I некоторые проблемы теории и методологии социологических исследований

1. О ПРЕДМЕТЕ СОЦИОЛОГИИ

Вопросы о предмете науки — это вопросы о том, что и как изучать, чему и как учить в данной области зна­ния и где границы компетентности специалиста. В ис­следовательской практике мы постоянно сталкиваемся с необходимостью пересечения границ предметной зоны. Но совершать такой переход можно двумя путями: легальным и контрабандным, соблюдая определенные правила или игнорируя их. В первом случае осознается сам факт пересечения границ и соответственно — по­требность обратиться к понятийно-методическому аппа­рату смежной области знания или же необходимость привлечь специалистов в этой области. "Нелегальный" же переход грозит дилетантизмом, некомпетентностью. Такова логика современного разделения труда в науке, где углубление профессионализации сопровождается ин­теграцией в междисциплинарных связях и комплекс­ных исследованиях общего объекта.

Сегодня становится достаточно очевидным, что глав­ный порок наших прежних дискуссий о предмете социо­логии — их целевая установка: не столько уяснить соб­ственно предметную область науки, сколько доказать, что она не находится в противоречии с марксистской философией и марксистским мировоззрением. Отсюда и расстановка акцентов [273, см. также 250, гл.1]. По преимуществу это были дискуссии идеологического свой­ства, в которых понятия науки и идеологии нередко сме­шивались.

Между тем, это принципиально различные сферы духовной деятельности. Наука, в том числе обществен­ная, призвана беспристрастно искать истину, исполь­зуя обновляющийся аппарат знания о своем предмете. Идеология выполняет иную функцию: выражает соци­альный интерес определенных общественных сил.

Идеология, опирающаяся на научное знание, заслу­живает положения реалистической. В противном слу­чае она иллюзорна. Наука, опирающаяся на идеологию, утрачивает право называться наукой, превращается в наукообразную апологетику социального интереса. Од­нако, чтобы следовать принципу размежевания социоло­гии и идеологии, сформулированному выдающимся тео­ретиком Максом Вебером, нужно знать, какие опаснос­ти подстерегают исследователя на пути к достоверному знанию.
К истории развития предмета социологии
Что есть объект и предмет научного знания, совпа­дают ли они? Нет, не совпадают, ибо объект любой науки есть то, на что направлен процесс исследования, а пред­метная ее область — те стороны, связи, отношения, со­ставляющие объект, которые подлежат изучению.

Объект социологии, как и других общественных наук, — социальная реальность, и потому социоло­гия — наука об обществе. Но этого недостаточно для определения ее предмета. Это лишь указание на объект исследования, который совпадает с объектом других об­щественных наук, будь то история, культурология, этно­логия, политология, демография, право. Одно из возмож­ных определений социологии — это наука о целостнос­ти общественных отношений, обществе как целостном организме. Здесь мы приближаемся к предметной области социологии, однако прервем рассуждения для не­большого методологического комментария.

Очевидно, что социология не могла не претерпевать переосмысления своей предметной области, ибо послед­няя формировалась и продолжает формироваться под воздействием упомянутых факторов.

На протяжении полутора столетий в определении предмета социологии противоборствуют две тенденции, истоки которых в классической философской антино­мии концептуально-теоретического и феноменологичес­кого подходов к анализу природных и общественных явлений. Речь идет о том, что, по существу, в социологии как бы параллельно развиваются две плохо согласую­щиеся между собой теоретические парадигмы: макросо-циологическая и микросоциологическая. "Макротеоре­тики" оперируют понятиями общества, культуры, соци­альных институтов, социальных систем и структур, гло­бальных социальных процессов. "Микротеоретики" ра­ботают с понятиями социального поведения, акцентируя внимание на его механизмах, включая межличностное взаимодействие, мотивацию, стимулы групповых дей­ствий и т. д.

Отсюда два совершенно разных подхода к определе­нию социологии: один — в направлении развертывания ее предмета как науки о целостности общественного организма, о социальной и социокультурной системах, другой — как науки о массовых социальных процессах и массовом поведении. Было бы ошибочно считать пер­вый теоретическим, а второй прикладным: они реали­зуют обе функции науки. При первом подходе социоло­гия сопрягается с демографическими, экономическими и политическими науками, при втором — с социальной психологией.

Хотя "отец социологии" Огюст Конт, по мнению А.Бескова, является еще только протосоциологом¹, так как привлекал аналогии из физики и самую на­уку первоначально назвал социальной физикой, он, в сущности, сформулировал парадигму теоретической макросоциологии.
¹ При этом А. Босков ссылается на Питирима Сорокина [16. С. 18], который отмечал, что социология становится самостоятельной наукой по мере того, как освобождается от редукционизма, сведения социально­го к несоциальному: к физике — у О. Конта, биологии — у Г. Спенсера, географии – у Л. Гумпловича.

Главное содержание этой парадигмы: видение об­щества в качестве целостного социального организма; выделение главных аспектов предметной области — со­циальной структуры, социальных институтов и соци­альных изменений, процессов; утверждение эм­пирических методов исследования в качестве фактуальной основы знания, противостоящего спекулятивно-фи­лософскому знанию.

