Краткое содержание: Венок сонетов, написанный Ротгером Вальдесом

Но вещи есть и поважнее:

Уже который день не смею

Открыть вам истину одну.

Назвать словами то, что есть!

Я не могу ни спать, ни есть

И в этом вам клянусь Анэмом.

И снова на устах Создатель —

Он, верно, первый ваш приятель! —
Однако истина проста:

Стучусь я в запертые двери.

Но кто сочтет мои потери?

2
Но кто сочтет мои потери,

Когда вы заняты собой?

Снаружи ласков, как прибой,

Я изнутри подобен зверю!
Смотрите, я уже рычу,

Уже сверкаю грозно глазом!

Но не дрожите вы ни разу,

Хотя я, право, не шучу.

Нарочно тянете с ответом,

И как вы смотрите при этом…
Нет, не словами мы клялись,

А тем, что тяжело измерить.

И зря вы не хотите верить.

3
И зря вы не хотите верить,

Что не греховен наш досуг.

Изломом завершился Круг,

И главное — не лицемерить.
Страшились предки воевать,

Но не любить — уж это точно!

И снова я приду к вам ночью

Согреть холодную кровать.

Мы будем вместе до утра

(Да хоть до смертного одра!)
Пугать случайных постояльцев,

А на рассвете я шепну,

Что это я у вас в плену.

4
Что это я у вас в плену,

Ни для кого уже не тайна —

И глазом дергает Райнштайнер,

Когда ему я подмигну,
И регент в ярости, вокруг

Не замечают томных взглядов,

Что я бросаю, если рядом

Со мной вы оказались вдруг.

Не выпадало, видно, в жизни.

Да, верен я своей отчизне
И не спешу о том забыть:

Талигу — долг, но вот на кой

Веселье, сердце, сон, покой?..

5
Веселье, сердце, сон, покой —

Всё ваше. За одну улыбку.

Старик серебряную рыбку,

Я слышал, выловил рукой
И отпустил обратно в море —

Не за желанье, просто так;

Мне говорили, он дурак,

Но я бы все-таки поспорил.

В котором и печаль, и холод,

Я понимаю, что не молод
И не поэт, но этот яд

Пусть дальше отравляет душу.

Мой город пал и был разрушен.

6
Мой город пал и был разрушен

Безрадостным осенним днем —

Такой я видел сон о нем,

Однажды задремав под грушей.
Уже не помнят в наши дни,

Но раньше верили, что могут

Деревья нашептать о многом,

И груша шепчет — о любви.

И трижды ввергнут был в пучину…

Мне стыдно называть причину,
Скажу вам просто: я не ждал,

Что буду силою бездушной

Из моря выброшен на сушу.

7
Из моря выброшен на сушу,

Лишен поддержки высших сил —

Нет, не об этом я просил,

Но принял от судьбы послушно.
Вы фаталист — пусть будет так,

Мне хочется кричать от боли,

Но покорюсь я вашей воле

И выбор ваш приму как знак:

Настало время зла и смуты,

И мир безумием укутан,
Утерян курс, компас разбит…

Но остановлен над строкой

Я вашей праведной рукой.

8
Я вашей праведной рукой

Был ввергнут в бездну наслаждений

И позабыл о наважденьях,

Рожденных грогом и тоской.
Меня сразило мастерство,

С которым вы взялись за дело, —

Я трепетал душой и телом,

Моё горело естество!

Но так и не сказали вслух,

И стон мой усладил ваш слух,
Когда я кончил на сонеты…

Ужасный человек, и вас

Мне проклинать бы каждый раз.

9
Мне проклинать бы каждый раз,

Когда мы остаемся вместе, —

Финал заранее известен

Без недомолвок и прикрас.
Я верю вашему молчанью

И верю вашему лицу,

Но близится зима к концу,

А значит, скоро расставанье.

Интриги все преодолели

И без потерь дошли до цели…
Но будет всё не так, увы.

И зря я грежу тем прибоем,

Когда сойдемся мы для боя.

10
Когда сойдемся мы для боя

Среди холодных одеял,

Я вновь признаюсь, что пропал

И навсегда лишен покоя…
И, прижимаясь к вам впотьмах,

Лаская вас, почую снова:

Мы связаны не только словом

И долг вернем не на словах.

Я выбрал вас, но что о том,

Когда меня ласкают ртом,
Да так, что я теряю память.

Нам лить бы слезы над судьбою,

Но получается — другое.

