§ 3. Теоретические основы определения эвтаназии

§ 3. Теоретические основы определения эвтаназии

Важное значение для анализа любого правового явления имеют его точное определение, рассмотрение возможных вариантов его интерпретации и применения. Научные споры по поводу эвтаназии актуализируют обращение к этимологии данного термина, к его различным толкованиям и возможной классификации обозначаемого им феномена.

Известно, что термин "эвтаназия" является составным. Он образован путем соединения двух греческих слов: прилагательного "ev" - т.е. благо, или эпического "ev", что значит "хороший, добрый, красивый, доблестный, благородный" и слова "thanatos", что значит "смерть".

Анализ историко-правовых источников показывает, что этот термин был введен в научный оборот в ХVI в. английским философом Фрэнсисом Бэконом. В своем сочинении "О достоинстве и приумножении наук" Ф. Бэкон, определяя облегчение страданий как обязанность врачебного персонала, написал: "Я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самую смерть более легкой и спокойной, потому что эта эвтаназия, о которой так мечтал Август, уже по себе является немалым счастьем..."*(121). Бэкон приводит Августа в качестве человека, мечтавшего об эвтаназии, ссылаясь на Светония. Вот что по этому поводу мы находим у Светония: "Смерть ему выпала легкая, какой он всегда желал. В самом деле, всякий раз, как он слышал, что кто-то умер быстро и без мучений, он молился о такой же доброй смерти для себя и для своих - так он выражался"*(122).

Итак, под эвтаназией принято понимать "хорошую, легкую смерть".

Стоит задуматься: можно ли считать тождественными понятия "хорошая смерть" и "легкая смерть"? Для этого рассмотрим этимологию самого понятия "thanatos", имеющего глубокие исторические корни и берущего начало от слов "Т(х)аналос"; - "Тонал"; - "Тональ", которое впервые встречается еще у древних Толтеков - в культурах инков и ацтеков (догреческая цивилизация) и обозначает все то, что доступно обыденному сознанию и восприятию и что связано с нашим повседневным миром - тем миром, который кончается для человека вместе с физической смертью, т.е. миром смертных. Именно поэтому "thanatos" значит бренность - смертность. В отличие от бренного мира, по представлениям древних, существует другой мир (или миры), который недоступен нашему традиционному сознанию и в котором оказывается человеческая сущность после смерти. Его древние Толтеки называли Нагуаль - темная и неизмеримо более емкая сторона нашей повседневной реальности, находящаяся за пределами восприятия и традиционного мышления. Смерть рассматривалась ими как "переход" или "тональ" (туннель) от мира Тоналя к мирам Нагуаля. Существовала даже целая культура осознанного "ухода" из мира Тоналя в мир Нагуаля. Известно, что древние люди обладали способностями собственным усилием воли сознательно "включать" у себя программу смерти, т.е., иными словами, они умели умирать по "собственному желанию" именно тогда, когда считали это необходимым.

Опираясь на подобные сведения, отдельные авторы пишут, что "хорошая смерть" в своей изначальной сути есть именно "уход" (в смысле сохранения некой духовной целостности), а не "легкая смерть" и тем более не примитивное физическое умерщвление с целью избавления или прекращения страданий. Последнее же скорее является типичным "ноу-хау" от невежества эпохи рационализма и технократии. Иными словами, эвтаназия, по сути, предполагает не просто физическое прекращение жизни человека, а прежде всего высший духовный ритуал. Л. Бито называет подобное - эвтелией, подразумевая под ней "благополучное завершение жизни, выдвигающее на первый план подготовку души к неизбежному концу и благое завершение жизни, тем самым связывая воедино хорошую жизнь и хорошую смерть"*(123).

Не имеет значения, что сознание безнадежно больного человека начинает помутняться или уже замутнено болезнью. Его тонкие тела и кармические структуры продолжают жить и воспринимать. Без учета и понимания этих процессов эвтаназия превращается в самое обычное убийство из жалости или в самоубийство, и никакие доводы "людоведов" не смогут оправдать такую "хорошую смерть"*(124).

Представляется, что случаи добровольного ухода из жизни без помощи посторонних, в том числе и при "включении у себя программы смерти", не являются эвтаназией, а могут рассматриваться лишь как тот или иной прием самоубийства*(125). Кроме того, вряд ли смерть, даже при всем старании некоторых авторов изобразить ее привлекательной, можно называть "хорошей". Поэтому нам представляется, что в подобных рассуждениях происходит необоснованное смешение элементов, присущих самоубийству и эвтаназии, и оправданным для термина "эвтаназия" все же является трактовка "легкая смерть".

