Современная экономическая теория: методологическая база и модели

кандидат экономических наук,

доцент кафедры

экономической теории ИППКМГУ

Решение задач реформирования российской экономики выдвигает перед обществоведами необходимость по-новому взглянуть на устоявшиеся теоретические представления и концепции, усиливает потребность в более глубокой и реалистичной разработке методологических вопросов. Просматривается, однако, проводимая под флагом «сближения с практикой» тенденция к неоправданному упрощению и прагматизации обществоведческой науки в ущерб ее общеметодологическому уровню. Между тем падение последнего приводит к путанице в теоретическом оснащении реформы, а следовательно, и к неясности как в четком выявлении ее конечных целей, так и в представлениях о рациональных путях и методах их достижения. В результате программы преобразований экономики России сводятся к довольно хаотичному набору разнообразных предложений об изменении существующих имущественных и иных экономических отношений — без формирования целостного социально ориентированного механизма хозяйствования. В таких условиях нет ничего противоестественного в том, что программы эти, как и дискуссии вокруг них, то и дело «пробуксовывают».

Конечно, такое положение нетрудно объяснить новизной решаемых задач и их исключительной сложностью в особых условиях нашей страны. Но такое объяснение не является ни исчерпывающим, ни удовлетворительным и достаточно убедительным, — тем более, если вспомнить, что отсчитывается уже второе десятилетие с той поры, как была провозглашена «перестройка». Необходимо искать более конкретные причины нынешнего положения в экономической науке и практике.

Идя по этому пути, по моему мнению, следует обратить особое внимание на сохраняющуюся у нас устойчивую тенденцию к категоричному противопоставлению методологии отечественной и зарубежной экономической науки. Сегодня происходит преодоление безоглядного отрицания идущей с Запада экономической мысли, но суть дела, к сожалению, не меняется: имеет место лишь перестановка знаков. Если прежде все западное заведомо обозначалось с «минусом», то теперь с «плюсом»; отечественное же — наоборот, здесь полная смена «плюса» на «минус». Впрочем, в противовес указанным подходам сохраняют силу традиционные «антизападные» позиции, хотя место прежней опоры (неприятия идеологии капиталистического строя) занимает иная («Россия — страна особая, к ней мерки Запада никоим образом не применимы»).

Особенно активна критика современных курсов микро- и макроэкономики, основы которых представлены в разнообразных учебниках «Economics». Формализованный и потому несомненно сложный для восприятия материал этих курсов предлагается заменить исключительно изучением практического опыта осуществления экономических реформ в Западной и Восточной Европе, в Японии, в Китае, в других странах, в которых«экономическая среда» в известные исторические периоды была если не аналогична, то сравнительно близка российской. Эти предложения подкрепляются практическими рекомендациями по использованию в России японского опыта разрешения проблемы безработицы, китайского варианта обеспечения экономического роста, шведской практики социальной стабилизации и т.д. При этом явно не обнаруживается заботы о том, как подобные разноплановые и разнородные «опыты» свести в единую систему на сегодняшней российской почве.

Ситуация, ныне сложившаяся в российской экономической науке, обусловливает, на мой взгляд, актуальность постановки двух общеметодологических вопросов, обсуждение которых должно способствовать положительным сдвигам в поступательном развитии отечественного обществоведения. Первый вопрос: возможно ли рассмотрение отечественных и зарубежных литературных источников в рамках единого методологического подхода к исследованию экономических отношений? Второй вопрос: как использовать различные макроэкономические модели (в частности и национальные) в реальной практике хозяйствования (в том числе и в России)? Смысл этой статьи я вижу в том, чтобы представить вниманию читателей один из возможных вариантов ответа на названные вопросы.

Ясно, однако, что ни экономическая теория, ни диалектический метод познания не могут быть сведены исключительно к их структурно-генетическим составляющим. Экономическая теория представляет собой систему понятий, отражающих сущность исследуемого объекта, его внутренние необходимые связи, в которых реализуется функционирование и развитие данного объекта. Иначе говоря, эта теория показывает, каким законам подчиняется экономическая система в своем функционировании и развитии. Метод же играет регулятивную роль: он определяет, как должен вести себя субъект по отношению к познаваемой и преобразуемой им экономической системе, какие операции (познавательные и практические) он должен совершить, чтобы достичь поставленной цели управления экономической системой, контроля над ее функционированием и развитием.