11
Но получается — другое,

И я счастливей всех живых,

И сочиняю этот стих,

Прижавшись к вам одной щекою.
В чернилах простыни, скользят

Невесть куда кривые строки,

Весна всё ближе, вышли сроки,

И мир остановить нельзя.

И улыбаетесь во сне,

Я всё готов простить весне —
И даже больше, если надо.

Имеет смысл — лишь миг сейчас,

И вновь впадаю я в экстаз.

12
И вновь впадаю я в экстаз,

И в ярость, и в другие чувства:

Притворство — кошкино искусство,

Не для святоши вроде вас.
Вы говорите, что вполне

Справлялись с подлецами прежде,

Но я не верю вам, хоть режьте,

А хоть целуйте при луне.

Сдаюсь, хотя и не умею,

Бессильно подставляю шею,
Своих желаний не тая,

Беру, чего осталось мало,

И пошлости шепчу устало.

13
И пошлости шепчу устало

Я вам до утренней зари.

Уже не важно — всё сгорит

И станет тем, чего не стало.
Не стоит омрачать рассвет

Ни клятвой, ни тоской, ни смехом,

Одни лишь плотские утехи —

Достойный для всего ответ,

О том шептали мне ветра.

Коснувшись моего бедра,
Заснете вы, шепнув лишь: «Море…»

«…Дождется», — улыбнусь я шало,

Прижавшись к вам под одеялом.

14
Прижавшись к вам под одеялом,

Я не засну, чтоб помнить всё:

Нос, седину, небритость щек,

След от морисского кинжала…
И в свете раннего утра,

Неверном и каком-то мутном,

Наступит странная минута,

Когда пойму я, что пора —

Шагнуть беззвучно за порог,

Где ждут меня тоска и грог…
Легко летает в небе птица —

Авось, и я не утону.

…Вы проиграли лишь войну.

Ключ
Вы проиграли лишь войну,

Но кто сочтет мои потери?

И зря вы не хотите верить,

Что это я у вас в плену.
Веселье, сердце, сон, покой —

Мой город пал и был разрушен,

Из моря выброшен на сушу

Я вашей праведной рукой.

Когда сойдемся мы для боя,

Но получается — другое,
И вновь впадаю я в экстаз,

И пошлости шепчу устало,

Хочу войну, коня и к Марианне.

— Вздохнул на это Рокэ: — Дай вина

И яду заодно. Вон в том стакане.

Страшней чумы гайифская зараза.

Бессильны куртизанка и война,

Уж лучше бы в дыру я прыгнул сразу.

Наивные и пламенные речи...

Нет-нет, не надо пятиться назад,

Ведь алвадик, он, знаете ли, ВЕЧЕН.

"Я поймаю дорите Селине морскую звезду, она засушит ее, положит под подушку и увидит во сне жениха..."- кажется, именно это сказал Хуан ее матери? Или не говорил вовсе, и все врут сплетни, или пригрезилось...

Селина смотрит в окно и видит не надорские ледяные камни, а гранатовые рощи и синее-синее море. Кончита показывала ей картины, рассказывала легенды, пела песни. Веселые, полные жизни и счастья, пробуждающие, яркие. Она вздыхает: ей очень, до смерти, хочется туда, на юг, в тепло и счастье. Как хорошо Айри!.. Герцог Эпинэ так красив и благороден, он сделает Айри счастливой, обязательно сделает! А ей... А ей уже которую ночь снится дикий кэналлиец. Не герцог Алва, нет. Ей снится Хуан: его озорная улыбка, жесткий взгляд и грубые руки.

"Я поймаю дорите Селине морскую звезду..."

Ей передали эти слова, а она вспыхнула и смутилась, представив эту самую морскую звезду. Пусть, пусть, пусть поймает, пусть засушит, положит ей под подушку! Она уверена - только Хуан может ей присниться.

"Я поймаю дорите Селине..."

Сэль плотнее кутается в шаль, пытаясь урвать кусочек тепла, но все равно дрожит. Холод, ужасный надорский холод впивается в ее тело крючьями, и терзает, но девушка только поджимает под себя ноги.

"Я поймаю..."

― Ну и дурь у меня в голове, ― пробормотала

засыпающая девочка, ― надо же такое вообразить.

Мне должно быть стыдно…

А. Жвалевский, И. Мытько

«Личное дело Мергионы Пейджер».

Саван соткать собираясь для мира.

Не было ветра и не было шума ―

Лишь тишина гробовая стояла.

Хоть бы метель разъярилась, завыла,

Бросилась в окна озлобленной кошкой!

Нет, мягко стелется, мир укрывает,

Холод к огню подступает всё ближе.