Господствующая в классической европейской соци­ологии идея функциональной целесообразности обще­ственной организации опирается на аналогии с самоор­ганизацией биологических систем.

Концепция функциональности социальных связей, выдвинутая О. Контом, в работах Г. Спенсера была доведе­на до прямых аналогий с учением Ч. Дарвина примени­тельно к эволюции общественного организма. Э. Дюрк-гейм [77] вводит понятие "социальный факт" как нечто данное, что подлежит объяснению с точки зрения функ­циональности в отношении к системе верований, коллек­тивного сознания, скрепляющих общественную целостность.

Идея рациональной организации общественных ин­ститутов М. Вебера [31] сопрягается с неокантианской философской традицией. Социальное поведение индиви­дов Вебер предпочитает истолковывать в духе рационализма, именно отсюда берет свои истоки концепция эко­номического человека, рассудочного и эгоистичного по природе.

Предмет социологии, как он вырисовывается в классической европейской традиции, — исследова­ние целостности социального организма, его системно­сти, скрепляемой либо верованиями и нравственными ценностями, либо разумным разделением труда, об­щественно полезных функций, что обеспечивает сла­женность всей социальной организации и ради чего общество создает необходимые для его нормального функционирования институты собственности, государ­ства, права, образования, религии и др. При этом на пер­вый план выдвигается надындивидуальное в регуляции поведения человека и человеческих общностей, предме­том исследования становятся деиндивидуализирован-ные структуры социальной организации. Эта традиция получила впоследствии развитие в теориях структурно-функционального понимания общественной системы Т. Парсонса и Р. Мертона [202, 164].

В России то направление, которое получило извест­ность как собственно "русская школа" в социологии (Н. К. Михайловский прежде всего), так же как и в За­падной Европе, рассматривало предмет социологии в ка­честве знания о целостности общественных систем. Рус­ская субъективная школа в центр внимания выдвигала проблематику социальной интеграции и солидарности, стремилась установить универсальные законы обще­ственной эволюции [51. С. 79—114].

К середине XX века вполне определенно обнаружи­лись две тенденции в развитии мировой социологии: ев­ропейская и американская. Европейская социология развивалась в тесной связи с социальной философи­ей [13], а американская изначально формировалась как наука преимущественно о человеческом поведе­нии. Социология в США ведет начало с Чикагской шко­лы 20-х годов. Именно Чикагская школа, утвердившая метод наблюдения и другие формы полевых исследова­ний, создала особый облик американской социологии. К настоящему времени это, по преимуществу, проблем­но-ориентированная поведенческая наука. Что же касается классической европейской социологии, то она не только тяготела к социально-философской традиции, но была к тому же предметно-ориентированной.

Видение предмета социологии, испытывая на себе влияние историко-культурных традиций, конечно, под­вержено воздействию и прямого социального запроса, общественной потребности своего времени.

Так, О. Конт подчеркивал спекулятивность идей просветителей, полагая, что усовершенствование обще­ства (чему призвана служить научная социология) мо­жет быть достигнуто не путем просвещения умов, а пе­реустройством общественной организации, которое опи­рается на изучение социальной реальности. Э. Дюркгейм и М.Вебер, Н.Михайловский и П.Сорокин в Рос­сии в меньшей степени были озабочены проблемами социальной реформации, они видели прикладную функ­цию социологии прежде всего в том, чтобы содейство­вать стабилизации, упорядочению общественной жизни в согласии с ее внутренней природой, достаточно устой­чивой и целесообразной в своей основе, изменяющейся эволюционно по пути социального прогресса. Эта, по сути, консервативная традиция, воспринятая в струк­турно-функциональном анализе Парсонса—Мертона, подвергалась в 60-е годы решительной критике со стороны радикально настроенных социологов Европы и Америки. Именно тогда западные социологи обрд-тились к марксизму, влияние которого в макросоцио-логических исследованиях по сию пору остается дос­таточно сильным.

В 50—80-е г г. наблюдалась своего рода "америка­низация" западноевропейской социологии, все же еще сохраняющей классическую социально-философскую ориентацию. С одной стороны, сказываются воздействия социальной практики и необходимость обращаться за субсидиями на социологические исследования к част­ным организациям в промышленности и другим. С другой стороны, на европейскую социологию оказыва­ют влияние далеко продвинутые проблемно-ориентированные исследования, проведенные в США, на основе которых развиваются традиционные и возникают новые частносоциологические концепции. Западноевро­пейская социология движется в сторону проблемно-ориентированного и преимущественно прикладного раз­вития своей предметной области².