Поскольку между различными экономическими явлениями и процессами существуют не только причинно-следственные, но и многообразные функциональные связи, в экономической теории, как и в самом методе познания, с очевидностью обнаруживаются два взаимодополняющих аспекта: функциональный и генетический. Первый из них связан с действием, с «работой» экономического механизма, с воспроизводством экономики как сложившегося целого в данный исторический момент. Второй же, генетический, аспект — с возникновением данной экономической системы и историческим переходом от нее к другой, более прогрессивной.

Целостность теории и метода предполагает взаимообусловленность указанных аспектов и исключает (в общефилософском плане) возможность их противопоставления друг другу, так как функционирование системы представляет собой момент ее развития. Именно поэтому К. Маркс не ограничивался в «Капитале» и других своих работах вопросами генетической смены общественных формаций, но стремился сочетать их изучение с функционально-воспроизводственным анализом капиталистической экономики. Наследие К.Маркса свидетельствует о том, что его интересовали проблемы не только рождения и смерти тех или иных экономических феноменов, но и их жизни, их функционирования в бесконечном многообразии конкретных явлений хозяйственной практики. Не успев завершить гигантскую работу над «Капиталом», его автор не смог, как известно, полностью реализовать свой первоначальный замысел. В результате в том произведении, которое увидело свет, акцент невольно оказался, с моей точки зрения, смещенным в сторону анализа причинно-следственных связей, а многообразие, богатство и сложность конкретных экономических отношений, о необходимости познания которых неоднократно говорил родоначальник марксизма, не получили должного теоретического отражения. Это, разумеется, воспрепятствовало успешному использованию сделанных К.Марксом выводов в практике управления экономикой.

Непреднамеренный разрыв двух коренных аспектов экономической теории и метода постоянно воспроизводился отечественной экономической мыслью и, более того, был ею усилен по известным причинам, лежащим в сфере «идеологического климата». Одна из сторон этого процесса — изоляция от мировой экономической науки. В условиях же постепенного расширения доступа отечественных читателей к переводной и оригинальной зарубежной экономической литературе главная проблема заключается в овладении данным материалом. Ее сложность в том, что наши специалисты в области экономики не всегда в нужной мере знакомы с функциональным аспектом экономической теории и его инструментарием. Понятно, что процесс адаптации требует определенного времени.

Губительность разрыва структурно-генетической и функциональной сторон экономической теории и его последствия для экономической политики и хозяйственной практики нетрудно проиллюстрировать множеством конкретных примеров. Так, с точки зрения генетического подхода интерпретация рыночной ставки процента как превращенной формы прибыли является логическим завершением исследования. Однако этого знания причинной взаимосвязи между ставкой процента и прибылью совершенно недостаточно, скажем, для осуществления Центральным банком (ЦБ) успешной кредитно-денежной политики. Для того, чтобы он смог изменить, например, величину или структуру совокупного спроса, используя в качестве инструмента регулирования рыночную ставку процента, необходимо иметь информацию о том, какие именно экономические переменные функционально связаны с величиной процентной ставки и как они, в количественном выражении, реагируют на ее динамику. К числу таких переменных относятся потребительские и инвестиционные расходы, чистый экспорт, спрос на деньги, валютный курс и т. д. Все эти переменные генетически не связаны ни друг с другом, ни со ставкой процента, ни с прибылью, и поэтому их динамика не может быть исследована в рамках структурного подхода к экономике. В то же время очевидно, что отсутствие информации об их динамике и неспособность прогнозировать ее приводят к сбоям в управлении системой, к невозможности принятия оптимальных макроэкономических решений.