С общеправовых позиций в определении любого явления можно идти двумя путями: с одной стороны, выделить само явление и попытаться дать его дефиницию, с другой стороны, можно попытаться, используя определение, термин, разобраться, что под ним понимается, какое явление он означает или может, должен обозначать. Первый путь сложнее, но продуктивнее, так как позволяет идти не от термина к явлению, а наоборот. Именно поэтому в самом начале работы мы подробным образом остановились на понимании сущности эвтаназии, формирующемся на протяжении ряда веков. Однако следование такой методике не исключает, а наоборот, предполагает анализ существующих в науке определений исследуемого феномена.

Складывается впечатление, что в зарубежной юридической и медицинской литературе наблюдается крайне противоречивое употребление термина "эвтаназия". К сожалению, таким же безбрежным морем оттенков изобилует и отечественная наука. В результате этого искусственно создается ситуация, при которой современные понятия об эвтаназии описывают не одну, а несколько реальностей, подчас не совпадающих друг с другом. Неудивительно, что порой исчезает сам предмет обсуждения, т.е. эвтаназия.

Подобная терминологическая и понятийная неразбериха доставляет специалистам массу неудобств и, кроме того, приводит общественное мнение к ложной дилемме, поскольку взгляд на любое явление, феномен во многом зависит от того, какой смысл в него вкладывается. Специалисты прибегают к использованию различных терминов: "эйтаназия" (А.П. Зильберг, И.А. Шамов, Л.А. Лещинский, А.П. Громов), "эутаназия" (Г.Д. Арнаудов), "эутоназия" (В.А. Неговский), "эвтаназия" (А.Н. Орлов, Р.Н. Лебедев, Ю.И."евтаназия" (Э. Мельцер). Мы будем руководствоваться тем написанием, которое принято в нормативном документе "Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан".

Что же представляет собой понятие "эвтаназия", которое прочно вошло в отечественный научный оборот? Не является ли важность его определения надуманной, выглядящей лишь как некий теоретический изыск, лишенный всякой практической значимости и вносящий ненужную путаницу в устоявшийся понятийный аппарат? И существует ли устоявшийся понятийный аппарат в исследуемой области юридического знания?

Бесспорно, точное использование понятийного аппарата придает качественную определенность правовому научно-теоретическому мышлению, фиксирует структуру знаний о праве и логику их развития, имеет самостоятельное познавательное значение, так как способствует углублению и развитию взглядов на право, устраняя всякие двусмысленности и совершенствуя профессиональный язык.

Но, на наш взгляд, главное все же не столько в терминологии, а в том, какой смысл вкладывается в понятие "эвтаназия". Поскольку, и это многократно важнее, в этом также нет единообразия. Слишком широкий диапазон мнений на этот счет вызывает объективную необходимость их некого упорядочения.

Широко известный "Краткий Оксфордский словарь" дает три значения слова "эвтаназия": первое - "спокойная и легкая смерть", второе - "средства для этого", третье - "действия по ее осуществлению"*(126). Ни одно из них не означает большее, чем легкая и спокойная смерть, и средства для этой смерти или действия по ее осуществлению.

Для того чтобы уяснить для себя, как важно не ограничиваться в понимании эвтаназии тем, что рекомендует словарь, и не рассматривать эвтаназию просто как спокойную или легкую смерть, достаточно лишь вспомнить, как гитлеровская программа "эвтаназии" спекулировала на этой двусмысленности. Тысячи человеческих жизней были загублены потому, что они с точки зрения представителей немецких властей, реализующих эту программу, признаны "негодным общественным элементом", между тем никто не спорит, что способ их смерти был относительно легким и спокойным.

В Большой советской энциклопедии, Большой медицинской энциклопедии, в энциклопедических словарях Брокгауза-Ефрона и Граната, изданных до 1974 г., термина "эвтаназия" (эутаназия, эйтаназия, еутаназия)*(127) не было. Однако в последнем издании Большой медицинской энциклопедии в 1986 г. определение появилось: "Эвтаназия - намеренное ускорение наступления смерти неизлечимо больного с целью прекращения его страданий"*(128). Данное определение трудно признать удачным, поскольку оно содержит два существенных недостатка: во-первых, не упоминается даже терминологически о просьбе больного, во-вторых, речь идет лишь об ускорении наступления смерти, которое не всегда может совпадать с ее фактическим наступлением.