² Например, в очерке истории французской социологии В. Каради отмечает сильное влияние Дюркгеима на всю социологию во Франции. Оно сменилось после второй мировой войны влиянием немецкой классической социологии (Вебер, Парето), марксизма и англосаксонс­кой социопсихологии и эмпирической социологии. Второе послевоен­ное поколение французских социологов, к которому автор относит М. Крозье и А. Турена, начало работать уже в "американских моделях" [324. Р. 43].
Вместе с тем, в западной социологии, начиная с сере­дины 70-х гг., развернулась все нарастающая критика макросоциологических и частносоциологических тео­рий. Главное "обвинение" в их адрес — неспособность понять и объяснить собственно человеческую жизнь и повседневность жизнедеятельности людей, что называет­ся, "изнутри", из самой этой жизненной повседневнос­ти. Это направление опирается в основном на философские концепции экзистенциализма (амери­канский социолог Э. Тиракьян назвал это направле­ние "экзистенциальная социология"), феноменологичес­кую традицию. Отвергая позитивистскую ориентацию как жесткую и стремящуюся рационализировать соци­альную реальность, каковая не поддается полноценному пониманию в логически стройных концепциях, социоло­ги этого направления принимают иную крайность и подчас вовсе отказываются от попыток макротеоретичес-

кого осмысления социальных процессов и социального развития ³.

Мартин Элброу, в то время редактор журнала Меж­дународной социологической ассоциации "International Socilogy", предложил следующую весьма полезную для понимания проблемы развития самого предмета нашей науки периодизацию [311]. Он выделяет пять фаз тако­го развития.

Первая фаза — "универсализм". Это классическая стадия, характерной чертой которой является попытка понять процессы общественной жизни и общественных изменений как всеобщих, вневременных и аналогичных универсальным закономерностям, существующим в природе. Так, О.Конт строил позитивное социологи­ческое знание по аналогии с естественно-физическими процессами. Отсюда и понятие о социологии как соци­альной физике, разделение ее предметной области на социальную статику и социальную динамику. Г. Спен­сер представляет социальные процессы по аналогии с эволюцией живой природы, а общество — по аналогии с живым организмом.

Вторая фаза — становление "национальных школ". Это период наиболее интенсивного развития классичес­ких теорий М. Вебера с'акцентом на рационализм, свой­ственный германской культуре, Э. Дюркгеима с акцен­том на роль социокультурных факторов, американской социологии с доминантой прагматизма, британской со­циологической школы, наиболее видным представите­лем которой является А. Тойнби (исследования цикли­ческих стадий в развитии мировой цивилизации), ита­льянской (Б. Кроче, В. Парето), русской (С. Ковалевский, Н. Михайловский, а позже — П. Сорокин), японской и др. М. Элброу отмечает, что в этой фазе характерен своего рода "концептуальный империализм" — борьба за господство определенной социологической парадигмы, своего рода нетерпимость к концепциям противостоящих направлений.

Третья фаза наступает в период развития политико-идеологического противостояния двух систем после вто­рой мировой войны. Это период консолидации социо­логов в двух противоборствующих мировых направлени­ях: марксистской социологии и социологии структурно-функционального анализа. Лидеры последней, амери­канские социологи Т. Парсонс и Р. Мертон, восприняли традицию эволюционализма, представления общества в качестве социального организма, идею его рациональ­ной организации. Они подвергались критике со сторо­ны социологов-марксистов за консерватизм, недооценку социальных противоречий как движущей силы обще­ственного прогресса, умаление роли социально-экономических детерминант в пользу преувеличения консервативных функций социокультурных факторов. Этот период М. Элброу называет фазой интернациона­лизации социологии, столкновения теоретико-методоло­гических и идеологических направлений на междуна­родном уровне.

Четвертая фаза знаменуется появлением в 70-е гг. особых национальных и социокультурных социологи­ческих школ в странах третьего мира и, по Элброу, мо­жет быть названа фазой "индигенизации" или "отузем-ливания" социологии, т. е. развития особых направле­ний, учитывающих специфику культур и традиций на­родов развивающихся стран. Социологи этих стран осоз­нают, что не могут объяснить и понять происходящие в них процессы, если смотреть на эти процессы "глазами Запада". На этой почве возникает особое направление в африканской социологии, опирающееся на понимание социальных процессов в африканских обществах в кон­тексте особых смыслов социальных отношений, как они отражаются в африканской устной поэзии (А. Акивово, М. Макинде). В ряде стран Латинской Америки, особен­но в Мексике, Никарагуа, Колумбии, приобретает боль­шую популярность социология "участвующего дей­ствия". Орландо Бор да, например, описывает, как лати­ноамериканские социологи, наряду с просвещением масс, привлекают участников социологических кружков и к исследованиям, и к активным социальным действи­ям в пользу демократического переустройства общества [318]. Марксистская социология также претерпела фазу "индигенизации" в таких ее разновидностях, как марк­сизм-ленинизм в СССР, маоцзедунизм в Китае, учение Чучхе в Корее и т. д.

Наконец, современный период развития мировой социологии, как подчеркивалось на XII Мировом конг­рессе в Мадриде (1990 г.), — период "глобализации". Глобализация — не национальная и не интернацио­нальная парадигма социологического знания, хотя явля­ется продуктом того и другого. Это — стремление объе­динить усилия социологов всех школ, направлений, тео­ретико-методологических подходов для решения обще­человеческих проблем.

Вместе с тем глобализация как современный этап развития мировой социологии есть ответ на объектив­ные процессы в человеческом сообществе. В нашем мире уже трудно говорить о доминирующей "самодоста­точности" отдельных обществ и государств. Цивилиза­ция на пороге XXI века все больше представляет собой взаимосвязанную систему и в области экономики, и в политической организации (ООН, ЕС и др. региональ­ные политические и экономические сообщества, включая СНГ), в сфере культуры, глобальных коммуникаций. На­конец, человечество оказывается лицом к лицу с общи­ми для всех стран и народов опасностями: ядерной войной, уничтожением природной среды, эпиде­миологическими заболеваниями, источник которых в непредвидимых следствиях развития самой цивилиза­ции (например, аллергические заболевания и СПИД). Социологическая теория не может не реагировать на этот вызов, а точнее — на изменение объекта исследова­ния, нового понимания социальной реальности.

Классика социологической теории оставила нам в наследство такое видение социальной реальности, кото­рое с одной стороны как бы замкнуто границами "дан­ного общества", прежде всего государства как социо­культурного и политического целого или, скажем, этно­культурных сообществ народов Европы, Азии, других ре­гионов мира. Спрашивается: является ли это классичес­кое наследие вполне адекватным новой социальной ре­альности? По-видимому, далеко не вполне. Социология испытывает острейшую потребность в принципиально новой теории, новой научной парадигме, которая была бы способна ответить на этот вызов со стороны измене­ний в образе жизни человечества, народов, стран, конти­нентов, каждой семьи, так или иначе включенной в но­вое социальное пространство прямо (через телекоммуни­кации, например) или косвенно.

Ответом на этот вызов являются социологические концепции и теории, которые опираются на идею "ми-ровизации" социальной жизни. В этой книге мы не можем и не должны углубляться в рассмотрение но­вых социологических теорий, как, впрочем, и класси­ческих. Следует, однако, знать, что сегодняшний па­фос теоретического поиска концентрируется в двух направлениях. Одно из них — "расширение масшта­бов" понимания социального пространства до обще­мирового, то есть не ограниченного в рамках некото­рого отдельного общества [368. С. 86—97]. Прежде все­го это марксистское видение социального пространства в глобальном масштабе как мировой капиталиетической системы и системы империализма, его пос­ледней стадии, или — по Ленину — прорыв в единой стране и цепочка революций в других странах. Как из­вестно, данный прогноз оказался ошибочным. Две дру­гие концепции исключают революционный способ пре­образования мира. Аргентинский социолог Фернандо Кардозо в теории "зависимого развития" подчеркивает возможность развивающихся стран включиться в миро­вую цивилизацию путем постепенного освоения эконо­мических, социальных, политических и культурных об­разцов стран-лидеров. Иммануил Валлерстайн (амери­канский социолог) в теории "глобальной капиталисти­ческой системы" утверждает, что периферийные страны никогда не догонят лидеров в мировом экономическом и политико-культурном сообществе, но так и останутся на периферии [375].

Итак, важным поворотом новейших исследований современной теоретической социологии является пере­осмысление масштабов социального пространства, како­вое представляется в качестве общемирового. Другой принципиально важный поворот — это перенос центра внимания с изучения социальных структур на социаль­ные процессы. Как пишет польский социолог Петр Штомпка [294. С. 26-30], доминирующее значение при­обретает "процессуальный образ" социальной реальнос­ти. Вместе с этим само общество представляется уже не столько в качестве объекта (группы, организации и т. д.), но как своего рода "поле возможностей" социальных субъектов для проявления их деятельной активности. Ключевой единицей анализа становится то, что можно назвать "событием", действием социальных агентов. Последствия этих действий жестко не заданы, многова-

риантны.

Таким образом, мы приходим к выводу, что пред­метная область современной социологии, по существу пересматривается в двух направлениях. Во-первых, с точки зрения иного видения масштабов и качества со­циального пространства в сторону его глобализации. Во-вторых, с точки зрения поиска иной "клеточки" или аналитической единицы "социального". В классической социологии такой единицей представляются структур­ные формы общественного целого (социальные институ­ты, общности, нормативные образцы культуры и т. д.). В постмодернистском подходе этой "клеточкой" социаль­ного становится событие как действие общественного субъекта, или социального агента, в смысле деятельного, творческого начала, включенного в сложную систему социальных взаимосвязей.

Естественно, что каждый ученый (в том числе и студент, будущий ученый) должен решать эту проблему самостоятельно. Социальные науки в нашем обществе освободились от оков идеологического и теоретического униформизма. Вместе с тем, избравшему профессию со­циолога полезно знать ближайшее прошлое своего науч­ного сообщества.⁴

Выше мы говорили, что дискуссии о предмете социо­логии велись у нас преимущественно для того, чтобы вписать социологию в систему марксистского обще-ствознания. И прежде всего установления связей между социологическими исследованиями и социальной фило­софией марксизма — историческим материализмом. В итоге этих дискуссий была выработана так называемая трехуровневая концепция социологии: исторический материализм есть общесоциологическая теория, она за­дает типовой способ построения частносоциологических теорий, которые в свою очередь опираются на обобщение социальных фактов. Эта концепция, сыгравшая свою роль в становлении советской социологии, позволила ут­вердить статус конкретных социологических исследова­ний, но вместе с тем затруднила включение нашей нау­ки в процесс развития мировой социологии по двум главным причинам. Во-первых, в своих дискуссиях мы, по существу, отождествляли идеологическую социально-философскую и общесоциологическую функции теории Маркса. Во-вторых, главный акцент делался на "де­терминистской" стороне марксистской теории, тогда как "активистская" ее интерпретация, субъектно-дея-тельностный аспект либо оставался на втором плане, либо даже подвергался критике как остаточная гегель­янская позиция раннего Маркса, якобы преодоленная в его последующих зрелых произведениях и, прежде, всего в "Капитале".