Реакция экономической системы на тот или иной конкретный шаг ЦБ по изменению денежной базы зависит от величины денежного мультипликатора, от коэффициентов чувствительности названных переменных к динамике рыночной ставки процента, от вида соответствующих функций и т. д.. Все эти параметры могут быть установлены посредством мониторинга экономики с последующей обработкой статистических данных в процессе макроэкономического прогнозирования. Чтобы спрогнозировать последствия мер ЦБ по повышению или снижению рыночных ставок процента, нужно заранее знать конкретные функции инвестиций, потребления, чистого экспорта, спроса на деньги и т.д. Тогда окажется реальным «просчитать» возможные последствия действий ЦБ с помощью экономико-математических моделей. В результате решения этих моделей находятся вероятностные значения уровней занятости, выпуска, безработицы, инфляции и других макроэкономических показателей. Сравнение этих значений с целевыми установками позволяет скорректировать предпринимаемые меры макроэкономической политики, снизить вероятность ошибок в выборе и величину издержек, требующихся для осуществления социально-экономических преобразований.

Аналогично обстоит дело и с другими экономическими отношениями, природа которых раскрывается в рамках структурно-генетического подхода к экономике, а механизм реализации — с помощью функционального метода исследования. Приведенный выше и другие подобные примеры свидетельствуют о том, что зарубежная экономическая наука оказалась более восприимчивой к функциональному аспекту экономической теории, чем отечественная. Во многом именно этим объясняются успехи макроэкономического регулирования в индустриальных странах в послевоенный период. Своеобразным, но несомненно заслуживающим внимания свидетельством такого рода может послужить и значительный рост числа лауреатов Нобелевской премии в области экономики.

Современные курсы «Economics», а также более углубленные «Microeconomics» и «Macroeconomics» в основном нацелены на то, чтобы познакомить читателей с методологией и инструментарием функционального анализа экономики и сформировать у них необходимые навыки микро- и макроэкономического моделирования. Поэтому, с моей точки зрения, данные курсы следует рассматривать не с позиций их противопоставления марксизму, а в контексте восстановления единства функциональной и генетической сторон экономической теории и диалектического метода познания. Предметом исследования в «Economics» как раз и является, на мой взгляд, функционирование того сложного, «богатого» и бесконечно многообразного «конкретного», о необходимости восхождения к которому от «абстрактного» неоднократно писал К. Маркс.

Макроэкономические модели: общеэкономическое содержание и национальная специфика. «Конкретность» предмета «Economics» вовсе не означает, что функциональный анализ исключает научные абстракции. Напротив, в микро- и макроэкономике активно используется логическое и формально-математическое моделирование.

Макроэкономические модели представляют собой формализованные (логически, графически и алгебраически) описания различных экономических явлений и процессов в целях выявления функциональных взаимосвязей между ними. Любая модель (теория, уравнение, график и т. д.) является упрощенным, абстрактным отражением реальности, так как все многообразие конкретных деталей не может быть одновременно принято во внимание при проведении исследования. Поэтому ни одна макроэкономическая модель не абсолютна, не исчерпывающа, не всеобъемлюща. Она не дает единственно правильных ответов, адресованных конкретным странам в конкретный период времени. Однако с помощью таких обобщенных моделей определяется комплекс, набор альтернативных способов управления динамикой уровней занятости, объема производства, инфляции, инвестиций, потребления, валютного курса, процентных ставок и других внутренних экономических переменных, вероятностные значения которых устанавливаются в результате решения модели. При этом в качестве внешних переменных в моделях нередко выступают основные инструменты фискальной политики правительства и монетарной политики ЦБ — изменения в величинах государственных расходов, налогов и денежной массы.

Обеспечиваемая благодаря моделям многовариантность способов разрешения экономических проблем позволяет добиваться необходимой альтернативности и гибкости макроэкономической политики. Использование макроэкономических моделей дает возможность оптимизировать сочетания инструментов бюджетно-налоговой, кредитно-денежной, валютной и внешнеторговой политики, успешно координировать меры правительства и ЦБ по управлению циклическими колебаниями экономики. Наиболее перспективными с этой точки зрения являются модели, учитывающие динамику инфляционных ожиданий экономических агентов. Их использование в макроэкономическом прогнозировании позволяет снизить риск возникновения феномена неожиданной инфляции, которая оказывает наиболее разрушительное влияние на экономику, а также смягчить являющуюся одной из самых сложных в макроэкономике проблему недоверия к политике правительства и ЦБ.