Вместе с тем появление в Большой медицинской энциклопедии термина "эвтаназия" следует признать своего рода научным достижением, поскольку в нашей стране само понятие "эвтаназия" и обозначаемые им действия в течение целого ряда десятилетий составляли одну из великого множества тайн, в которые профессиональная медицина старалась никого не посвящать и которая так и осталась бы под тайной завесой, если бы не биоэтика. Именно благодаря достижениям в области биоэтики эти проблемы были извлечены на свет и стали предметом общественных дискуссий.

В конце ХХ в. создатели Российской юридической энциклопедии назвали эвтаназией "лишение жизни с целью освободить больного от неизлечимой болезни или невыносимого страдания"*(129).

Нетрудно заметить, что в данном определении присутствует та же ошибка, что была допущена авторами Большой советской энциклопедии. В нем отсутствует важная сущностная составляющая сторона этого сложного биолого-социального феномена - просьба больного об эвтаназии. Такой подход в значительной степени искажает понятие "эвтаназия".

На сегодняшний день диапазон мнений отечественных и зарубежных исследователей, имеющих прикосновенность к проблеме эвтаназии, весьма и весьма широк. Так, П.П. Таракин эвтаназией называет "всякое действие, направленное на то, чтобы положить конец жизни той или иной личности, идя навстречу ее собственному желанию, и выполненное незаинтересованным лицом"*(130). Приведенное определение вызывает множество нареканий. В частности, из него не ясно, кто подпадает под категорию незаинтересованных лиц и почему автор не ограничивает сферу его применения лишь категорией неизлечимо больных. Из смысла определения следует, что к такому способу ухода из жизни могут прибегать здоровые люди и его побудительные стимулы не замыкаются на избавлении от невыносимых страданий.

А.И. Коробеев называет эвтаназией "умерщвление неизлечимо больных людей по их просьбе с целью прекращения страданий"*(131).

В данном определении ничего не говорится о субъекте, осуществляющем эвтаназию. Думается, что таким субъектом может быть медицинский работник (врач, фельдшер, медицинская сестра). В случае осуществления соответствующих действий (бездействия) иными лицами, например, родственниками больного, то их надлежит квалифицировать с позиции состава преступления с отягчающими обстоятельствами.

Несколько иначе к определению эвтаназии подошли Ю.А. Дмитриев и Е.В. Шленева, которые понимают под эвтаназией "специальное медицинское вмешательство, направленное на прекращение жизни неизлечимо больного, тяжело страдающего человека, осуществляемое в соответствии с его собственной добровольно выраженной волей и имеющее единственной целью прекращение ненужных страданий"*(132).

Обратимся к другому определению интересующей нас категории, близкому по форме предыдущему.

"Эвтаназия - пишет А.Г. Мустафазаде, - есть удовлетворение настоятельной просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо средствами или действиями, либо прекращение искусственных мер по поддержанию жизни в целях освобождения от невыносимых физических страданий"*(133).

Из приведенного определения не вполне понятно, кто является субъектом эвтаназии, почему речь идет об ускорении смерти, которое может длиться продолжительный период времени, в течение которого больной продолжает испытывать страдания, и почему прекращение искусственных мер по поддержанию жизни не входит в предлагаемую автором категорию такого рода средств.

Зарубежные исследователи в отличие от наших соотечественников придерживаются более абстрактных определений. Так, у Ж. Левассера "эвтаназия - это "акт, положивший конец чужой жизни, осуществленный по просьбе заинтересованного лица с целью прекратить его страдания"*(134).

Данное определение не дает ответа на такие принципиально важные вопросы, как то: о каких страданиях идет речь - физических, в случае наличия неизлечимого заболевания, или психологического характера, при том, что человек физически здоров, и кем акт эвтаназии должен быть произведен. Кроме того, неясно, просьба заинтересованного лица - это только самого больного или кого-то из третьих лиц в том числе.

А. Шаван утверждает, что "под эвтаназией следует понимать решение воздержаться от медицинских мер, представляющихся неадекватными или ничтожными"*(135). По сути, речь идет лишь об одной форме эвтаназии - пассивной, действия, составляющие активную эвтаназию, находятся за рамками этого определения*(136).

Не выдерживает никакой критики дефиниция, сформулированная Ж. Монтреем: эвтаназия - это умение облегчить страдания умирающего*(137). Кто субъект этого деяния, каковы характеристики и признаки потерпевшего - из данного определения ответов на эти вопросы не следует.