Петр Штомпка справедливо подчеркивает, что именно принцип деятельностного изменения социального целого, развитый К. Марксом, наилучшим образом отвечает но­вым тенденциям в мировой теоретической социологии. К. Маркс писал: люди делают свою историю сами, но де­лают ее при определенных, уже сложившихся условиях. Вот как представляет П. Штомпка логику социологи­ческого подхода к пониманию социального целого и социальных процессов [367. Р. 22]. В каждый данный момент времени человеческая деятельность (продукт ре­ально обусловленных структурой экономических и соци-аль-ных отношений, включенность личности в целост­ность этих отношений) обнаруживает тенденцию к преоб­разованию, изменениям, самоорганизации и самоизмене­нию субъекта, обусловленным практической активностью (действиями) в сферах производства, всей общественной жизни. Практическая деятельность людей встроена в са­мую сущность социального субъекта, является его глав­ной потенцией. Она изменяет самого человека и усло­вия его бытия. В итоге сама деятельность радикально преобразуется как результат новой структурной обще­ственной организации, изменения, развития и ... начина­ет новый цикл социальных изменений.<sup>5

5</sup> П. Штомпка отмечает, что в современной теоретической социоло­гии особо выделяют два главных аспекта: структурность общественно­го целого и деятельно-субъектное начало [367, гл. 13]. Именно эти принципы объединяют различные теоретические парадигмы последних лет: идею "морфогенеза", выдвинутую У. Бакли и развитую в работах М, Арчер, теорию "структурации" А. Гидденса, теорию социальных дви­жений А. Турена и др.
В
разных исторических условиях социальным субъектом выступают разные его модусы. П. Штомпка называет несколько таких разновидностей социального субъекта: (а) массы, сообщества индивидов-социальных "акторов" (т. е. деятельных субъектов, выполняющих социально обусловленные функции), включенных в коллективное поведение; (б) социальные движения, орга­низованные коллективы, группы, сообщества, ассоциации, вовлеченные в коллективные действия; (в) "великие люди", деятельная потенция которых насыщается в дей­ствиях масс, их поддерживающих и следующих за ними; (г) облеченные законодательной властью руководители и лидеры, занимающие ведущее положение в организа­ционных структурах. Классы и классовая борьба как движущие силы истории выступают на первый план в определенных условиях. В других условиях, как в на­шей стране после 1985 г., это — социальные движения и т. д. Во всех случаях, однако, в центре социального целого — социальный субъект, источник структурных преобразований.

Законы общественного развития выражают процес­сы качественного преобразования. Между тем принцип развития отнюдь не отрицает всеобщей устойчивости форм социальных связей и социального взаимодей­ствия, в рамках которых совершается исторический процесс, каким бы он ни был. У Маркса — это последо­вательная смена социально-экономических формаций, в других теориях социального прогресса — развитие от традиционного к современному обществу (теории модер­низации) и далее — к постсовременному (постмодер­низм) или же движение от индустриального к постинду­стриальному (Ч. Ростоу) или "технотронному" (А. Тоффлер). Но вместе с тем все человеческие сообщества об­ладают свойствами самоорганизации и относительной устойчивости. Ни один социальный сдвиг не происхо­дит путем полного отрицания предшествующих форм социальных взаимосвязей. Человечество не рождается всякий раз заново. Поэтому законы развития обще­ственных систем не отменяют и не заменяют законов их функционирования, постоянного воспроизводства определенных структур и отношений в различных со­циальных сообществах. Теоретическая социология за­нимается не только исследованием развития и измене­ний общества, но и закономерностей его функциониро­вания, т. е. воспроизводства социальных взаимосвязей, общественных структур, образцов поведения⁶

Однако вернемся к вопросу о предмете социологии, как он обсуждался в отечественной литературе послед­них десятилетий, то есть в рамках официальной марк­систской идеологии, что нашло отражение во многих учебных пособиях вплоть до наших дней. Дискуссии о предмете социологии в отечественной литературе 60— 70-х гг. испытывали на себе не только влияние миро­воззренческих и идеологических факторов, но и прямого социального заказа. Так возникло определение социо­логии как науки, изучающей социальные отношения [96]. Толчком здесь послужило, по-видимому, стремле­ние придать социологии такую социально-прикладную направленность, которая могла бы гарантировать ее са­мостоятельность как особой науки, связанной с ориен­тацией на разработку долгосрочной социальной поли­тики и планов социального развития. Само выделение социальной сферы родилось в практике экономического и социального планирования.

