Грядущая схватка за ресурсы. Глобализация против регионализма

Слово глобализация в последние годы стало очень популяр­ным. Это явление, несомненно, соответствует объективной реаль­ности. Люди все больше осознают роль в их жизни глобальных про­цессов и проблем. Но как часто бывает в таких случаях, употребляе­мое правомерно или неточно модное слово вбирает в себя массу смысловых оттенков. При этом наблюдаются значительные расхож­дения в его понимании и определении.

Под глобализацией чаще всего имеют в виду те разительные из­менения, которые происходят сегодня в мировой экономике и систе­мах коммуникаций. Под впечатлением этих перемен в умах людей воз­никает образ будущего, в котором народы наконец преодолеют извеч­ную разделенность и вражду. Мир становится единой большой деревней, опутанной компьютерными сетями, напичканной спутниковыми антеннами, с огромным общим супермаркетом, в котором есть все.

Хотим мы того или нет, но разговоры о новых тенденциях в разви­тии мировой экономики – и прежде всего ее глобализации – чаще всего выливаются в мажорные рассуждения на тему проступающего облика нового мира. Думаю, что в период динамичных перемен по­являются целые социальные и корпоративные группы людей, кото­рым особенно свойственно смотреть в будущее с надеждой и неис­правимым оптимизмом.

Мир никогда не удовлетворял человека, и он в своей деятельности всегда стремился сделать его «лучше». А разве захватывающие дух но­вые возможности, которые открывают современные средства косми­ческой связи, ставшие возможными полеты к Луне и Марсу, информа­ционные системы или генная инженерия не есть результат именно такой неутомимой деятельности? И разве не естественно, что голоса ученых, политиков или бизнесменов, которые находятся на гребне «прогрес­сивных» изменений, звучат громче и восторженней других? Ведь для них ослепительный мир новых перспектив является к тому же ареной для самоутверждения, восхождения к вершинам влияния и власти.

Но посмотрим на все это несколько с другой стороны. Могли ли люди первой половины XX века, которые с любопытством и восторгом воспринимали первые успехи атомной физики, вообразить что-то апо­калиптическое в будущем? Разве смели сами ученые даже чисто теоре­тически допускать вероятность ядерных катастроф типа Хиросимы или Чернобыля?

Вместе с тем спросите сегодня прохожих на улице: вы хотели бы, чтобы ядерной физики просто никогда не существовало? Ответ в основном будет отрицательным. Такова наша суть.

Но даже если мы все согласны из необоримого любопытства очер­тя голову бросаться в царство тайн Природы, если нас никогда не остано­вят голоса скептиков и провидцев, мы все-таки должны учиться об­ходиться с научными открытиями достаточно осторожно. И главными нашими охранителями, как показывает опыт, должны быть Ответствен­ность, Закон и Нравственность.

Несмотря на эти рассуждения о явных превратностях методов по­знания Природы человеком, которому часто недостает ни терпения, ни прозорливости, ни сочувствия к собратьям по земной жизни – живот­ным и растениям, я все же начну свои рассуждения о грядущих переме­нах в бодрых тонах. Назовем это моей оптимистической версией глобалистского проекта.

Самым революционным в происходящем ныне обновлении мира можно считать соединение «открытой» экономики, и прежде всего тор­говли, с компьютерными сетями. И суть здесь именно в том, что и эко­номика, и компьютерная сеть приобретают глобальный характер. Это значит, что национальные границы все менее препятствуют свободным перемещениям по миру капиталов, товаров, информации и продуктов интеллектуального труда. В то же время порождающие эти движения и контакты основополагающие формы человеческой деятельности полу­чают новое качество, выходят на более высокий уровень. А это в свою очередь выводит на подмостки мирового спектакля новых героев – тех предприимчивых людей и корпорации, которые раньше других улови­ли ритмику времени и смело бросились в стихию перемен.

Что такое современный информационный бум? Воспользовав­шись примером великого Данте, который для путешествия своего ге­роя в иной мир избрал надежного провожатого в лице Вергилия, я также попробую опереться на воззрения и оценки достаточно сведущего человека. Вот что пишет Уолтер Ристон, почетный председатель круп­нейшего американского банка CITIGROUP и автор книги «Упадок суве­ренности»:

«Радио потребовалось 40 лет на то, чтобы приобрести 50 млн слу­шателей в Америке. Телевидение завоевало подобное число зрителей за 13 лет. Глобальной компьютерной сети понадобилось 4 года, с тем чтобы заполучить 50 млн пользователей внутри страны, и темпы ее ис­пользования растут со скоростью 1000% в год. Ожидание того, что ох­ват мировой коммуникационной системы будет утраиваться каждые 12 месяцев, более чем соответствует правилу, согласно которому быс­тродействие и количество транзисторов удваивается каждые 18 меся­цев. С увеличением охвата затраты на передачу информации будут при­ближаться к нулю...»

Разумеется, США сегодня являются одним из эпицентров ми­ровых изменений. В других странах, и особенно находящихся на пе­риферии, компьютерная лихорадка развивается пока в более скром­ных масштабах. И тем более ценно для нас утверждение прекрасно информированного финансового деятеля мирового уровня о том, что одним из основных путей изменения мира сегодня, по его убеждению, будет уже начавшаяся смена способа создания богатства.
• ГЛОБАЛИЗАЦИЯ – ВСЕ БОЛЕЕ СВОБОДНОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ КАПИТА­ЛОВ, ТОВАРОВ И ИДЕЙ.

• ЗНАКОВОЕ ЯВЛЕНИЕ ПРИ ЭТОМ – СМЕНА СПОСОБА СОЗДАНИЯ БОГАТСТВА.

«Когда это происходит, – отмечает Уолтер Ристон, – старым пра­вящим классам трудно согласиться с тем, что они устарели». Он напоми­нает, как на заре капитализма феодалы высмеивали владельцев фабрик, загрязнявших земли. Проявляя все ту же неискоренимую самонадеян­ность, нынешние промышленники насмехаются над интеллектуалами ин­формационной сети, называя их «рассыльщиками гамбургеров».

Уолтер Ристон приводит несколько интересных примеров радикальной смены логики экономического поведения. Всем нам при­вычно, говорит он, что при массовом производстве, то есть все боль­шем количестве выпускаемого товара, его цена падает. В случае же сете­вой экономики верно обратное: один факс не стоит ничего, несколько факсов, соединенных вместе, уже что-то стоят, а тысяча факсов имеет серьезную цену. То же самое верно и для сетевых компьютеров.

Но влиятельный американский деятель имеет в виду нечто значи­тельно более важное, чем коренные изменения в характере мировой торговли. Он предрекает неизбежную ломку социальной структуры обществ, в том числе появление новых лидирующих, а возможно, и правя­щих классов.

Все это похоже на правду и действительно может произойти. Од­нако при выполнении одного, но решающего условия. Если существую­щие тенденции глобализации мировой экономики реализуют свой по­тенциал. Если они не будут оборваны новым разделением мира на зам­кнутые зоны влияния или еще каким-либо непредвиденным поворотом событий.

История и в самом деле знает феномен крутых переломов, когда в обществах почти полностью менялись правящие классы. Вот клас­сическая череда подобных метаморфоз европейской властной эли­ты. Рабовладельческую аристократию эллинского и римского мира сме­нила средневековая феодальная знать. А ту, в свою очередь, – класс буржуазии нового времени.

Особенно основательно процесс хозяйственных и социальных из­менений такого типа изучался марксизмом. Считалось, что экономи­ческий базис любого общества определяет характер его политической надстройки. Существовал также фундаментальный тезис о том, что ми­ровая история – это не что иное, как история борьбы антагонистических классов, в результате которой меняются общественно-экономичес­кие формации.

Согласно этой теории, каждой формации – рабовладельческой, феодальной, капиталистической и социалистической – соответствовал свой способ производства. Но марксистский термин способ про­изводства соответствовал устоявшейся, стабильной формации. Когда же Уолтер Ристон говорит о новых способах создания богатств, он, несомненно, имеет в виду переходный период. Суть его в том, что на со­вершенно неизвестной ранее основе создаются новые богатства. Эти богатства и возносят на общественный Олимп новых людей и новые классы.

Пожалуй, наиболее ярким примером современности в этом смыс­ле являются американская корпорация Microsoft и ее глава Билл Гейтс.

Летом 1999 г. рыночная стоимость акций этого молодого ги­ганта американского бизнеса – производителя программного обес­печения для компьютеров – превысила половину триллиона долла­ров. Впервые в истории отдельной компанией был преодолен этот гигантский рубеж. Теперь состояние Microsoft впору сравнивать не с другими компаниями, а с экономиками крупнейших индустриальных государств. В этом ряду она стоит уже на 9-м месте, причем сто­имость ее акций превышает годовой внутренний продукт Южной Кореи, в два раза больше ВВП Австрии и почти совпадает с ВВП Канады.

Если говорить о новых богатствах, созданных работниками корпо­рации, то достижения здесь не менее впечатляющи. Сам Билл Гейтс давно является самым богатым человеком в мире. Его состояние при­ближается к 100 млрд долл. Его бывший компаньон и сооснователь Microsoft Пол Аллен занимает третье место в мире с состоянием в 30 млрд долл. А нынешний президент компании Стив Баллмер занима­ет 4-е место почти с 20 млрд долларов. Поскольку практически каждый поступающий на работу в корпорацию получает в собственность пакет ее акций, состояние сотрудников со стажем исчисляется астрономи­ческими цифрами. Миллионерами стала уже четверть из 30 тыс. работ­ников Microsoft...

Но думаю, что явление, о котором говорит Уолтер Ристон, проис­ходит в истории не так уж редко. Например, в нашей России сегодня также нарождается новый правящий класс. Он поднялся, на самом деле освоив новый способ обогащения.

Однако этот способ лишь частично и очень косвенно был связан с глобализацией мировой экономики и информационных сетей. «Новые русские» обогатились прежде всего путем приватизации бывшей «об­щенародной» собственности Советской России, а также выступая в ка­честве органических посредников в торговле после открытия внутреннего рынка для иностранных компаний.

Чтобы аргументировать свою точку зрения о промежуточных и не столь радикальных сменах правящей элиты, приведу пример из достаточно да­лекой истории. Речь пойдет о Древней Греции VIII века до нашей эры. Тогда произошел крутой перелом в жизни античного общества. Между прочим, его можно считать первым, имея в виду лишь то, что он впервые был дос­таточно подробно запечатлен в письменных источниках.

Этот первый (в упомянутом условном смысле) кризис античного мира был связан с возобновлением торговых связей греков с Малой Азией, прерванных ранее на несколько «темных веков» крушением Ми­кенской империи. И вот что примечательно. Экономические преобра­зования, подстегнутые бурным развитием торговли, уже шли по сцена­рию, который потом не раз повторялся в европейской истории.

Все началось с поразительных успехов тех энергичных греков, ко­торые пустились в рискованные операции с помощью финикийских мореплавателей. Богатство, нажитое на торговле, постепенно стало одним из главных элементов престижа в обществе. Импортированная восточная роскошь, изысканность, изобилие стали модой, которой никто не смог противостоять. Даже внутри аристократической знати появились лица, сочетавшие освященные традицией «порядочность и благородство» с авангардистским занятием морской торговлей и по­гоней за прибылью. В атмосфере развернувшейся конкуренции за об­ладание богатствами возник и новый тип земледельца, который был озабочен повышением рентабельности своих земель.

Но главное то, что в результате всех упомянутых перемен кризис греческого общества разрешился решительным обновлением экономики, права и религии. Как считают ученые, великим завоеванием того времени стало возникновение политической мысли светского характе­ра и рационалистического мышления. Об этих судьбоносных для всего человечества культурных сдвигах подробно и увлекательно написал из­вестный французский ученый Jean-Piere Vernant в книге «Les Origines de la Pensee Grecque» (Paris, 1962). Он же цитирует пересказ отдельных фрагментов утерянного диалога Аристотеля «О философии», встреча­ющийся в сочинениях его современников. Великий мыслитель дает сжа­тую, но очень яркую характеристику итогов упомянутых реформ, кото­рые, по сути, и создали известный нам греческий мир.

Аристотель, в частности, говорит о великих катаклизмах, которые периодически истребляли человечество. Уцелевшие после Девкалионова потопа, например, были вынуждены начать все сначала. Вновь от­крыть примитивные средства существования, заново создать искусст­ва, а на третьей стадии, согласно Аристотелю, они занялись организа­цией полиса. «...Изобрели для него законы, определив способы со­единения всех частей города в одно целое. Это свое изобретение они назвали мудростью – той самой мудростью, которой столь щедро были наделены семь мудрецов, открывших все достоинства гражданина по­лиса...»

А теперь вернемся к той мысли, что одним из главных путей из­менения мира является смена способа создания богатства. Как я уже говорил, нынешнее становление новой российской элиты во мно­гом его подтверждает. Но хотел бы подчеркнуть очень важный, с моей точки зрения, момент. И здесь сошлюсь на приведенные слова Ари­стотеля о полисе, то есть о правовом оформлении новой структуры греческого общества. Оно стало логическим и неизбежным резуль­татом экономических преобразований, лишний раз демонстрируя неразрывную связь экономики, политики и социальных отношений.

Если провести аналогию с нынешними глобальными измене­ниями, то их должна завершить обновленная правовая структура такого же глобального масштаба. Она не может вводиться насиль­ственно, так как тогда долго не просуществует, не выдержит внутренних противоречий. Эта структура должна стать некой новой формой все­мирного «общественного договора», то есть содержать международ­ные законы, которые соединят части мира в одно целое. Какими должны быть эти законы? В идеале – одобренными всеми. Быть может, с ого­ворками или декларированием особой позиции по каким-то вопро­сам. В любом случае они не должны вызывать явного отторжения у ка­кой-то части мирового сообщества.

Что такое цельный и гармоничный мир? Можно ли построить об­щечеловеческий дом так, чтобы он был удобным, красивым и долговеч­ным? Да, можно... В это свято верили наши далекие предки, созерцая многоцветный, бескрайний и прекрасный мир. Его брали за образец, стремясь уловить внутренние закономерности природной гармонии и на их основе строить человеческие отношения. В якутских эпических сказаниях Олонхо мир, созданный верховным божеством в сонме свет­лых богов Урун Айыы Тойоном, изображается так:

Таким образом, созданная

с восьмью ободами, восьмикрайняя,

...изначальная страна,

чтобы она не пошатывалась,

в семи местах имеет распорки,

чтобы она не сотрясалась,

в девяти местах стойками укреплена,

чтобы не развязалась-расстроилась,

укреплена балками

из трех рыб-китов...

А вот другой вариант космогонии народа саха: высокое небо держится на подпорах, земля широкая, необъятная, вдоль и попе­рек – конца-краю нет. «Ледовитое море вокруг, на востоке теплое море, внизу – Арат-море, нажимай – не колыхнется, наступай – не гнется, топчи – не шатнется — на светлой земле. О девяти перекла­динах, о восьми подпорах, о семи скрепах, о четырех засовах, о трех углах, высокое светлое небо – под ними есть».

У якутских сказителей упомянутые земные подпорки сделаны из монолитных глыб, каменных балок и горных утесов. Именно бла­годаря обстоятельности и мудрости божеств, старанием которых возведены все эти прочные конструкции, высокое небо «держится так долго и так крепко на верхнем небосводе». Не менее значима для упорядоченности и целостности мира взаимная связь и зависи­мость всех его частей, каждой друг от друга. И эту внутреннюю связь нельзя нарушать высокомерно и бездумно, гнев богов покарает гор­деца, а его дом и хозяйство придут в упадок...

Можем ли мы надеяться на мудрость и дальновидность нынеш­них главных строителей общечеловеческого дома, вот в чем вопрос. К сожалению, наряду с позитивными тенденциями современности су­ществуют и такие, которые вселяют тревогу. Например, попытки ук­репить структуру нынешнего однополюсного мира и привилегирован­ное положение небольшой группы наиболее развитых государств. То есть глобальный мир мыслится не как содружество во имя всеобщего про­цветания, а как гигантская иерархическая империя с правящей верхуш­кой в богатом центре и удерживаемыми в страхе бедными вассальными территориями. Какая тенденция победит?

