О сущности «этического» этических проблем современной медицины

Внимание к этическим вопросам неизменно сопутствует медицинской науке и практике на протяжении всей истории их существования. Однако в последние годы оно особенно обо­стрено в связи с развитием интенсив­ной терапии, клинической трансплан­тации органов и тканей, репродуктив­ных технологий, медицинской генети­ки и т. п. Можно ли утверждать, что новые направления приводят к изме­нению этических принципов и правил в обществе и медицине? И сохраня­ют ли в таком случае трансформи­рованные принципы статус «этиче­ских»?

«Меняются века, меняется общество, меняется медицина, и совершенно ес­тественным образом основные поня­тия деонтологии захватывают новые этические «территории», нередко суще­ственно трансформируясь» (Дземешкевич С. Л., Богорад И. В., Гурвич А. И. Биоэтика и деонтология в клинической трансплантологии// «Биомедицинская этика» Ред. В. И. Покровский, М.: Ме­дицина, 1997.-С. 141).

О трансформировании каких ос­новных понятий деонтологии идет речь? Со времен Гиппократа к основ­ным этическим понятиям относятся: долг, человеколюбие, любовь к своей профессии. С нашей точки зрения, нет ничего более неизменного, чем эти понятия врачебной этики. Изменение, или «трансформация» этих понятий, будет означать лишь одно — катаст­рофическое вырождение медицины, по­терю кардинальной ориентации в ре­шениях и действиях врача на «благо» и «добро». Как правило, эта потеря проявляется не в форме прямого ни­гилистического отказа от «добра», а в форме трансформации понятия «доб­ро», в ходе которой оно наполняется вполне конкретным смыслом «частно­го интереса» весьма ограниченной группы людей. С нашей точки зрения, в современной медицинской литера­туре, посвященной, к примеру, этиче­ским проблемам клинической транс­плантации органов и тканей челове­ка, все большее распространение по­лучает эта весьма опасная тенденция, отдающая приоритет «частному инте­ресу» над «добром» как «универсаль­ным благом».

В конкретной ситуации современ­ной клинической трансплантологии этические понятия «частный интерес» и «универсальное благо» наполнены следующим содержанием: понятие «частный интерес» представляет за­интересованность реципиента и вра­ча-трансплантолога в получении до­норского органа, понятие «универсаль­ное благо» — сохранение основного условия человеческих взаимоотноше­ний — воли и согласия к действию всех участников взаимоотношения. Прин­цип презумпции согласия, положенный в основу Закона РФ «О транспланта­ции органов и (или) тканей человека» (1992), предполагает: «Изъятие орга­нов и (или) тканей у трупа не допуска­ется, если учреждение здравоохране­ния на момент изъятия поставлено в известность о том, что при жизни дан­ное лицо либо его близкие родствен­ники или законный представитель за­явили о своем несогласии на изъя­тие органов и (или) тканей после смер­ти для трансплантации реципиенту» (статья 8)».

Другими словами, данный принцип допускает забор органов и (или) тка­ней у трупа, если погибший человек, или его родственники, или законный представитель не выразили на это своего несогласия. Другими словами, согласия нет, но подразумевается. За­бор органов осуществляется вопре­ки воле умершего человека, без ис­прошенного и полученного согласия, вне зависимости от того, хотел ли умерший стать донором после смер­ти. На наш взгляд, забор органов без полученного согласия умершего че­ловека, насильственно превращенно­го в донора, есть нарушение основ­ного принцип воли и согласия человека вступать в подоб­ное взаимоотношение. В силу этого весьма проблематичным выглядит суждение о том, что принцип презумпции согласия или предполагаемого (!) согласия является «единственно» вер­ным и что «эта форма, на наш взгляд, верна для любого развитого обще­ства» (там же, с. 147). По логике ав­торов выходит, что США, например, не являются развитым обществом, так как в этом обществе законодательно дей­ствует противоположный принцип — презумпция несогласия, обозначаю­щий, что без юридически оформлен­ного согласия каждого человека на забор его органов и (или) тканей врач не имеет права производить забор, как бы и кто бы ни был в этом заин­тересован. Мы же разделяем точку зрения, что признаком развитого, прежде всего в нравственном отно­шении, общества является готовность людей к жертвенному спасению жиз­ни, способность человека к осознан­ному, информированному и свобод­ному согласию на донорство, на по­мощь другому человеку.

