘сушеница, медуница неясная‘, тамак үләне ‘жабник полевой‘, талак үләне ‘селезеночник‘.

В названии растения иногда отражается название больного органа: pulmonaire ‘лекарственная медуница, медунка, легочница‘ – слово происходит от "poumon" – легкое, так как в древности растению приписывались способности лечения легочных болезней. На самом деле действительности это не соответствует, ошибочное мнение основывалось на теории «знаков», в крапинах растения знахари «узнавали» туберкулы больного человеческого легкого.

Встречаются и метафорические преобразования - casse-lunettes (букв. ‘разбивает очки‘) ‘василек синий‘, что указывает на эффективность этого растения в лечении глазных заболеваний.

Название растения может запечатлеть те или иные свойства растения, используемые для лечения человека – потогонные, мочегонные и т.п. Так, bourrache ‘бурачник, (лекарственный) огуречник‘ восходит к арабскому "abu rache" досл ‘отец пота‘, а pissenlit одуванчик лекарственный получено путем сложения основ pisse en lit (букв. ‘мочись в постель‘).

В отдельную группу можно выделить фитонимы, у которых в качестве определительного компонента выступает лексема officinal ‘аптечный, лекарственный ‘ - véronique officinale ‘вероника лекарственная ‘, mélilot officinal ‘донник лекарственный, донник желтый ‘и т.д.

У ряда лексем французского языка можно отметить стертость образа, потерю мотивированности, но в этимологическом аспекте мы видим тот или иной признак растения, запечатленный в его названии. Фитоним аsplénium officinal (Asplenium trichomanes) восходит к греческому splen ‘селезенка‘, считалось, что это растение излечивает апатию, вялость. Tussilago ‘мать-и-мачеха обыкновенная‘ имеет латинское происхождение "tussin ago" – досл. ‘я изгоняю кашель‘. Древние врачеватели предлагали больному вдыхать дым этого растения.

Среди основных признаков и свойств, мотивирующих применение растений в народной медицине и магии (особенно апотропеической) являются: сильный запах, цвет (этот признак важен в сфере народной медицине, использующей принцип simila similibus curantur), форма. Потебня А.А., изучая названия растений в русском языке, приходит к выводу, что народное сознание сближает растения, обладающие сходным ярким признаком (крапива, шиповник и терновник) [1:21].

В таком понимании они становятся синонимичными таксонами культуры.

Рассмотрим основные апотропейные символы татарской и французской лингвокультур.

Дудник лесной (Angelica sylvestris) имеет народное название Herbe à la fièvre (досл. трава от лихорадки). Согласно легенде, это растение было принесено ангел принес некому монаху, раскрыв ему чудесные его свойства – оно служит оберегом для детей, излечивает чуму и бешенство, защищает от дьявола.

Одно из народных названий полыни обыкновенной (Artemisia vulgaris) artémise свидетельствует о том, что растение было известно галльским племенам с давних времен. Оно восходит к имени богини Артемиды, использовалось в лечении женских болезней.

Зверобой продырявленный (Hypericum perforatum L.) имеет во французском языке более 40 народных наименований, среди которых chasse-diable, herbe aux fées, herbe aux mille vertus, herbe de Saint Eloi, herbe de la Saint-Jean, Barbe de Saint-Jean, millepertuis perforé, herbe à mille trous, herbe percée, herbe à la brûlure, herbe aux piqûres, herbe du charpentier, trascalan, truchereau, trucheron, trucheron jaune. Зверобой – древнейший апотропейный символ, что подтверждается наименованием chasse-diable (досл. прогоняет дьявола). Народная медицина использовала зверобой для лечения меланхолий, депрессивных состояний Растение обладает также ранозаживляющими свойствами, используется в лечении от ожогов: herbe à la brûlure досл. трава от ожога, herbe aux piqûres трава от уколов.

Молодило кровельное (Sempervivum tectorum) joubarbe des toits, barbe de Jupiter. Французские названия восходят к громовержцу Юпитеру. По древнему поверью, молодило, посаженное на крыше жилища, защищало его от молний.