Как мне представляется, несмотря на многие грубые и отталкивающие нюансы, сама суть глобальной информационной эконо­мики заключает в себе и свободу, и демократию, и справедливость. Да, ее главным орудием являются транснациональные корпорации с их внутренней авторитарностью и внешней агрессивностью из-за присущего им стремления к максимально высокой прибыли. Да, им не хватает ответственности и благородства. Но, именно стремясь к высокой прибыли, эти корпорации будут перемещать капиталы и технологии в менее развитые страны, где относительно дешев физи­ческий и интеллектуальный труд. Растущие легкость и быстрота таких перемещений при глобальной экономике внесут вклад в выравнива­ние жизненного уровня в мире, сокращение бездонной пропасти в раз­витии между странами Севера и Юга.

Однако нарисованная картина идеальна. Такому развитию событий будут мешать эгоистические устремления наций и их глобаль­ных или региональных содружеств. Что может произойти? Развитые го­сударства западной цивилизации, которые сегодня как никогда сильны и объединены в военный альянс НАТО, попытаются подчинить себе глобальную экономику, ввести строгую иерархию и жестко контролировать ее доходы. Впрочем, такие тенденции уже вырисовываются.

В свою очередь отдельные государства или региональные груп­пы, противодействуя господству мирового меньшинства или же до­биваясь в конкуренции собственных целей, могут пойти на закрытие своих границ. Разве такой сценарий не реален? Но тогда глобальная экономика развалится на фрагменты, не успев даже развернуться...
Внутренний демократизм глобальной экономики?

Как, по-видимому, уже понял читатель, я не пессимист и пред­лагаю надеяться на определенный внутренний демократизм зако­нов глобальной мировой экономики (в то же время не закрывая гла­за на ее уязвимые места).

Что это за внутренний демократизм? Глобальная экономика, судя по ныне проявляющимся тенденциям, выстраивает определен­ную систему, которая наряду с развитием глобальной информаци­онной сети предполагает перманентную циркуляцию капиталов, про­изводств, интеллектуальных ресурсов.

Если представить глобальную (информационную) экономику в виде гигантского живого организма, то капиталы, производственные мощности и интеллектуальные ресурсы – это то, что должно легко пе­реноситься по кровеносной системе в любую точку воображаемого нами существа.

Подобную «кровеносную систему», от мощных артерий до мель­чайших сосудов, до последнего времени составляли разного рода транспортные магистрали, почта, телефон и телеграф, радио и те­левизионные каналы и т. д.

Теперь компьютерная сеть, которую можно уподобить еще и не­рвной системе, вбирает в себя практически все виды вербальных и образных коммуникаций. Она пасует лишь, когда требуется перемеще­ние материальных предметов.

Кроме того, и это тоже революционный сдвиг, компьютерная сеть дает прямой и почти мгновенный доступ к информационным ба­зам, расположенным в любой точке земного шара.

О беспрецедентной текучести современных капиталов мы узнали во время недавних обвалов финансовых рынков Восточной Азии в 1997 г., а также России и Бразилии – в 1998-м.

Тенденция к укрупнению и без того мощных транснациональ­ных компаний также является специфической реакцией на новые воз­можности быстрого перемещения капиталов. Уже имея десятки и сотни филиалов по всему миру, ведущие корпорации хорошо видят преимущества этой подвижности, которая, естественно, тре­бует постоянного наращивания ресурсов.

Однако все большую роль в качестве фактора экономического роста играет интеллектуальный капитал. В развитых странах сохра­няется тенденция роста доли наукоемкой продукции в общем объеме товаров и услуг. Например, объем капитализации американских фирм, работающих в области информатизации, уже превышает капитализацию американских компаний аэрокосмической, сталелитейной и автомобильной промышленности вместе взятых.

Судя по всему, в будущей глобальной экономике интеллектуаль­ные ресурсы получат приоритет над промышленными. Не последнюю роль здесь играет то обстоятельство, что компьютерные сети именно интеллектуальный капитал делают наиболее мобильным.

Россия уже почувствовала, что это значит. Известно, что за десять последних кризисных лет огромное число наших программистов, ма­тематиков, физиков покинули страну и работают в США, Западной Ев­ропе, Азии и т.д. Однако после того как информационные сети густо покрыли Москву, Санкт-Петербург и другие крупные города, иностран­ные фирмы стали нанимать российских ученых на работу через Интернет. Подобная схема использования западными фирмами труда про­граммистов широко практикуется также в Индии, имеющей традици­онно сильную школу математиков.