К вопросу о мифотворчестве в истории
Скачать 38 Kb.
|
- Навигация по данной странице:
- Библиография
- Для книг
УДК 101.1:316К вопросу о мифотворчестве в историиСтавицкий А.В. Черноморский филиал МГУ Материалы Научной конференции «Ломоносовские чтения» 2005 года и Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2005» / Под ред. В.А. Иванова, А.В. Кезина, В.И. Кузищина, Н.Н. Миленко. – Севастополь: НПЦ «ЭКОСИ – Гидрофизика», 2005. – С. 203-205 [С. 203] Проблему рассмотрения и отношения науки к мифу нельзя назвать однозначной [См.: 1], но новое понимание мифа как в образно-символической форме отраженной реальности, отделение мифа современного от мифа архаичного [См.: 2] позволяют прийти к выводу, что, несмотря на традиционное противопоставление науки и мифа, жизнь и социальная практика показывают, что миф активно и постоянно вторгается в сферу науки, а наука нередко использует мифы и их творит [См.: 3]. Так происходит потому, что наука – продукт определенного исторического развития и строится на знаниях локальных и относительных истин. Наука выросла из локальной деятельности человека. А его опыт, как и деятельность, не носит вселенский характер. Но именно этот опыт человек распространяет на всю природу. Из него выводит законы ее развития. На его основе строит научную картину мира. И тем самым вторгается в сферу мифа. Нередко можно услышать, что миф построен на вере, а наука – на фактах. В отличие от веры факты можно осмыслить и подвергнуть сомнению. И многие историки именно в этом видят принципиальное отличие между историей и мифом. На самом деле все значительно сложнее. Исторический процесс можно подавать как ряд фактов, причинно влияющих друг на друга. Но история начинается там, где факты не берутся как факты, а исследуются личностно, с внесением в них определенных точек зрения, рассматриваются с определенных субъективных позиций. При этом субъективное отношение подается как объективность по отношению к субъективно понимаемому и оцениваемому объекту исследования, скрывающее свое вероучение, построенное на всякого рода построениях, отношениях, мотивах, симпатиях и антипатиях. Факты, соответственно понимаемые и оцениваемые, становятся фактами сознания, прослеженными с определенных позиций и включенными в определенную концепцию, выстраивающую свою мифическую систему. "История должна рождать не просто образы и картины фактов, но и слова о фактах", - писал А. Ф. Лосев [5, с.343]. Слова-образы, заменяющие историческую реальность и творящие ее в нашем сознании в соответствии с нашими явными и скрытыми желаниями. "Мир не есть историческое событие как таковое, но он всегда есть слово" [5, с.343], знак, семиотическая система и, значит, в любом случае попадает в сферу функционирования мифического сознания. Слово – всегда образ, символ, информация, «орган самоорганизации личности, форма исторического бытия личности» [5, с.343], в котором "сознание достигает степени самосознания" [5, c.342]. И, таким образом, можно сказать, что история как наука выступает историей личностно понятых или личностно понимаемых фактов, [С. 204]
явлений и процессов, что роднит ее с мифом, охарактеризованным А.Ф. Лосевым как "личностное бытие, данное исторически", "в словах данная личностная история" [5, c.343, 384]. Она - объект своего собственного сознания, в котором как в зеркале каждое данное общество пытается увидеть не прошлое, но самого себя во времени; ищет не ответы, а оправдание. Она – цепь чередующихся и взаимодействующих друг с другом фактов, каждый из которых есть выражение своего неосознанного самосознания. Вот почему "миф, заменяющий знание – это действительность истории и современности и даже неизбежность будущего" [4, с.4]. При таком подходе к истории, она становится образом прошлого, осмысленным в духе определенной национально-культурной традиции и оформленным в рамках конкретной политической доктрины, где факты рассматриваются не сами по себе, а встраиваются в определенную систему. Осмысление тех или иных фактов, встроенных в социальный и познавательный интерес конкретных исследователей, приводит их к разным историческим