Однако авторы, выделяющие в дефиниции предмета социологии понятие "социальная сфера", трактовали его значительно шире, "социологичнее", а именно указывали на то, что это область исследования гражданского обще­ства, отношений между группами людей, занимающих разное положение в обществе, различающихся не только неодинаковым участием в экономической и духовной жизни, источниками и уровнем дохода, но и структурой социального сознания, образом жизни [95].
Каков же предмет социологии?
Чтобы подойти к определению предмета социологии, надо найти основное, ключевое понятие этой науки, наи­лучшим образом отвечающее уровню ее современного развития, а также современному социальному запросу.

В качестве таких категорий в классической социо­логии выступали понятия общества и социальной сис­темы. Категория общества — достаточно высокая абст­ракция, но, кроме того, как мы говорили выше, общество утрачивает статус "самодостаточности", становится час­тью глобальной социальной системы. Понятие со­циальной системы, выступает ключевой социологичес­кой категорией во многих макросоциологических тео­риях. Именно в тех, где предмет исследования — целост­ность, устойчивость социального организма. Это понятие является основным в теории структурно-функциональ­ного анализа общества и соответственно обозначает главное в предметной области социологии: изучение со­циальных систем, их целостности и закономерностей функционирования.

Между тем формы социальной организации есть формы бытия социального субъекта — социальных общ­ностей, и именно социальная общность может рассмат­риваться в качестве ключевой, основополагающей кате­гории социологического анализа. Социальная общ­ность — такая взаимосвязь человеческих индивидов, ко­торая обусловлена общностью их интересов благодаря сходству условий бытия и деятельности людей, составляющих данную общность, их материальной, производ­ственной и иной деятельности, близости их взглядов, ве­рований, их субъективных представлений о целях и средствах деятельности.

Понятие социальной общности представляется нам ключевым в определении предмета социологии, потому что содержит решающее качество самодвижения, разви­тия социального целого. Этот источник — несовпадение и часто столкновение интересов социальных субъектов, классов, других социально-структурных образований и антисистемных социальных движений. В подобной же мере это позволяет объяснить и состояние устойчивости, стабильности социальных систем, организаций, институ­тов, коль скоро они соответствуют общему интересу.⁷

Говоря о социальных общностях, мы сознательно избегаем поня­тии "общество" и тем более "общинная организация". Русское слово общность" охватывает все разновидности социальных образований, члены которых связаны общим интересом и находятся в прямом или Косвенном взаимодействии.

Понятие социальной общности охватывает и те их разновидности, которые не имеют жесткой структурной организации, не фиксированы в социальной структуре, представляют дисперсную массу, объединяемую общим интересом в длительном или кратковременном про­странстве {например, массовое движение, аудитория средств массовой информации...), а также малые недолговременные групповые образования [63].

Выделение понятия "социальная общность" в каче­стве основной категории и, соответственно, указание на сердцевину предметной области социологии как особой науки об обществе позволяет успешно соединить макро-и микросоциологический подходы в развитии науки, учитывает и субъектно-деятельностную компоненту со­циального, т. е. социальное действие, организованное или стихийное, последовательность действий — соци­альный процесс и всеобщие формы социальной орга­низации: культуру (системы ценностей, норм, образцов поведения и взаимосвязей в социальных общностях); социальные институты, обеспечивающие устойчивость социальных систем; социальную структуру как упорядоченнную систему общественного разделения труда в сфере производства и связанную с этим систему отно­шений собственности, власти и управления, прав и обя­занностей образующих социальные общности индиви­дов; структуру социальных функций и ролевых предпи­саний в той же мере, как и социоролевых ожиданий, субъективные конструкции соци­альной реальности, которые отдельные индивиды выст­раивают только и только благодаря взаимодействию с другими прямо или опосредованно.

Выделение социальной общности в качестве цент­рального звена в предметной области социологии наи­лучшим образом отвечает сегодняшнему социальному запросу, объективному общественному требованию ана­лиза субъекта общественных преобразований, его инте­ресов и потребностей, их нынешнего состояния и динамики, единства и противоборства. Короче говоря, это ставит в центр социологического анализа ключевые проблемы всей системы общественной организации, ибо она есть не что иное, как организация многообразных социальных общностей, социальных субъектов, реа­лизующих свои интересы в настоящем и в историчес­кой перспективе.⁸

Являясь наукой, опирающейся на обобщения со­циальных фактов, социология исследует свой предмет на уровне макротеоретического анализа и в этом отно­шении тесно связана с социально-философским уров­нем знания. Являясь разветвленной наукой, социоло­гия, помимо общетеоретического осмысления своего предмета, включает развитие частносоциологических теорий, предмет которых — изучение особых состояний и форм бытия социальных общностей: социальной структуры, культуры, социальных институтов и органи­заций, личности и процессов социализации индивидов в социальных общностях. Являясь наукой о социальных общностях, социология исследует массовые социальные процессы и коллективное поведение, состояния и формы социального взаимодействия и социальных взаимосвя­зей, совокупную жизнедеятельность людей, образующих социальные общности, в центре которых — сходство или противоборство их интересов как движителей соци­ального процесса.