Белена (Hyoscyamus) использовалась для лечения зубной боли. Как и во многих случаях положительные, полезные качества отражались в народном названии растения указанием на имя святого - herbe de Sainte Apolline. Боре́ц клобучко́вый (Aconitum napellus) Aconit napel по народным поверьям вызывал ужас у оборотней, вампиров и демонов. Такие свойства приписывались растению вероятно вследствие того, что он использовался для истребления волков (Асonit tue-loup). Ряд названий ландыша Convallaria majalis связывают его с Богородицей или с другими библейскими персонажами Larmes de sainte Marie (досл. слезы святой Марии), основываются на положительных образах: porte-bonheur (досл. приносит счастье, амулет, оберег). Цветок этот сравнивается с лилией Lys ou (Lis) de mai (досл. майская лилия, Lys ou (Lis) des vallées (досл. лилия равнин). Название Gazon de Parnasse (досл. газон Парнаса) шифрует легенду, согласно которой Аполлон покрыл Парнас ландышами, чтобы музы не ранились.

В народной медицине применение некоторых растений может также объясняться определенным преданием, связанным со священным (библейским или евангельским) персонажем, что дает данному растению особую силу. Подобная связь не всегда отображается в фитониме, представая в виде этилогической легенды.

Рябина и можжевельник в качестве апотропейных, защитных объектов, находили широкое применение в быту и хозяйстве татар. Так, например, чтобы убыр не причинил вреда, считалось необходимым поразить его рябиновыми вилами, и, якобы, он от этого рассыплется в прах. В качестве оберегов использовались также плакун-трава и чертополох. Елак-үлән “плакун-трава” заставляет плакать нечистых духов, выгоняя их из дома. Шайтан таягы “чертополох” употребляют для изгнания бесов, он оберегает домашний скот, врачует болезни, поэтому этим растением окуривали хлеб, вешали его в жилых помещениях.

Использовались в народной медицине и другие растения: липа, мак, борщевик, репей, зверобой, душица. Использование растений в народной медицине отражено, в основном, в пословично-поговорочном фонде татарского языка.

Липа использовалась и в медицине, и в быту. “Юкәнең чәчәге – бал, кабыгы – юкә, череге – дару, агачы – сөян”. Цветок липы – мед, кора – лыко, труха – лекарство, древесина – подпорка.

Алабута үләне – лебеда использовалась как средство от занозы, ее листок привязывали к больному месту, считали, что лебеда может «вытянуть» занозу.

Алтын чәчәк – ромашка. Среди других народных названий отмечается аналык үләне (маточная трава). Использовалась в народной гинекологии.

Мак использовался в качестве снотворного средства. “Мәк ашаган тиз йоклар” – Поешь мака – быстро заснешь. Однако употребляли его с осторожностью. “Мәкнең бер сабагы – дару, бер сабагы агу”. – У мака один стебель – лекарство, другой – яд.”

Листом лопуха (репей) покрывали голову в жару, а также считали его лекарством от головной боли. «Әрекмәнем: кызу капса - яулыгым, баш авыртса – саулыгым».

«Сары мәтрүшкә алтмыш төрле авырудан, көрән мәтрүшкә җитмеш төрле авырудан дәва».Зверобой – лекарство от 60 разных болезней, душица – от 70.

Среди «волшебных» трав народного фольклора можно выделить такие травы, которые соотносятся с реально существующими ботаническими единицами и такие, определение которых вызывает трудности. В некоторых случаях травы и вовсе не поддаются идентификации, целиком принадлежа сфере «чудесного».

Так, волшебные травы вроде травы бессмертия не принадлежат к «практической» области народной магии и медицины, а всецело остаются в области предания, легенды, мифа.

Реально существующим растениям народное сознание может приписывать чудесные свойства. Так, как и во многих других культурах, папоротнику приписывается феномен цветения: абага чәчәге ‘цветок папоротника, волшебный цветок‘.

«Җиде төн уртасында абага чәчәген ашасаң, кеше күзенә күренмисең икән». Согласно этому поверью татар, цветок папоротника может сделать человека невидимым, если съедать его в течение 7 ночей.

Существуют легенды и о других чудесных цветах: йанар чәчәк ‘горящий цветок‘, аталмас чәчәк ‘цветок, который нельзя называть‘, чәчәк анасы ‘мать цветов‘.