интерпретациям, в зависимости от того, какой подтекст, нередко, неосознанный, этот интерес имеет. И, следовательно, явно выраженный и осознаваемый процесс осмысления факта становится формой подсознательного поиска иных, неосознанных и скрытых даже для исследователя мотиваций. Мотиваций, заставляющих их мифологизировать исследуемую ими историческую действительность. Более того, изучая те или иные периоды истории, исследователи нередко не только проецируют их на различные злободневные аспекты современности в соответствии с потребностями сегодняшней социальной и политической конъюктуры, так или иначе "выворачивая" прошлое и подстраивая (актуализируя) его под настоящее, но и невольно попадают под обаяние событий прошлого и персонажей, в них участвовавших. Они неизбежно начинают воспринимать историю личностно, а значит не с нейтральных позиций, а заинтересованно, не столько отражая, сколько творя ее. В данном случае история выступает как процесс самоосознания, самоидентификации общества, непрерывный процесс обретения обществом самого себя, где все, что мы ЗНАЕМ в истории, более или менее мифологизировано – либо в силу нашего недостаточного, одностороннего знания, либо в силу односторонне ориентированного, сознательного или неосознанного желания и интереса. Так, занимаясь историей, мы стремимся найти в ней те ответы, к которым уже внутренне готовы и которые уже подсознательно "знаем". Знание, изначально заданное, теряет смысл, но, став мифом, его возвращает, а качество восприятия истории определяет уровень и характер ее понимания и использования, степень ее символического осмысления и мифологизации. Таким образом, ориентация мифологии на прошлое и будущее не ограничивает мифологизации истории. Ибо как бы мы ни всматривались в свое прошлое, мы всегда обречены видеть в нем только самих себя. Себя во времени. Вот почему, давая оценку настоящему – оптимистическую, позитивную или критическую, историческая мифология всегда оперирует прошлым и будущим. "Человек не имеет будущего без мифа, без мифологии" – утверждает известный российский политолог К.С. Гаджиев [6, с.194]. А [С. 205]
если учесть, что он в первую очередь отличается от животных именно тем, что является существом футуристическим, то есть живущим будущим и во многом ради будущего, то можно утверждать, что homo sapiens есть человек мифотворящий. С другой стороны, общество созрело до понимания того, что с помощью истории власть манипулирует общественным сознанием с древнейших времен, и это вызывает его разочарование. А ведь история всегда писалась по принципу: как было и как вспомнилось. Просто мы это начали понимать лишь сравнительно недавно. И потому вывод Г. Ле Бона о том, что "история может увековечивать только мифы" [7, с.148], своей значимости и актуальности до сих пор не потерял. И здесь выручает только одно - история редко выносит окончательные приговоры, превращаясь в спор без конца, выраженный в форме постоянного пересмотра старых "священных" истин и аксиом с позиций новых фактов и мифов. Таким образом, относительностьь нашего знания и познания делает жизнь мифа бесконечным, а он, в свою очередь, делает историю орудием идеологической и психологической войны. Впрочем, рассмотрение исторической мифологии и роли истории в процессе политического и социального мифотворчества - тема отдельных исследований. БиблиографияДля статей:
Для книг:
Каталог: media -> publications -> articles articles -> Е. Т. Соколова Культурно-историческая традиция изучения любого психического феномена неотделима от научной рефлексии ситуации развития научного знания о нем понятийного аппарата, общей логики его развития в контек articles -> Современные представления о стволовых клетках publications -> Балашова Е. Ю. Методология клинико-психологического исследования репрезентаций пространства и времени при старении: возможности и ограничения English version: Balashova E. Yu publications -> Уголовно наказуемое прерывание беременности: проблемные аспекты уголовного законодательства publications -> Литература Ссылка для цитирования Скачать 38 Kb. Поделитесь с Вашими друзьями:
|