Его соотечественник Ж. Прадель признает "эвтаназию актом убийства, совершенным с целью прекратить страдания индивида, находящегося под угрозой ближайшей и неминуемой смерти, по настойчивой и повторяемой просьбе этого лица"*(138). Автор, формулируя таким образом определение, фактически соглашается с тем, что эвтаназию можно применять не только к больным, но и здоровым людям. Такой подход обедняет и в известной степени деформирует представление об эвтаназии.

Определение, данное Н. Крыловой, по нашему мнению, имеет ряд преимуществ по сравнению с ранее приведенными. "Эвтаназия - это умышленные действия или бездействие медицинского работника, которые осуществляются в соответствии с явно и недвусмысленно выраженной просьбой информированного больного или его законного представителя с целью прекращения физических и психических страданий больного, находящегося в угрожающем жизни состоянии, в результате которых и наступает его смерть"*(139).

Но и оно не может в полной мере нас удовлетворить по ряду причин: слишком узкое определение субъекта, возможность лишения жизни по просьбе третьих лиц, включение, кроме физических, страданий, психических и т.д.

В свою очередь, Р. Вейлок предпринял попытку объединить термином "эвтаназия" четыре группы мероприятий: облегчение физических и психических страданий агонирующего больного применением болеутоляющих и успокаивающих средств; прекращение мероприятий по поддержанию жизни, дающих лишь отсрочку неизбежного наступления смерти (например, у коматозных больных); умышленное причинение смерти из сострадания по просьбе умирающего либо его близких; рассматриваемые под видом эвтаназии "евгенические мероприятия" - прямое или косвенное уничтожение больных с уродствами, с тяжелой инвалидностью, умственно отсталых и т.д.

По сути, лишь третий пункт приведенного определения напрямую относится к эвтаназии.

Думается, нет смысла продолжать перечисление дефиниций. На современном этапе развития правовая наука в меру насыщена разного рода определениями эвтаназии - это факт. Однако ни одно из приведенных определений нельзя признать исчерпывающим, максимально учитывающим признаки эвтаназии и охватывающим все возможные ситуации, возникающие в связи с ее осуществлением. Между тем, разница в них, как правило, может быть проведена по следующим категориям:

а) состояние здоровья (здоровый, больной или неизлечимо больной);

б) форма и вид просьбы (явная, недвусмысленная, настоятельная, повторяемая и т.п.);

в) разновидность страданий (физические, психические, душевные, моральные и т.п.);

г) степень страданий (невыносимые, тяжкие и т.п.);

д) возможность представительства интересов больного.

Как показывает проведенный анализ, ряд исследователей не учитывают один из архиважных признаков эвтаназии, а именно: наличие у потерпевшего неизлечимой болезни. Нахождение потерпевшего именно в этом состоянии является принципиально значимым для отнесения деяния к эвтаназии. Другие не конкретизируют, в какой форме должна быть выражена просьба об эвтаназии. Третьи - оставляют без уточнений, о каких страданиях идет речь: физических, психических или о тех и других. Четвертые - умалчивают, от кого должна исходить просьба о прекращении жизни. Пятые - приводят, по сути, определение, затрагивающее лишь одну форму эвтаназии - пассивную. Понятие активной эвтаназии остается за его рамками. Шестые - дают философское определение эвтаназии, а не правовое, на которое оно претендует. И почти все исследователи (за редким исключением) оставляют без внимания вопрос о том, кто же наделен, по их мнению, правом осуществления эвтаназии.

Результатом явились многолетнее повторение одного и того же и фактическое отсутствие приращения научного знания.

Из сказанного вытекает бесплодность попыток вывести универсальное определение эвтаназии.

Не прослеживается единства позиций и у российского законодателя. В соответствии со ст. 45 "Основ об охране здоровья граждан" эвтаназия представляет собой "удовлетворение медицинским персоналом просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни"*(140).

Вообще трудно не заметить, что упомянутая статья слишком проста - в прямом и переносном смысле. В ее диспозиции не учитывается целый ряд имеющих практическое значение обстоятельств. Безальтернативностью диспозиции статьи 45 легко объясняются весьма частые нарушения статьи и якобы "отсутствие" актов эвтаназии на практике.

Говоря об эвтаназии как уголовно-правовом деянии, крайне важно проводить различие между философским, медицинским определением эвтаназии и правовым. Поскольку в первом случае мы скорее имеем дело с внутренним смыслом эвтаназии, во втором - с ее процедурой, а в третьем - с установлением ответственности за данное деяние.