В качестве самостоятельной отрасли знания социо­логия реализует все присущие общественной науке функции: теоретико-познавательную, описательную и прогностическую, практически-преобразовательную, ми­ровоззренческую и просветительскую. Ее главные прик­ладные функции состоят в объективном анализе соци­альной действительности: познании глубинных законо­мерностей социальных процессов и правдивом описа­нии феноменологии социальной жизни, т. е. представле­нии обществу достоверной информации о его состоянии как реальном положении социального субъекта с его особыми и разнообразными интересами, взглядами, мне­ниями, иллюзиями и заблуждениями, чаяниями и на­деждами.
Структура социологического знания
Нам представляется, что социально-философская ориентация задает общие мировоззренческие "рамки" развертывания общесоциологической теории. Эту тео­рию еще надлежит разработать, используя все ценное, что добыто мировой социологической наукой. Кризис марксистской социологии попал в "резонанс" с кризи­сом, переживаемым мировой социологией. Ни одна из классических социальных теорий прошлого века (Маркс, Вебер, Дюркгейм) не является адекватной и тем более универсальной в объяснении социальных процессов новой глобальной цивилизации. Мировое со­циологическое сообщество находится в активном теоретическом поиске. Намечается несколько стратегий, в числе которых: использование разных теоретических подходов к анализу данного предмета; отказ от жестко­го сайентистского подхода в пользу гибкого, интерпрета-гивного; отказ от объяснения социальных явлений и процессов в пользу их аналитического описания.

Другой выход из кризисного положения — это соз­дание некоторой метатеории, включающей инварианты классики прошлого века, и разработку новой "глобаль­ной теории". Ее основы: а) целостно-системный подход к пониманию общества и глобального социума; б) прин­цип историзма и многофакторности в объяснении соци­альных изменений, где разные подсистемы общественно­го целого (техника и технология, производительные силы; социальная морфология, т. е. социальные инсти­туты, социальная структура; культура как система цен­ностей общества и нормативных образцов повседневной деятельности) выполняют на разных стадиях обще­ственного развития РАЗНЫЕ функции, доминируют или оказываются в субдоминанте; в) признание решающей роли в процессе социальных изменений активности со­циального субъекта.

Дальнейший прогресс социологической науки как целостной и разветвленной системы знания связан и с развитием общей социологической теории, и с построе­нием относительно самостоятельных теоретических подсистем. Общая социологическая теория является не только системой знания, но и описанием типового спо­соба получения нового знания. Более высокие уровни теоретического обобщения — методологическая основа для построения теорий менее высокого уровня — отрас­левых и специальных. Последние же "питаются" дан­ными эмпирических социологических исследований.<sup>9

9</sup> В конце 40-х американский социолог Р. Мертон выдвинул идею разработки так называемых теорий среднего уровня, которые должны опираться на обобщения фактических данных и развитие которых, в свою очередь, может привести к построению теорий более высокого уровня, вплоть до макросоциологической [350. С. 66—68]. Г. М. Андре­ева и В. А. Ядов возражали, что "связывание" теорий среднего ранга в единую систему не может производиться иначе, как на основе некото­рых общих принципов, которые не выводятся индуктивным путем, но являются результатом социально-философского анализа [5. С. 232— 234; 98. С. 19—81]. Этот аргумент я считаю и сейчас вполне ос­новательным.
Эмпирическая база социологического знания пред­ставляет собой сгруппированные и обобщенные социальные факты, рассматриваемые под углом зрения раз­личных теоретических подходов. Например, многочис­ленные обобщения наблюдений и исследований дина­мики выбора молодежью профессий и жизненного пути становятся эмпирической основой обобщений в рамках социологии молодежи, социологии труда и профессий, социологии личности, социологии социальной структу­ры и мобильности населения, социологических исследо­ваний образа жизни.

Далее, взаимосвязь теории и эмпирического знания имеет не только онтологический аспект (отражение сущностей разного порядка), но и аспект гносеологичес­кий, связанный с самим процессом познания. Здесь границы теоретического и эмпирического оказываются крайне условными, так как теория включается в процесс эмпирического исследования на всех его стадиях и на всех уровнях теоретического обобщения — от философс­ких принципов и понятий общесоциологической тео­рии до частносоциологических теоретических подходов и обобщений, сгруппированных наблюдений и фактов.

Самое же интенсивное проникновение теории в эм­пирическое исследование состоит в том, что именно тео­рия задает то, что можно назвать моделью для объясне­ния эмпирических данных, различных взаимосвязей, ус­танавливаемых исследователем. .

Например, взаимодействие между людьми может быть истолковано под углом зрения взаимовыгоды его участников (модель обмена с оценкой затраченных ре­сурсов и вознаграждения — Дж. Хоуманс). Тот же про­цесс поддается истолкованию в иной теоретической па­радигме — как взаимодействие, опирающееся на общие для его участников смыслы их взаимных реакций: выс­казываний, поступков, жестикуляции (символико-инте-ракционистский подход — Дж. Мид). Почему бы не ин­терпретировать те же факты взаимодействия в понятиях ролевой теории личности? С этой позиции мы должны характеризовать статусы участников взаимодействия (например, подчиненного и его шефа, начальника), како­вые предписывают каждому особые функции — роли.