Совершенно очевидно, что обобщенные макроэкономические модели (к их числу относится модель круговых потоков, AD-AS, «крест Кейнса», модель IS-LM, кривые Филлипса, Лаффера, модель Манделла-Флемминга, модель Солоу, модель общего рыночного равновесия и т. д.) представляют собой общий инструментарий современного макроэкономического прогнозирования и не имеют какой-либо национальной специфики. Этим, конечно, не исключаются дифференциация значений эмпирических коэффициентов чувствительности одних экономических переменных к динамике других, а также различия конкретных форм функциональных зависимостей между переменными в разных странах. Но это не может служить серьезным основанием для отказа от изучения и преподавания «Economics» и для ориентации на путь поисков некоей специфически национальной модели. Такой отказ означал бы, помимо прочего, блокирование в России процесса подготовки специалистов в области макроэкономики, нужда же в них вряд ли может быть оспорена.

Не менее существенно то, что «отбрасывание с порога» любых макроэкономических моделей, построенных на зарубежном материале, как неприемлемых для России, приводит в конечном счете к стагнации в развитии отечественной экономической теории и сдерживает методологические разработки в целом. Обладая определенной самостоятельностью и выполняя функции, о которых речь шла выше, теория и метод, однако, тесно взаимосвязаны. Всякий научный метод разрабатывается на основе определенной теории. Чтобы он был эффективным и способствовал достижению поставленной цели управления, в нем должны отражаться необходимые свойства и связи, присущие экономической системе как управляемому объекту. Они осознаются и выражаются субъектом лишь через экономическую теорию — причем не только через теорию развития, но и через теорию функционирования экономики. Последняя как раз и является содержанием курсов «Economics». Поэтому наличие целостной экономической теории, включающей и структурный, и функциональный аспекты экономики, является необходимым условием, предпосылкой создания научного метода.

В то же время экономическая теория сама существенным образом зависит от метода, так как ее становление и разработка связаны с применением соответствующих методов познания, преобразования экономической действительности. Возникает своеобразный замкнутый круг: чтобы разработать научный метод, нужна соответствующая экономическая теория, но для ее создания требуется соответствующий метод.

Разрешение данного противоречия связано с обращением к экономическим реалиям. На основе практического опыта управляющий субъект формулирует определенные правила, которые основываются на вероятностном знании и не обладают пока еще статусом истинности. Основное назначение макроэкономических моделей как раз и состоит в том, чтобы вооружить субъекта такими вероятностными знаниями о динамике макроэкономических показателей, уменьшить степень несовершенства показателей, уменьшить степень несовершенства информации, которое объективно затрудняет выбор макроэкономических решений.

Руководствуясь этими правилами, основанными на вероятностном знании, управляющий субъект совершает в экономике те или иные операции. Например, правительство изменяет величину государственных расходов или вводит квоту на импорт; ЦБ изменяет учетную ставку процента. Тем самым осуществляется «проверка истинности» используемых правил и знаний, лежащих в их основе, а также и макроэкономических моделей, на базе которых эти знания были получены. В результате уточняются, совершенствуются и правила, и имеющиеся знания об экономике, и инструментарий получения этих знаний, т.е. происходит поступательное развитие и метода познания, и экономической теории. Поэтому оценка любой макроэкономической модели должна даваться не по критерию ее сиюминутной «пригодности» или «непригодности» для России, а по критерию ее полезности в процессе познания экономической динамики и управления ее показателями.

Вместе с тем надо иметь в виду, что термин «экономическая модель» нередко используется в современной экономической литературе и в другом смысле — для обозначения хозяйственного механизма конкретной страны со всем многообразием его особенностей. Именно в этом контексте идет речь о «германском пути», «южнокорейском парадоксе», шведской, китайской, японской и других «моделях» экономического развития. Безусловная ценность такой трактовки заключается в богатстве используемого в ней фактологического материала, в том, что с помощью обширных статистических данных удается успешно иллюстрировать эффективность макроэкономического регулирования в конкретных странах. При этом базовый арсенал инструментов макроэкономического регулирования, из которых складывается конкретная национальная модель, признается единым и включает в себя традиционные меры бюджетно-налоговой, кредитно-денежной, валютной и внешнеторговой политики, общие принципы использования которых и освещаются в курсах «Economics» и «Macroeconomics».