Если встать на позицию большинства и абстрагироваться от редакционных особенностей существующих определений анализируемого понятия, то, задавшись такой целью, можно сформулировать обобщенное определение эвтаназии. Но кроме общего представления это нам ничего не даст.

Оставляя в стороне критический анализ определений, сформулируем нашу позицию по данному вопросу и тем самым выразим отношение к иной трактовке интересующего нас предмета.

Как уже было отмечено, понятие эвтаназии различается среди специалистов различных отраслей знаний, использующих данное понятие в своих служебных целях.

В философском смысле под эвтаназией понимается искусство облегчения наступления смерти.

Медицинское определение эвтаназии может выглядеть так: это практика или метод, осуществленные врачом по просьбе пациента, направленные на достижение безболезненной смерти в целях прекращения физических и психологических страданий инкурабельного больного.

Философское и медицинское определения эвтаназии не должны оказывать влияния на правовое определение этого явления, поскольку неприемлемо как распространение отраслевого понимания термина на всю науку, так и общеупотребимого значения понятия - на отраслевой термин. Поэтому вполне закономерно, что для оценки совершенного деяния с точки зрения уголовного закона даже общеправового определения недостаточно. Такое определение не в состоянии охватить и отразить многие узловые вопросы, характеризующие объективные и субъективные признаки убийства по просьбе потерпевшего.

В поисках преодоления очевидных противоречий в приведенных суждениях приходим к выводу, что в уголовно-правовом смысле под эвтаназией можно понимать умышленное причинение смерти неизлечимому больному, осуществленное по его просьбе медицинским работником, а также иным лицом по мотиву сострадания к больному и с целью избавления его от невыносимых физических страданий.

В данное определение умышленно не включен признак, присутствующий в определениях эвтаназии многих исследователей - наличие просьбы родственников (или дачи ими согласия) на осуществление эвтаназии. Полагаем, что такая ситуация, при которой больной лишен возможности самостоятельно выразить свою волю вовне, может иметь место в случае нахождения его в коматозном состоянии. Пребывание в таком состоянии, с точки зрения медицины, исключает чувство и осознание болевых ощущений любой степени. Следовательно, отсутствует такое необходимое условие для эвтаназии, как наличие невыносимых физических страданий.

Такое понимание эвтаназии имеет свои преимущества. В частности, представляется, что предлагаемое определение дает основание:

а) ставить вопрос о выделении нового самостоятельного состава преступления - убийства, совершенного по просьбе потерпевшего;

б) провести грань между предлагаемым составом и другими смежными составами преступлений, в том числе и убийством, ответственность за которое предусмотрена ст. 105 УК РФ.

Из предложенного определения эвтаназии видно, что ее объектом может быть только жизнь неизлечимо больного человека, обреченного на медленную и мучительную смерть. Поэтому лишение жизни по просьбе лица, страдающего непереносимыми физическими страданиями (например, наркомана, находящегося в состоянии абстиненции и т.п.), не обусловленными неизлечимой болезнью, не может рассматриваться как эвтаназия, поскольку непереносимые физические страдания могут быть вызваны иным временным болезненным состоянием (например, почечными коликами, приступом аппендицита, хроническим обострением язвы желудка, острой формой панкреатита, открытым переломом и т.д., боль от которых порой также причиняет человеку физические страдания).

В силу изложенного автор полагает, что мотивами эвтаназии могут выступать сострадание, жалость к неизлечимо больному, а целью - избавление от мучительных страданий посредством его умышленного умерщвления.

Таким образом, эвтаназия представляет собой объективно существующее комплексное социально-правовое явление, которое является предметом изучения с точки зрения различных отраслей научного знания. В официальных документах и заявлениях специалистов единообразное понимание эвтаназии и круга включаемых в нее действий отсутствует. Свои подходы к определению эвтаназии существуют не только в юриспруденции, но и в философии, и в медицине.

Философия акцентирует внимание на сущностном смысле эвтаназии в контексте осмысления ключевых проблем жизнебытия.

Медицина рассматривает в основном деятельностные аспекты эвтаназии, процедуры ее осуществления, вопросы, связанные с моментом наступления смерти и с определением ее неизбежности.

С правовой точки зрения акт эвтаназии рассматривается как противоправное, уголовно наказуемое деяние, которое влечет за собой юридическую ответственность.

Из сформулированного в параграфе авторского определения эвтаназии следует, что именно проблемы ответственности являются ключевыми для понимания данного явления с позиции права.