Мёрзлые стены в ладонях качают, ―

Зла не хотим, но тепло нам противно…

Мальчик, застынь: не тебя ли учили

Чувства забыть и носить свою маску,

Что запечатает сердце навеки,

Горе с любовью навеки остудит

И защитит и укроет надёжно?»

Море о скалы там билось, ворчало

И корабли, как скорлупки, носило.

В небе над ним только ветер и чайки,

А по ночам разгораются звёзды,

В моря глубинах темно и покойно.

Море похоже на юного зверя,

Жаль, мне его никогда не увидеть…

Инеем время на стёклах замёрзло.

Слышал я речи как будто сквозь воду,

Из их сетей я выскальзывал рыбкой.

Только невидимо ужаса волны

Ближе ко мне подбирались, топили.

И не спасали замки и засовы,

Горечь вина не спасала от страха.

Только я правды не знаю ни капли,

Только я снегом боюсь отравиться

В час, когда алым он вдруг расцветает.

Страшно ещё мне за море родное:

Кажется, будто оно замерзает

И что мне больше покой не подарит.

…Утром в потёмках хотел я умыться,

Только в кувшине вода помертвела.
Лёд на реке как зеркало ночью,

Но в чёрной глади себя я не вижу,

Там темнота, мне покой обещая,

Манит, зовёт, искушает и просит.

Или приходит моё отраженье,

У изголовья, как раньше, садится:

Трещина злая лицо раздвоила,

И эту рану не вылечить морем…

однажды

не вынес ―

и поползли,

побежали узоры:

вырвалось море на волю

во гневе и понеслось, всё круша

без оглядки. Смыло оно тишину

и усталость, кровь и отчаянье ― прошлого

память; серые дни и зимы белый саван….

Так под ударами светлого моря жуть отступила,

а волны, ликуя, всё сокрушили, что было чужого,

скверну прогнав, мою душу омыли

и разлеглись, покачнулись

довольно…

А корабли, будто мокрые птицы,

Вдруг отряхнулись, расправили крылья.

Море смеялось, они танцевали,

И бесконечным казался тот танец.
…К нашему миру вдруг взгляд обратился,

Время оттаяло, сердце забилось,

Земля ожила, и подул южный ветер,

Вспыхнул огонь над водой исцелённой…

Как твои косы в мыслях расплетаю…

Зачем же знать тебе, что я страдаю,

Зачем же знать тебе, что я горю?

Но, слабовольный, ими вновь любуюсь:

То, глядя на тебя, опять забудусь,

То вдруг очнусь от своих странных грёз.

И серебром луна окрасит пряди.

Прошу лишь снисхождения во взгляде,

Лишь слово вместо тысячи бесед.

Так пристально ты смотришь на меня?

Ей кажется земля открытой книгой.

Спать не спешит усталая страна:

Сегодня страсть сгустилась над Талигом.

Уже почти на полпути к подушке,

Что нынче одиночеству не рад

И с королевой спать намного лучше.

Как утвердить поникшие детали:

Мол, с вами в браке уж десяток лет,

А все разнообразия не знали.

На лестнице, на троне, в разных позах...

Вздохнула королева: хоть в кустах,

Но, монсеньор, пожалуйста, не в розах...

Тоскливо куртизанку созерцая.

Бутылку третью уж опустошил,

А совесть трепыхается живая.

Терзаясь риторическим вопросом:

За что эта судьба досталась мне?!

Но по затылку получил подносом.

Ударила, а после — полюбила.

Схватился за клинок, да не за тот,

Таких исправит разве что могила...

Беседа с Валентином не выходит.

Не понимает спрут намек простой,

И выше сил терпеть желанье плоти...

О, взгляд молящий этих карих вишен!

И камень бы сдержаться не сумел,

Но Приддам нелегко срывает крышу.

Мы в армии привыкли к простоте! —

Сказал Арно, потом задул свечу.

— Найдем ответ на ощупь, в темноте...

Когда в вине окажется отрава.

Нечестно это, размышляет Дик,

Но отказаться не имею права!

В окне луна сияет перламутром.

Дик быстро понял, что его хотят.

А действовать начнет яд только утром...

Над баночками выл, что он дурак,

Ведь старый и беспамятный уже —

В кольце хранился афродизиак...

Пришел себе задание просить.

Мол, выполнил он план за этот год

И сверх того желает послужить.

Выслушивая то, что Чарльз несет.

— Готовы, значит? Вот вам мой приказ.

Снимайте, капитан. Снимайте все.

Политбеседы надо проводить.