Какую именно теоретическую модель разумно принять за исходную, зависит от многих причин, в числе которых не последней является общетеоретическая ориентация исследо­вателя и целевая установка исследования — теоретико-по­знавательная или практически-прикладная.

Можно заключить, что социологическая теория "выстраивается" в систему знания разной степени общ­ности, причем высшие ее уровни задают определенные концептуальные границы и логику построения связей между ведущими понятиями более низкого уровня. Здесь, однако, остается немало трудных и далеко нере­шенных методологических проблем.

Одна из них — вопрос о расчленении социологии на фундаментальную и прикладную. Если в естественно­научном знании, скажем в физике, практическое ис­пользование фундаментальных законов для развития новой технологии или получения новых материалов не­пременно предполагает специальные разработки, далее на их основе — инженерное проектирование, то в при­менении социальных знаний к практике социального регулирования дело обстоит существенно сложнее.

Теория общественного развития, социальных изме­нений является "прикладной" уже в фундаментальных ее положениях, так как непосредственным образом влияет на практику разработки долгосрочных соци­альных программ, исходя из прогноза социальных изме­нений в обществе.

Примером приложения социологического знания к ана­лизу макросоциальных процессов может быть использование теорий модернизации социальных систем в применении к судьбам нашей перестройки и "постперестройки".

Н. Ф. Наумова делает попытку рассмотреть процессы ре­форм под углом зрения теорий модернизации общества, переживающего кризисное состояние [186]. Наиболее важные социальные предпосылки для успешного переходного периода согласно этим подходам: а) мобилизация социального потенциала общества, т. е. развитие инициативы, предприимчивости, компетенции, правового сознания граждан; б) формирование гибкой и динамичной социальной структуры, расшатывание жестких социально-классовых и социально-профессиональных структур, возрастание вертикальной социальной мобильнос­ти и горизонтальных перемещений; в) позитивное взаимодей­ствие с внешней, международной средой; г) эффективное соци­альное управление, сохранение управляемости социальной си­стемы, т. е. наличие консенсуса между различными соци­альными общностями, власть закона и сильная центральная власть, гибкость в определении приоритетов, по которым регулируются социальные процессы.

Однако возникает необходимость в развитии специ­альных социологических теорий. В самом общем виде они раскрывают два основных типа социальных связей: между общественной системой в целом и данной сфе­рой общественной жизни, а также присущие последней внутренние взаимосвязи. Следовательно, они имеют бо­лее узкую зону применения по сравнению с общесоцио­логической теорией, их предметная область ограничена относительно самостоятельными компонентами и про­цессами общественного целого (социальная структура, социальное взаимодействие, культура, социальная орга­низация, массовые коммуникации и т, д.).

Значит, первый признак теории менее высокой об­щности — это специфичность и ограниченность рас­сматриваемых областей социальной жизни.

Вторая их особенность в том, что закономерности, ко­торые вскрываются в рассматриваемых областях социаль­ной жизни, должны формулироваться в виде вероятност­ных утверждений. Например, в специальной теории фор­мулировка закономерности отношения людей к труду будет иметь вид: при таких-то условиях с такой-то веро­ятностью можно ожидать такие-то пропорции (или свя­зи) типов доминирующего отношения к труду. Притом ^мы указываем, каковы общетеоретические основания этого утверждения и как они согласуются с опытными данными социологических обследований.

Третья особенность специальных теорий: они отра­жают социальные процессы и социальные образования разного порядка и различаются между собой по глуби­не проникновения в эти явления. Это означает, что сущ­ностям разного порядка соответствуют обобщения раз­ного уровня.

В рамках социального управления для решения по­стоянно возникающих новых общественных проблем, которые не могут быть "логически выведены" из теоре­тических положений, но являются следствием многооб­разных взаимодействий экономических, социальных, культурных, политических факторов, необходим глубо­кий анализ конкретной социальной ситуации, особен­ностей развития и функционирования разнообразных социальных общностей, социальных институтов, органи­заций, групп, отношений между ними с тем, чтобы, во-первых, уточнить прогнозы социальных изменений и, во-вторых, определить наиболее эффективные способы регулирования социальных процессов.

Решение такого рода задач составляет предмет ис­следований прикладной социологии в более узком смысле [65. С. 14].

Итак, социология представляет собой разветвлен­ную систему знания. Она включает общую теорию о становлении, развитии, изменениях и функционирова­нии социальных общностей разного уровня и об от­ношениях между ними, исследует массовые социальные процессы и типические социальные действия людей; со-циология включает в свой предмет отраслевые и специ­альные социологические теории, имеющие более узкую предметную область сравнительно с общей теорией, еще более специализированные прикладные разработки частных социальных проблем, нуждающихся в практи­ческом решении в данных особых условиях социальной действительности. Социология как система знания опирается на изучение фактов социальной действительности, а ее теоретические обобщения связываются воедино на базе фундаментальных принципов истолко­вания социальных процессов в отдельных обществах и человеческой цивилизации как целого миропростран-стпва, находящихся в постоянном изменении вследствие деятельной сущности социальных субъектов.