Этика является системой знания о человеческих взаимоотношениях. По­нятие «доброе действие», «добро» под углом зрения этого определения весь­ма конкретно: оно предполагает учет воли и интересов всех участников взаимодействия и взаимоотношения. Специфика «этического» в трансплан­тации заключается в наличии трех­сторонних отношений: реципиент — донор — врач. Информированное согласие на трансплантацию необ­ходимо иметь не только от реципиен­та, но и от донора, который при жиз­ни дал свое согласие на донорское использование своего тела после смерти. Это согласие или несогласие необходимо выполнять. В этом за­ключается уважение к человеческой личности, которое не ограничивается относительным временем жизнеспо­собности тела, но заключается в спо­собности сохранения памяти о воле, желаниях, идеях, мыслей личности.

Признаком развитого общества яв­ляется нравственная неспособность врачей нарушить право человека на волеизъявление и на согласие в лю­бой форме: или украдкой, или лишь предполагая наличие согласия, или до­пуская в качестве руководящей и все оправдывающей идеи демагогическое суждение — «смерть служит продле­нию жизни». Продлению жизни чело­века служит осознанная, а не предпо­лагаемая воля другого человека спа­сти человеческую жизнь. Именно та­кая нравственная воля, отражаясь в гражданском законодательстве, может стать преградой на пути не только к предполагаемым, но и реальным нрав­ственным и юридическим преступле­ниям, которые вызываются «к жизни» и являются неизбежным следствием «существенных трансформаций» ос­новных понятий морали и этики.

Известно, что этика как наука явля­ется весьма устойчивым образовани­ем, в основе которой — моральные за­коны, регулирующие взаимоотношения людей. Как правило, они формируются национальными и мировыми религия­ми, которые не вступают в противоре­чие между собой относительно жизне­обеспечивающего значения главных моральных норм и ценностей — «доб­ра», «милосердия», «помощи», «челове­колюбия», «долга», «уважения к челове­ческой личности» и т. п. Специфика эти­ческого знания такова, что варианты его возможных «трансформаций» были из­вестны уже в древности и их число весь­ма ограничено: это или отрицание мо­ральных норм, или очередное обосно­вание приоритета частного «интереса», «пользы», «потребности» над универ­сальным «благом». Подобные «транс­формации» постоянно сопровождают моральное сознание, видоизменяясь лишь на уровне временных и формаль­ных характеристик аргументации. По­добные «трансформации» постоянны так же, как человеческая боль, которая описывается по-разному, на разных языках и разными людьми

Нельзя при этом не вспомнить из­вестнейшего «трансформатора» мора­ли — Ф. Ницше. Основой его пози­ции был также релятивизм, т. е. утвер­ждение изменчивости и относительно­сти моральных норм. Такая позиция не нова. И Ф. Ницше открыто и четко называл ее имморализмом (лат. im — (не) + moralis (нравственный)), свидетельствуя, прежде всего о своем противо­стоянии традиционному христианско­му морально-этическому сознанию.

Наши авторы также полагают, что новые направления в медицине долж­ны изменять этические принципы и мо­ральные правила, вплоть до возникно­вения «новых» стандартов, но при этом вне морально-этической традиции они себя почему-то не ощущают, хотя, в точном смысле слова, она таковой вовсе не является и должна быть на­звана имморальной.

В 2000 году Юбилейный архи­ерейский Собор принял документ «Основы социальной концепции Рус­ской Православной Церкви», значе­ние которого для российского обще­ства чрезвычайно велико. В разделе «Проблемы биоэтики» определено весьма четко: «... добровольное при­жизненное согласие донора являет­ся условием правомерности и нрав­ственной приемлемости экспланта­ции. В случае если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциально­го донора на изъятие органов и тка­ней его тела, закрепленную в зако­нодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека».